И тут я услышал крик голубя и повернулся к молчаливой мгле. Я позвал Гуивеннет, но в ответ только издевательски захлопала крыльями птица, высоко надо мной.
Как же отец входил в лес? Как он проникал так далеко? Судя по его дневнику и карте, висевшей на стене кабинета, он мог заходить очень далеко в райхоупский лес, и только тогда защита поворачивала его. Он знал дорогу, я не сомневался, но, судя по всему, перед смертью он ограбил собственный дневник � скрывая улики или вину � и информация пропала.
Я хорошо знал отца. В Оак Лодже я находил множество свидетельств разных качеств его характера, и особенно одного: он должен был запасать, сохранять, укрывать. Я не представлял себе, что отец может что-нибудь уничтожить. Спрятать, да, но не порвать или сжечь.
Я обыскал дом, а потом зашел в поместье и спросил там. Нет, он не спрятал в поместье ничего, если не использовал � незаметно для всех � большие комнаты и длинные коридоры.
Оставалась еще одна возможность, и я написал в Оксфорд, надеясь, что письмо доберется раньше меня. На следующий день я собрал маленький чемоданчик, оделся получше и после трудной дороги на автобусе и поезде оказался в Оксфорде.
У дома, где жил коллега и задушевный друг отца, Эдвард Уинн-Джонс.
Я не надеялся застать Уинн-Джонса. Я уже не помнил как, но вроде в прошлом году � или еще во Франции � я слышал, что он умер или исчез, и в доме живет его дочь. Я не знал даже, как ее зовут и согласится ли она увидится со мной. Но я решил рискнуть. Однако она оказалась очень вежливой. Дом � трехэтажный полуособняк на окраине Оксфорда � требовал ремонта. Шел дождь, и высокая, сурово выглядевшая женщина, открывшая дверь, мгновенно пригласила меня внутрь, хотя и заставила постоять в передней, пока я сражался с промокшими пальто и ботинками. Только потом мы начали соревноваться в вежливости.
� Энни Хайден.
� Стивен Хаксли. Прошу извинить за позднее предупреждение. Надеюсь, не причинил вам никаких неудобств.
� Ни в малейшей степени.
Ей было лет тридцать пять, скоромно одетая: серая юбка и серый джемпер поверх доходящей до шеи белой блузки. В доме пахло полировкой и сыростью. Все комнаты были закрыты со стороны коридора � как я понимаю защита против вторжения через окна. Она выглядела как женщина, при виде которых на ум невольно приходит эпитет �старая дева�; не хватало только кошек, возившихся около ее ног.
На самом деле Энни Хайден жила совсем по-другому. Она была замужем, но во время войны муж ушел от нее. И когда она ввела меня в темную скромную гостиную, я увидел мужчину, примерно моего возраста, читающего газету. Он встал и был представлен как Джонатан Гарланд. Мы пожали друг другу руки.
� Если вы хотите поговорить без лишних ушей, я ненадолго покину вас, � сказал он и, не ожидая ответа, исчез в глубинах дома. Энни никак не объяснила его появление, но он жил в доме, никаких сомнений. Позже, я заметил в ванной его бритву, лежавшую на низкой полочке.
