– Что верно, то верно, – молвил Андрей, поглаживая свою густую бороду.
– Вот и я об этом. А то смотри, царь сам бороду отстрижет.
Утром, когда петух только собирался пропеть свою арию, дверь в дом Евдокии скрипнула. Нагибаясь в горницу, вошел Петр. Громко закашлял, отчего трое мужиков сразу же проснулись, словно это не человек кашлял, а петух прокукарекал. Если Рябов встал как-то вальяжно, то Золотарев и Ельчанинов вскочили.
– Я вот что подумал, – проговорил Петр, пока те одевались. – У тебя ведь Андрей именины были недавно? Золотарев кивнул.
– Вот-вот, – сказал государь, – именины в тюрьме. Не порядок. Знал бы что Прозоровский, собачий сын, тебя в темнице держит, так давно бы вместе с капитан-командором освободил, а так… Кто ж знал, что он дождался, когда князь уедет. Петр приоткрыл дверь и прокричал:
– Дьяк! А ну сюда.
Пока тот пришел, все трое успели одеться. Теперь на Золотареве был новенький мундир, привезенный Ельчаниновым из Москвы.
– Так вот, – продолжал между тем Петр, – пора тебе прекращать сержантом быть. Вот и чин тебе новый, как раз на именины, – протянул грамоту, что только что была в руках у дьячка, – так что владей патентом, – боцманмат[55] Золотарев. Андрей взял бумагу.
– Чин этот во флоте присваивается, – молвил монарх, – да вот мне Ельчанинов все уши прожужжал, что «Андлары» есть воздушный флот. А посему быть ему и в этом флоте. Между тем Петр подошел к лоцману. Обнял его и поцеловал.
– Спасибо тебе родной, – проговорил он, – за подвиг твой спасибо! Взял у дьяка вторую грамоту и протянул Рябову.
– Владей! Отныне ты и дети твои не обязаны платить подати в казну государства, ибо твой подвиг дороже любого золота. Кстати, деньги. Петр протянул руку, и дьяк вложил в нее кошель.
– Держи! – Затем государь посмотрел на Андрея. – А ты веди, боцманмат, показывай свои «Андлары».
Царский кортеж из двух карет остановился перед избушкой авиаторов. Единственный воздушный шар, оставшийся после войны был аккуратно сложен и лежал на специально созданном «ангаре» – небольшом домике. Корзина, в которой когда-то поднимались летчики, была там же.
Государь открыл дверцу кареты и грандиозно вышел из него. За ним выбрались наружу Ельчанинов и Золотарев. Из другой кареты выбрался мальчишка лет двенадцати, точная копия государя и его учитель.
– Алексей иди сюда, – проговорил Петр, подзывая сына. Тот подбежал к родителю и спрятался за его спиной.
– Вот сын, – проговорил монарх, – знакомься – Андрей Золотарев, первый летчик России. Князя Ельчанинова ты знаешь. Андрей это мой сын. Ты о нем был наслышан, но никогда до этого не видел. Пожмите друг другу руки.
Андрей пожал мальчику его маленькую ладонь, и вдруг подумал, что в будущем тот будет казнен, самим же отцом.
– Ну, показывай! – Приказал царь.
Андрей вошел в избушку и нашел спящего Никона. Растолкал его. Бывший монах протер глаза и уставился на Золотарева.
– Освободили, – прошептал он.
– Да, – молвил Андрей, – государь приехал. Хочет видеть воздушный шар. Никон аж с лавки вскочил.
– Государь! Да как же! Да чтобы шар в небо поднять время нужно.
– Знаю. Ты пока подготавливаешь, я чем-нибудь его займу. А где Егор?
– На реку ушел. Ведь как вас арестовали, мы шар в небо больше и не поднимали.
– Будем надеяться, что времена те кончились. А теперь застегивайся, да пошли на улицу. Во дворе Петр чувствовалось, что нервничал. Ходил хаотично, курил.
– Ну? – вскричал он, завидев Андрея и солдата с пышными усами.
