Трубку взял Ёрш. Выслушал короткое сообщение, завершил разговор репликой «Здорово!», положил трубку и повернул ко мне сияющее как медный пятак лицо.
– Звонил Шеф. Только что Петросовет издал Приказ № 1 в нашей редакции!
Это действительно было здорово. Появился реальный шанс, что развала армии, который имел место в ТОМ времени, ЗДЕСЬ не случится.
Я обнимал восторженного Ерша, дружески похлопывая по его спине, и думал о том какие мы всё-таки молодцы! Вся наша дружная четвёрка. Красная Гвардия создана. Мы трое: я, Макарыч и Ёрш – в Петросовете. Притом Макарычу вполне реально Исполком светит. А Оленька, ангел-наш-хранитель в Ведьмином обличие? Мы ведь и её хотели в Петросовет провести. Только фыркнула: «Какие глупости!», – и умчалась будущий спецназ тренировать, группу за группой. Загоняет одних до усмерти, чуток передохнёт и за других принимается. Вот такая у меня, товарищи, жена!
– Когда Макарыч отпечатанный приказ обещал прислать? – спросил я у Ерша.
– Ближе к вечеру должны подвезти.
– Твой отряд готов?
– Так точно, товарищ начштаба! Матросы с «Авроры» во главе с Кошкиным прибыли, мои люди тоже на «товсь».
– Что у тебя на круг выходит?
– Сводная рота красногвардейцев: мои ребята плюс матросы – и два броневика.
– Броневики это хорошо, я бы даже сказал замечательно!
– Ты что, думаешь, будет драчка? – удивился Ёрш.
– Нет, не думаю. Но силу продемонстрировать придётся.
– А я так считаю, что большой бузы нынче не будет, – заявил Ёрш. – ТА ведь от Приказа № 1 вышла. А раз приказ другой, то…
– То не стоит повторять чужие глупости, – осадил я Ерша. – Бузят ведь не по приказу – по приказу это не буза, а мятеж. Бузят когда шибко охота. А братишкам в Кронштадте и Гельсингфорсе ох как охота!
– Кстати, о Гельсингфорсе. Там-то как разруливать будем?
– А туда с утра Бокий с отрядом выдвинулся.
– Без Приказа № 1 на руках?
Я пожал плечами.
– Отправим следом и продублируем по телеграфу. Ты о других не беспокойся, есть о них кому беспокоиться, ты о своём задании думай. Ты вот мне скажи, ты так и собираешься в Кронштадт заявиться?
– Ёрш осмотрел свой кожаный прикид, который, надо признать, очень ему шёл.
– А что?
– А то, что перед моряками лучше предстать в знакомой им форме. Надень комиссарский китель и морскую фуражку. И ребят своих тоже в матросское переодень.
– Экипажи броневиков тоже прикажешь в матросов обрядить? – проворчал недовольный Ёрш.
– Ну, зачем? – хладнокровно парировал я. – Не надо доводить разумное до состояния глупости. Короче, приводи свой отряд в надлежащий вид, и, как только подвезут распечатанный приказ, без промедления выдвигайтесь в сторону Кронштадта.
НИКОЛАЙМы спешили в Кронштадт. Вроде бы всё шло как надо. Приказ № 1 издан на день раньше, чем то случилось в нашем времени. Из него изъяты положения пагубные для армии и флота. Приказ уже передан по средствам связи на все корабли и береговые объекты Балтийского флота. Передан с припиской: «Избранным матросским и солдатским комитетам немедленно взять под контроль вооружение и имущество флота. Офицерам, согласным с Приказом № 1 и пользующимся доверием матросов и солдат, препятствий по службе не чинить. Прочих офицеров разоружить и изолировать. Но суда, а тем более расправы над ними под страхом самого сурового наказания не чинить вплоть до прибытия полномочных представителей Совета рабочих, солдатских и матросских депутатов». Мы сделали всё что могли, но на душе всё одно было неспокойно. Сидевший рядом Кошкин, покосившись на меня, спросил:
– Чего такой смурной, товарищ Ежов?
– Да вот думаю, товарищ Кошкин, как бы нам не опоздать. Как бы в Кронштадте вопреки приказу не начали убивать офицеров.
– Это ты зря, товарищ Ежов, – обиделся на мои слова Кошкин. За берег не поручусь, а на кораблях приказ выполнят. Разве что кому из господ офицеров морду начистят, да и то если сам рыпнется.
– А я за берег больше всего и волнуюсь. Там я слышал много неприкаянных матросов ошивается, тех, кого в команды брать не хотят.
– Это так, – неохотно согласился Кошкин и тоже нахмурился.
* * *
В Кронштадт въехали уже в полной темноте. Путь нашей колонны лежал на Якорную площадь. Там нас должны были ожидать отряды матросов из состава экипажа тех кораблей, с которыми удалось договориться по связи с «Авроры». За очередным поворотом в свете фар предстала картина разом подтвердившая мои самые худшие опасения. Несколько человек в матросских бушлатах избивали лежащего на земле человека. Чуть поодаль валялся небольшой чемодан и рядом офицерская фуражка. Я крикнул шофёру: – Стой! – выскочил из кабины и, доставая на ходу револьвер, кинулся к месту драки. Кошкин не отставал. Несколько выстрелов в воздух заставили мерзавцев оставить неподвижное тело. Злые, небритые лица, от которых несло перегаром. Их взгляды были недобрыми. Руки их потянулись к оружию. Но тут подоспели мои бойцы. Да, кое-чему Ведьма успела их обучить! Вот уже шестеро громил со связанными за спиной руками подпирают стену ближайшего дома, а раненому офицеру, приподняв его за плечи, бинтуют разбитую голову. Раз бинтуют – значит жив! Я подошёл и присел возле раненого на корточки. Господи! Совсем мальчишка. На вырванном с мясом, болтающемся на одной нитке пагоне две маленькие звёздочки. По разбитому лицу катятся, смешиваясь с кровью, слёзы. И плачет он не от боли – от обиды. Я нагнулся ещё ниже.
– Мичман, вы меня слышите? Если можете говорить, назовите себя.
Глаза раненого повернулись в мою сторону. Когда в поле зрения попала звёздочка на моей фуражке, в них промелькнуло удивление.
– Мичман… – с трудом разлепляя запёкшиеся в крови губы, произнёс раненый. – Мичман Берсенев… Вадим… Эсминец «Гром».
Я хотел спросить у мичмана как он здесь оказался, но раненый потерял сознание.
– Грузите его в машину, только осторожно, – приказал я, выпрямляясь в рост. – Этих тоже и можно без церемоний, – добавил я, имея в виду задержанных.
* * *
На Якорной площади жгли костры. Составив винтовки в пирамиды, возле них грелись моряки. Наш приезд был воспринят ими с интересом. Особенно понравились матросам броневики с красными звёздами на бортах. Очень быстро мы оказались в плотном окружении чёрных бушлатов. Мне стало тоскливо. Как мало требуется для того, чтобы боевые единицы сбились в неуправляемое стадо. Хотя, такое ли оно неуправляемое? Сейчас проверим!
– Строй людей, – негромко приказал я Кошкину.
– Становись! – зычным голосом крикнул матрос.
Прибывшая рота резво выстроилась в две шеренги. Аборигены встретили это действо шутками и подначками – сами выполнять команду, похоже, не собирались. Повторять приказ было бессмысленно, и я решил зайти с другой стороны. Встав на подножку грузовика, я громко крикнул:
