На канате давно уже оставались кровавые следы от моих кулаков, но я всё бил и бил, пока правая рука не перестала гнуться в локте.
Затем я уселся на палубу, прислонившись к мачте спиной, и долго сидел с закрытыми глазами…
Берег Скардара появился внезапно. Его ждали, ждали, что он вот-вот откроется и берег, наконец, открылся, показавшись из тумана, покрывавшего всю часть горизонта по курсу «Буревестника». И уже после этого с вершины мачты донесся запоздалый крик: «Земля!».
Я стоял на мостике вместе со всеми и неотрывно смотрел на берег. Что меня ждет там, на берегу? Там, куда я не так ещё давно стремился попасть.
Вряд ли много хорошего, вряд ли вообще что-то хорошее. В том, что наследник скардарского престола не оставит всё как есть, не было никаких сомнений. Оскорбили его самого, оскорбили его людей, причем в обоих случаях оскорбили действием.
А он не из тех людей, которые что-нибудь забывают, да и его окружение не даст этого сделать. Ещё и выбор средств Диамуна при этом полностью раскрывает его сущность как человека.
«Морской Воитель» всё так шёл же в полулиге впереди нас, и Фред, с каким-то напряжением во взгляде, на него поглядывал. Не беспокойся Фред, до той поры, пока мы не войдем в гавань Аббидоса, самого крупного порта Скардара и его столицы, не будет ничего. Сожалел ли я о случившемся? Конечно сожалел, нельзя ни при каких обстоятельствах терять над собой контроль, а я это успешно сделал. Но сожалел только об этом, а не о тех возможных последствиях, что неизбежно будут.
Глава 25
Паштет из соловьиных язычков
— Это точно поможет?
За последние полчаса я задал такой вопрос уже в третий или четвертый раз. Задавал я его Мидусу, худому старичку, с взъерошенной копной седых волос и пронзительным взглядом глубоко запавших глаз. Больше всего Мидус был похож на шарлатана, воспользовавшегося случаем поставить на очередном клиенте очередной эксперимент в надежде — вдруг чего и получится. А где же некая солидность, благообразность, ведь врач одним своим видом должен давать больному надежду на выздоровление. В нашем случае ничего такого не было и в помине.
Внешний вид лекаря был первой причиной моего вопроса. Вторая же заключалось в том, что локоть, под повязкой наложенной Мидусом поверх толстого слоя дурно пахнущей мази жгло, пекло, и дёргало пронизывающей всё тело болью.
— Поможет, обязательно поможет, господин де Койн. Вы же сами просили меня о том, чтобы вылечить вас как можно скорее.
Ну да, сам и просил. При абордаже «Буревестника» я при падении как-то особенно неудачно ударился локтем правой руки. Прошло уже больше недели, а он продолжал меня беспокоить.
Происходило это так: я совсем забывал о больном локте, но стоило мне резко согнуть или разогнуть руку, как локоть взрывался острой болью.
И приходилось спасать выражение лица сильно закушенной губой, чтобы задавить болезненный вскрик ещё в самом зародыше. Ну а то, что глаза при этом закрывались, так у любого из нас такое случается время от времени.
Показывать свою слабость было нельзя. Если мне удалось счастливо избегнуть дуэли с Юстином дир Метрессу или одним из его спутников, прибывшим на борт «Интбугера» вместе с ним, то это совсем не значит, что подобных предложений больше не будет.
Опухоль на локте спала полностью, от неё не осталось даже следа, и объяснить свой отказ от дуэли тем, что я почти не могу действовать правой рукой, не получилось бы.
Люди везде одинаковы, видимая рана, пусть и небольшая, вызовет значительно больше сочувствия и понимания, нежели то, что творится внутри, что не видно и трудно доказуемо.
Существовала ещё и вероятность дуэли на пистолетах, но вот этого мне хотелось меньше всего. Слишком много в этом случае зависело от случайности.
Мне не хотелось лежать с развороченным пулей животом, требуя в минуты сознания очередную дозу макового отвара, чтобы забыться, моля Всевышнего только об одном — поскорее бы всё это закончилось.
Нет, можно конечно, получить пулю в живот и в бою, но ведь это совсем другое дело, совсем.
Берега Скардара мы достигли только к вечеру, и высаживались на него уже в потёмках. «Интбугер», кстати, в отличие от «Морского Воителя», пришвартовавшегося к причалу, остался на рейде. На берег мы переправились в шлюпке, дав согласие на приглашение дир Пьетроссо стать гостями в его столичном доме.
Дом Иджина оказался размером с дворец. Да и глупо было бы предположить, что теоретический претендент на престол Скардара будет проживать в скромной кособокой хижине на самом берегу моря.
Хотя дом и впрямь оказался на берегу, а та часть окружавшей его стены, что смотрела на море, больше всего походила на крепостную.
Со стороны города всё выглядело значительно гостеприимней. Высокая кованая ажурная решетка, цветники, тянувшиеся от входных ворот к самому входу в дом, и смутно белеющие в саду в наступившей темноте фигуры каких-то статуй. Я даже журчанье струй расслышал, хотя самого фонтана его разглядеть не удалось.
Всю дорогу к дому Иджина мои спутники напряжённо поглядывали по сторонам. Их реакция понятна, в любой момент дорогу нам могли перегородить группа вооруженных людей с требованием последовать за ними.
Из этих соображений сти Молеуен высказал мнение, что нам лучше остаться на борту «Буревестника».
Да не лучше и не хуже, Клемьер. Нас всего десять, если считать вместе с женщинами, так что такой шаг ничего не даст. А вот то, что Иджин предложил воспользоваться своим гостеприимством, говорит о многом. И тебе самому не надоело находиться на борту корабля во время плавания?
Давай воспользуемся всеми теми благами, от которых успели отвыкнуть, коль скоро подвернулась такая возможность, а там будет видно.
В доме дир Пьетроссо мы устроились отлично, а на следующий день Иджин послал за Мидусом, уверив в том, что лекарь он превосходный и обязательно поможет. Может быть, это и на самом деле так, но вид у него был… скажем так, немного странный.
Лекарь заставил меня несколько раз согнуть и разогнуть руку, причем при двух последних движениях приложив к локтю ухо, затем что-то посчитал на пальцах, неотрывно глядя на меня. Не понимая логики его действий, я заявил ему, что гонорар он может запросить любой, если нужен аванс — тоже не вопрос, лишь бы лечение помогло и помогло быстро.
В ответ, прервавшись на несколько мгновений от своих подсчетов, Мидус заявил, что его этика не позволяет ему брать деньги авансом.
Приятно, конечно, что у него имеется такая этика, но не значит ли это, что лечение может и не помочь?