– Так ведь государь нам же время нужно, – замямлил бывший монах.
– Так чего же ты ждешь? Бегом готовить шар.
Но вместо того, чтобы бежать в так называемый «ангар», служивый побежал в дом.
-Куда это он? – спросил удивленный Петр у Ельчанинова. Но вместо того ответил Золотарев:
– Так ему нужно печь растопить.
– Для чего?
Пришлось Андрею рассказывать о принципе подъема шара в воздух. Его рассказ как раз занял то время, что понадобилось Никону. Служивый растопил печь, вытащил корзину, подготовил оболочку шара. Минут через двадцать «Андлар» был готов и рвался в небо.
– Я первый! – сказал Петр, подходя к корзине.
За ним последовал Андрей. Забрались. Эстонец дал знак летчику и тот начал потихоньку стравливать канат.
– Ух, ты, – вырвалось у царя, когда шар стал подниматься.
Вскоре шар завис на высоте полета птиц. Андрей порылся в ящичке и достал подзорную трубу. Хотел, было протянуть Петру, но тому, как будто ее и не надо было. Государь любовался окрестностями. Пока он это делал, эстонец посмотрел вниз, и только теперь обратил внимание на учителя царевича.
– А кто это с царевичем? – поинтересовался Андрей.
– Учитель. Он англичанин. Преподает разные науки.
Человек стоявший с Алексеем был хорошо знаком Золотареву. Его он уже один раз лицезрел, причем на глаза попался иноземец здесь в Архангельске, и было это почти год назад.
– Красотища! – воскликнул Петр, выхватил подзорную трубу. Поднес к глазам и молвил, – так вы отсюда наблюдали за передвижением шведской эскадры?
– Да государь! Между тем шар стал медленно опускаться.
– Так мало времени? – удивился царь.
– Увы. Приспособление, способное подогревать воздух в шаре не создать.
– Ты уверен Андрей? – спросил Петр, и извлек из кармана камзола зажигалку. – Узнаешь?
Еще бы! Золотарев помнил эту зажигалку. Когда-то она принадлежала ему. Петр под Нарвой оставил ее себе, как и пачку сигарет, взамен подарил кисет и трубку.
– Я так и не воспользовался ей, – проговорил государь, он щелкнул, и в небо взвилось небольшое пламя. – Если создать такую же штуку, но побольше, – добавил Петр Алексеевич, – то можно было бы подогревать воздух. Вы же говорили, что для этого подойдет жидкость, способная гореть. Как насчет хлебного вина?
Последние слова монарх произнес на земле. Слова как будто позвучали приказом, и Никон куда-то моментально исчез. Вернулся он через минуту с двумя кружками, как раз в тот момент, как Петр и Андрей выбирались из корзины.
– Что это? – спросил царь.
– Хлебное вино, – сказал служивый.
– Вовремя. Петр поднес зажигалку и поджог. Вино вспыхнуло, синим пламенем.
– Так как насчет вина? – вновь повторил свой вопрос государь.
Пока заботливый отец катал сына на воздушном шаре, Андрей подошел к князю Ельчанинову и сообщил об учителе царевича.
– Ты уверен? – переспросил тот. Эстонец кивнул.
IV
Если существует опасность, то ее нужно устранять. Силантий Семенович и Андрей это поняли сразу, вот только арестовывать иноземца нужно было так, чтобы тот ничего такого не заподозрил, ведь в его руках находился царевич Алексей. С Петром, как предложил Ельчанинов, нужно было поговорить, как выразился Андрей – «тет-а-тет». Яшка Кольцо сказал бы просто – с глазу на глаз. Наверное, возможность поговорить искали бы долго, если бы государь, спустившись, наконец, с небес на землю, сам не предложил пройти в избушку. Да вот только о том, о чем он желал поговорить с князем да эстонцем, не получилось. Как только дверь за Андреем затворилась, князь завел совершенно другой разговор. Словно окатил Петра водичкой с головы да ног. Тот сел на лавку и молвил:
