— С практической точки зрения лошадь делится на три неравные половины: ноги, голова и все остальное…
Всеслав
Ребята в процессе охоты нашли солонцы. Вовремя. Соль кончается, нерест на подходе. Ну и у меня депрессняк начался. Первое время не до того было — строительство, обустройство, прочие радости жизни тупо не давали расслабиться. А вот сейчас чую — все, предел. Так, что в таких случаях делают умные люди:
1. Меняют род деятельности и урабатываются до полной невменяемости.
2. Удаляют себя из общества.
А то, не дай бог… мы, конечно, тут все крутые, пробу ставить негде. Но, как говорил в давно не наступившем мой тренер Дедкин С. В., даже у самого мощного качка есть два слабых места — глаза и яйца. Во избежание ослабления крутизны надо бы занять глаза новой работой, а все остальное… в принципе, индианки сойдут.
Как следствие на выструганной дощечке… писать на бумаге давит жаба.
Начальнику лагеря Дяде Саше
от Всеслава
Прошу поставить меня на работу по доставке соли в лагерь и присмотру за индейцами.
20 июня 1790 г.
Подпись.
Заму по МТО Кобре
Заявка
Для добычи соли прошу выделить мне следующие МЦ:
1. Мешок пластиковый для мусора — 4 шт.
2. Топор — 1 шт.
3. Тесак английский трофейный — 4 шт.
4. Ведро или котел металлический — 1 шт.
5. Парусина — 6 кв. м.
6. Лопата большая — 1 шт.
7. Шкура невыделанная — 1 шт.
Прошу поставить на довольствие сухим пайком 5 (пять) человек.
20 июня 1790 г.
Подпись.
Начальство мою наскальную живопись одобрило и 21 июня двое белых — я и Курбаши (он, конечно, в индейском организме обитает, но мозги-то никуда не денешь) проводником, и четверо краснокожих — Игнасио с миссии плюс трое паютов, имена которых я расшифровал как Куропатка, Брачующийся (ну, в неприкрытом варианте — С Постоянно Возбужденным понятно чем) Бык Оленя и Корень Травы вышли к солонцам. Дошли до вечера, нам ходить не привыкать, а индейцам вообще любой терновый куст — дом родной. Индейцы все работали со мной на лесозаготовках, всех знаю, немного учились друг у друга.
Солонцы — на склоне холма, рядом красивое обнажение, любой геолог был бы в восторге.
Утром разбудил Игнасио, сменил им на посту Кореша и пошел думать. Пришел к выводу, что инвентарь подобрал вполне разумно. Та-ак… для начала отщипываем от выхода песчаника пару-тройку плит, нормальных таких. Подтаскиваем их к ручью, устанавливаем более или менее ровно. Отправляю индейцев за дровами, сам рою яму. Выстилаю ее двумя мешками мусорными, придавливаю на дне и по краям камнями. Первую закладку делаю сам — то есть набираю соленосной породы ведро, потом еще одно, сыплю в яму, бодяжу водой из ручья, хорошо размешиваю.
Нарисовываются краснокожие (вот, кстати, не пойму, почему у них кожа красная — протомонголоидная раса, нормальные коричневые морды), разжигаем костер. Глина и песок более или менее оседают на дно (на это и мешки: без них пришлось бы обжигать ямы. Но и так не хуже, чистить придется чаще, и все), зачерпываем… На раскаленную плиту лью образовавшийся в яме рассол. Вода испаряется, оставляя на камне серый налет. Процесс пошел…
Делаем носилки, ставим палатку нормально, роем еще одну яму под рассол, один бдит, один размешивает, льет и соскребает, двое таскают породу.
За день заготовили около пятнадцати килограммов. Нормально.
Вечером пофехтовал на тесаках с паютами. Форму надо поддерживать, да и от них, гладишь, толк будет.
А сегодня часов в двенадцать тихо охренел. Помощь прислали. Непонятно только, какую. Пришли, поставили два чума (по-ихнему — «тии-пии»), девки и скво бегают, сверкая голыми ляжками, роют корни, ребятишки под руку лезут.
— Тсеш-Лааш (это они меня так по-своему зовут. Переводится как Хитрый Лось вроде бы), магива zaebis, во-да… — и жестами показывает, как он баб припахивать на работу будет. Договариваюсь, что сильно напрягать не станем, пусть лучше готовят, а помогают в свободное время.
И вот — сижу на красивом холме, смотрю на мир, радуюсь жизни, пробую голос:
— Потеряли мы нахальство, йо-хо-хо,
А с нахальством и удачу, йо-хо-хо,
Так и бродим наудачу, йо-хо-хо,
За добычей по лесам.
Вечно пляшем мы на мушке, йо-хо-хо,
Наша жизнь не за понюшку, йо-хо-хо,
Потерявши черепушку, йо-хо-хо,
Плакать, что ль, по волосам!
Индейцам нравится. А особо — девкам ихним. А мне — снова двадцать. Красота…
Дядя Саша
На очередном «командирском хурале» меня озадачил Кобра. Мол, давным-давно встал вопрос — что делать с индейцами?
— В смысле — делать?
— Мы с ними дружим?
— А то ж!
— Военный союз у нас с ними есть?
— А что, нету до сих пор?
— В том-то и дело! По их понятиям, мы гости. Да, там у себя мы, возможно, и были воинами. Крутыми и могучими. Но здесь правила другие.
— Обожди-обожди, это вроде как в шахматах?
— …???
— Ну, я в том смысле, что надо каждый год подтверждать свой титул чемпиона.
— А-а-а… Ну да, где-то так. Поэтому дружба с нами очень даже возможна и желательна. Родственные связи — вообще прекрасно. Но вот союз вожди могут заключать только с равными им воинами. Иначе — не поймут…
— А то, что мы «раков» нагнули в форте?
— А кто это видел?
— И что теперь? Войну с соседями затевать? На долгое время лишний геморрой зарабатывать? Когда эти обиженные к своей «крыше» с жалобами побегут?
— Н-да… Не хотелось бы… но делать что-то надо.
— Ладно. Кто там у нас из вождей на горизонте первый маячит?
— В смысле?
— Кого нам первого на переговоры ждать?
— М-м-м… Хитрый Лис должен приехать. Мы у него пару десятков молодых парней попросили — для помощи по хозяйству.
— Согласился?
— За пять человек мы ему по ружью обещали. Кстати, — хлопнул он себя по лбу. — У нас ведь трофейный холодняк без дела лежит! Ведь так?
— Что лежит — верно. А что без дела… так нет его еще, дела-то…
— Десяток тесаков забрать можно?
— Да хоть все! Баланс у них фиговый, толку никакого. А на фиг?
— На «пальмы» перекуем.
— Добро. Бери. Кстати… а вождю холодняк не нужен?
— А на фига он ему? Индейцы ножами работают. И топорами.
— Так. Тащи вождя, как приедет. Побазарим…
Трапеза подходила к концу. Обрадованный отсутствием нашего «шамана» вождь был в приподнятом настроении. Антилопа только успевала переводить мне его возвышенные речи. Ну, в том смысле, что возвышал он в них в основном себя. Ну и отчасти признавал наше умение. Которого он, впрочем, сам и не видел даже. А потому относился к этому прохладно.
