– Есть кто с «Грома»?
К грузовику протиснулись несколько моряков.
– Ну, мы с «Грома», чего хотел? – спросил один из них.
– Загляните в кузов и скажите, вам знаком лежащий там человек?
Похоже, они собрались лезть в кузов всем гуртом, пришлось урезонить:
– Да куда вы все-то? Делегируйте кого-нибудь одного.
В кузов забрался один из матросов. Ему передали фонарь. Вскоре раздался голос:
– Батюшки! Вадим Николаевич! Да кто ж вас так?
– Что там, Кожемякин? – заволновались матросы.
Взволнованный Кожемякин высунулся из-под навеса.
– Братцы! Тут мичман наш, Берсенев, весь израненный!
– Берсенев? – Как Берсенев, он же в отпуске? – Кто его так?!
Последний вопрос был адресован мне, но я уже лез на броневик. Простите, Владимир Ильич, что срываю вам премьеру, но таковы обстоятельства! Укрепившись на броне, я протянул руку Кожемякину.
– Становись рядом!
Матрос заколебался, но десятки рук уже подсаживали его на броневик.
– Товарищи матросы, прошу тишины! – крикнул я в освещаемое светом костров пространство.
Когда шум заметно стих, продолжил, обращаясь к Кожемякину:
– Расскажите товарищам, что вы видели.
– Там, – показав рукой на кузов, крикнул Кожемякин, – мичман наш, Берсенев, с «Грома».
– Знаем Берсенева, нормальный офицер, – послышались голоса. – Что с ним?
– Лежит, братишки, весь избитый, но, покуда, живой.
Я тут же перехватил слово.
– Товарищи! Берсенева мы отбили по дороге сюда у шестерых пьяных матросов, которые его избивали.
– Где они?! Давай сюда этих упырей! Порвём!!
– Они тут, в кузове, лежат связанные.
Толпа грозно загудела и стала надвигаться. Я подал сигнал и кронштадтское небо распороли очереди из «самопалов». Толпа отхлынула. Воспользовавшись этим, рота ощетинилась штыками (моряки с «Авроры» были вооружены винтовками), перекрывая доступ к грузовику с арестованными.
– Товарищи!! – закричал я страшным голосом, стараясь перекричать возмущённый гул.
Кожемякин испуганно на меня покосился и полез с броневика. И хрен с ним, не до него!
– Товарищи! – повторил я. – Те, кто избил офицера, одеты в такую же форму, как и вы. Неужто вы поднимете руку на своих товарищей?
– Ты это брось! – раздалось снизу. – Упыри они, а не товарищи. Ты их с нами не равняй!
– Так я бы с радостью. Но только вот отличия не вижу. Они Берсенева толпой били, и вы толпой стоите. Как же мне вас различать? В каре становись!! – резко изменил я тон и тему разговора.
Сначала ничего не происходило. Но вот сквозь ворчание толпы стали пробиваться команды:
– Становись! – Становись! – Становись!..
Вскоре вокруг конвоя образовалось хоть и не совсем стройное, но каре.
– Вот теперь я вижу, что имею дело не со сбродом, а с революционными военными моряками! Давай, Кошкин, открывай митинг!
Кошкин тут же оправдал свою фамилию, мгновенно взлетев на броневик.
– Братишки! – прокричал он. – Я, Кошкин, матрос с «Авроры». Многие тут меня знают.
– Знаем! – Знаем! – откликнулась толпа. – Привет, Кошкин! – Здорово, братишка! – Ты чего офицерскую фуражку надел? – Что там у тебя вместо кокарды приляпано?
– Наперво хочу передать пламенный привет революционным матросам Кронштадта от революционных матросов Петрограда! – Переждав шум, вызванный его словами, Кошкин продолжил: – Вот вы, братишки, спрашиваете, что на моей голове делает офицерская фуражка с красной звездой вместо кокарды? Отвечаю. Всё это от того, братишки, что есть я теперь не просто матрос, а депутат Петроградского Совета рабочих, солдатских и матросских депутатов и командир отряда морского десанта с красногвардейского крейсера «Аврора»!
