— Ты уже говорил мне об этом, — мрачно проговорил Андрей.
— Да, говорил, — признал Джеф. — Но только то как вы поступили сегодня, на глазах у всех… Никогда ни один рыцарь не поступит так, он не станет виниться перед родней убитого. Он сделал то что должен был сделать, то что требовал от него долг. Все его поняли бы и никто не осудил бы. Вас тоже.
— Ты не одобряешь мой поступок, — горько ухмыльнувшись проговорил Андрей. — Знаешь, Джеф я и сам не знаю как все это вышло. Смерть Боба висела на моем сердце как камень, она и сейчас висит ничуть не став легче. В последний момент я смалодушничал и решил сбросить камень, чтобы стало легче, поэтому и решил повиниться перед вдовой в присутствии всех.
— И как? Полегчало?
— Стало только хуже. Если бы она прокляла меня или хотя бы затаила в душе злость, то мне наверное было бы легче. А может и нет. Не знаю. Но она простила. Простила от чистого сердца, я видел это в ее глазах. От этого мне стало только тяжелей. Видно это мой крест до конца дней.
— Поначалу я не одобрил ваш поступок. Не дело, когда благородный винится перед простолюдинами, да еще при всем народе. Но потом походил, послушал людей и самого себя послушал. В общем если раньше парни были готовы в глотку вцепиться любому кто встанет на вашем пути, то теперь они готовы подставить в случае нужды свою, вместо вашей, если в нее кто удумает вцепиться.
— А ты, Джеф?
— А что я, — растеряно проговорил ветеран. — Я давал клятву и слову своему верен до конца и так же в любой момент готов умереть за своего сюзерена
Сказано было несколько не однозначно, верность то своему сюзерену он подтвердил, но вот только один не значительный нюанс, на который все же обратил свое внимание Андрей. Он не назвал имени своего сюзерена. Тем не менее Андрей не стал заострять на этом внимание, а только с жаром пожал руку ветерана поблагодарив его, на что Джеф смущено только что то не разборчиво пробурчал.
Несмотря на затянувшееся чуть не до первых петухов, застолье и бессонный остаток первой ночи после долгой разлуки, Боже как оказывается они с Анной истосковались друг по другу, Андрей поднялся довольно рано.
Не желая прерывать сладкий сон жены он тихо поднялся и начал одеваться, не прибегая к использованию таза с водой для умывания, умыться он мог и у колодца, так даже лучше, а вот будить супругу вовсе не хотел. Не обувая сапог на цыпочках он направился к двери когда услышал за спиной смешок и с явно подпущенной ехидцей голос жены.
— Не успел вернуться, а уже тайком убегаешь от жены. Хочешь еще кого то осчастливить. Я не смогла тебя удовлетворить?
Андрей невольно прислушался к своим ощущениям и неожиданно для себя сделал вывод, что ни трудный переход, ни бессонная ночь не смогли притупить его желания. По всему выходило, что он далеко не прочь продолжить их недавнее приключение.
— Анна, — начал он шутливым официальным тоном, — прелюбодействовать средь бела дня, это большой грех.
— Согласна, — вздохнула женщина. — Но еще больший грех отпускать от себя не удовлетворенного мужчину.
— Так ты только хочешь исполнить супружеский долг, — разочарованно протянул он.
— Конечно. А ты что подумал? — Пряча лукавый взгляд поддержала она его игру.
— Ну тогда простите сударыня, я вынужден напомнить вам, что солнце уже встало и мне надлежит заняться делами. — Он отвернулся и сделал пару шагов по направлении к двери, но был остановлен возмущенным голосом жены.
— Сэр. А как же вы?
— Что, я?
— Вы разве не хотите исполнить свой супружеский долг.
— Но…
— Ни каких но, сэр. Извольте не отлынивать.
Через пару часов они все же смогли спуститься в гостиную, где их встретила лукавым взглядом Элли. Стол был уже накрыт, не хватало только горячего и хозяев, чтобы священодейство под названием завтрак, все же состоялось.
Встретившись взглядом со служанкой, Андрей шутливо нахохлился и с вызовом выпалил.
— Что?
— Ничего, сэр.
— Так таки и ничего?
— Нет, сэр.
— Ну и все.
— Да, сэр.
— Что, да, сэр?
— Прикажите накрывать?
— Давай, я сейчас быка съем.
— Слушаюсь, — Элли мышкой юркнула на кухню, но все же не справилась с собой и не успев закрыть за собой дверь прыснула безудержным смехом. Андрей задорно улыбаясь обернулся к жене и нарочито строго взглянув в ее смеющиеся глаза вновь оседлал своего конька.
— Что?
— Да ничего, сэр, — с нарочитой серьезностью подобно Элли проговорила Анна.
— Вы что, сговорились?
— А чего тут сговариваться, если ты так уморительно себя ведешь, — не выдержав прыснула смехом его жена.
— Ну, уже и подурачиться нельзя. А может я счастлив.
— И слава Создателю, что это так.
— Кстати ты заметила, круги под глазами у Элли. Видать тоже не выспалась. Но вид довольный.
— Андрэ, — с укоризной, заливаясь краской и воровато взглянув на дверь кухни, проговорила Анна.
— Все, все. Буду серьезным.
Как падре Патрик умудрялся подбирать момент, было просто загадкой, но едва завтрак был накрыт, как он был уже тут как тут. Элли привычно, сноровисто сервировала дополнительный прибор и падре, по давно заведенной традиции присоединился к их завтраку.
Однако традиция была нарушена несвоевременным появлением инквизитора. Святоша вошел по хозяйски и с нарочитым смирением служителя господа застыл перед сидевшими за столом.
— Брат Горонфло, доброе утро. Не присоединитесь ли к нашей скромной трапезе, — как не раздражал его вид инквизитора, Андрей все же решил проявить любезность.
— Доброе утро сын мой. Благодарю, но я уже завтракал. Меня привели к вам не отложные дела.
— Что же, пройдемте в мой кабинет.
Пожелав остающимся приятного аппетита, Андрей решительным шагом направился к лестнице, приглашая инквизитора следовать за ним.
— Я слушаю вас, брат Горонфло, — едва закрылась за ним дверь кабинета, взял он быка за рога.
— Сэр Андрэ, я получил весть о том, что вы покинули крепость на границе со степью месяц назад, но вернулись вы только вчера. Чем вызвана такая задержка в пути, — хотя в голосе инквизитора и звучали старательно изображаемые интонации смирения, подобающие слуге Господа, но сам вопрос прозвучал так словно лицо начальствующее требовало отчета от лица подчиненного.
— Мы двигались не торопясь, предаваясь кутежам и пьянству, отмечая свое возвращение. Грех конечно. Но…
— Так долго?
— А что, мы должны были прибыть к какому то сроку.
— Нет. Но все же месяц…
— Ну и что.
— Этот путь, для всадников не должен был превысить недели.