От такой речи строй снова почти сломался. Со всех сторон летели вопросы о Красной Гвардии, о Петросовете, об обстановке в Петрограде и десятки других, не менее важных для моряков вопросов. Кошкин старался перекричать толпу:
– Передаю слово представителю Петроградского Совета, командиру отряда особого назначения Красной Гвардии, товарищу Ежову!
* * *
Зябкий рассвет приглушил свет костров на Якорной площади. Совсем недавно закончился многочасовой митинг. Берсенева давно отправили в госпиталь. Избивших его хулиганов на гарнизонную гауптвахту. Большая часть роты во главе с Кошкиным патрулировала городские улицы. Сам я беседовал с командирами матросских отрядов.
– … Ваша основная задача, товарищи, поддерживать в Кронштадте революционный порядок. По улицам пустим усиленные патрули. Оружие, не подотчётное солдатским и матросским комитетам, следует изымать, дебоширов и погромщиков арестовывать. На огонь отвечать огнём! И помните. Всё, что есть вокруг вас: дома, оружие, корабли, форты – всё это отныне принадлежит народу. А своё добро следует беречь.
– А господа офицеры теперь тоже народное добро? – под дружный гогот товарищей спросил какой-то шутник.
Я улыбнулся.
– А почему нет? Они жили на народные деньги, выучились на офицеров. Знают морское дело и военную науку. Грешно таким добром разбрасываться!
– Дерьмо они, а не добро! – буркнул кто-то.
– Что, вот так все и дерьмо? – удивился я.
– По мне, так все, – продолжил тот же голос, но тут с ним не согласились.
– Это ты, Шадрин, брось! – сказал седоусый кондуктор. – Дерьмо среди офицеров попадается, но те так уж и часто. Большинство хотя нашего брата особо и не жалуют, но и худа не делают. А есть среди них и хорошие люди, как мичман Берсенев.
– Оказывается всё не так уж и плохо? – спросил я у ворчуна. – Такие, как Берсенев, я думаю, по доброй воле примут Революцию. Остальных будем убеждать, если потребуется – перевоспитывать, ну а с дерьмом будем разбираться по всей строгости революционного закона. Но закона – не самосуда! Вам понятно, товарищ?
– Это-то понятно. Тут дело в другом. Ты почто тут раскомандовался? Ты питерский? Ну и командуй у себя в Питере! У нас в Кронштадте и свои командиры найдутся!
На него зашикали, но я попросил тишины.
– Не сомневаюсь, что найдутся. А пока не нашлись, пока вы свой Совет не избрали, я побуду у вас заместо коменданта.
– Это заместо Вирена, что ли? – спросил чей-то голос. – Тот ещё змей!
Гулко прозвучала пулемётная очередь.
– Откуда стреляют? – спросил я.
– Похоже, от дома Вирена и стреляют. Не к добру мы его помянули, – вздохнул усатый кондуктор.
К дому военного губернатора Кронштадта я отправил группу «самопальщиков» и броневик. Значит, очередь выпустил он.
– Грузи свой отряд в машину, и поехали! – скомандовал я кондуктору.
* * *
У дома губернатора шёл настоящий бой. Большая группа разношёрстно одетых людей, – матросами их назвать язык не поворачивается – используя естественные укрытия, вела прицельную стрельбу по окнам дома и по моим людям. Те от ответного огня воздерживались. Лишь броневик огрызался короткими очередями, когда нападающие делали попытку приблизиться к дому. Моряки выпрыгнули из грузовика, развернулись в цепь и атаковали нападавших с тыла. В отличие от моих людей они шибко не церемонились. Видно поганая сущность нападавших им была хорошо известна. Скоро всё было кончено. Тех из нападавших, кто не разбежался и не был убит, арестовали.
