С другой стороны, раздражающий фактор лучше пока убрать, решил космонавт и щелкнул тумблерами электроприводов, закрыв шторки на боковых иллюминаторах.
— «Заря-1», я «Рубин»! — Комаров не был уверен, что его слышат, но решил все же прокомментировать свои действия. — Есть отделение второй ступени через ОВК. Есть остаточное вращение. Переключаю УО(тумблер режима управления ориентацией) на «ручной»!
— Вас поняли, «Рубин!» — и тишина, как знак согласия.
Комаров решительно перещелкнул тумблер, вспоминая, как совсем недавно Королев сам показал ему «программу тридцать», позволяющую напрямую управлять машиной. Теперь этот режим включается еще проще. Спасибо конструкторам! И хоть гироплатформу мы потеряли, но электромеханический «шарик» тоже прекрасно работает, и по нему теперь можно сориентироваться. Космонавт осторожно взялся за ручку управления ориентацией, стараясь игнорировать неудобство скафандра. В конце концов, это они тоже отрабатывали на Земле.
Теперь погасить угловую скорость — дело техники. Несколько легких отклонений РУО — и вот уже капсула висит неподвижно в пространстве. Точнее, так может показаться, но суборбитальная скорость берет свое, причем, если был недобор скорости, то следовательно, будет недолет. Но насколько он велик? Последние секунды активного участка — самые важные, скорость почти орбитальная и недобор даже нескольких метров в секунду грозит сотнями километров промаха, если не тысячами. Хоть бы мимо океана не промахнуться…
Комаров переключил ИМП[60] на «место посадки». Прибор слегка взвизгнул и крутанулся, указав на некую точку Тихого океана, притом невооруженным глазом был виден приличный недолет. По крайней мере, БЦВК продолжал работать даже потеряв гироплатформу и построил траекторию, интерполируя от момента аварии. Уже неплохо. Комаров вбил программу «16», чтобы видеть высоту, скорость и время до посадки. Теперь надо сообщить на Землю, пока связь есть.
— «Заря», я «Рубин»! — чуть быстрее обычного доложил космонавт. — УО в ручном отработал, полет устойчивый! Готов к выполнению программы! ИМП дает недолет примерно в полторы тысячи! Прошу уточнить точку посадки!
Ответа не было, но это было уже не страшно. Кто-нибудь, да услышит и передаст, куда следует. Для экономии пленки космонавт выключил кинокамеру и стал обдумывать дальнейший план полета. Теперь главное — сесть. Спуск предстоял баллистический, неуправляемый, так что ошибка вполне могла быть еще больше, но мимо океана все-таки не промажем. И до посадки еще примерно полчаса…
Только сейчас Комаров вспомнил о невесомости. Удивительно, как организм оградил его он неприятных эффектов в стрессовой ситуации, а сейчас, когда наступила, наконец, тишина, он почувствовал… Нет, даже не головокружение, но легкое ощущение подвешенности «вниз головой». Это не создавало проблем и не мешало думать и действовать, но эффект ясно ощущался. И про это Королев его предупреждал — в невесомости кровь всегда немного приливает к голове, но длится это ощущение у всех по-разному. У кого-то все нормализуется через несколько минут, а кому-то и пару дней придется потерпеть.
У Комарова не было пары дней. У него, скорее всего, не было даже получаса, поэтому космонавт решил не терять время и попытаться исполнить запланированную программу экспериментов. Ручное управление он, как бы, уже опробовал, хоть и вынужденно. Но этого мало, нужно провести эксперимент по построению штатной ориентации перед спуском, но только делать это лучше в верхней точке траектории. Сейчас Комаров смог, наконец, обратить внимание на «Взор» и немного полюбоваться Землей. Он уже пытался урывками наблюдать при выведении — складки местности, реки, лес… И облака, всюду облака… И тени от них! Но любоваться некогда, да и до апогея, откуда, по идее, самый лучший вид, еще далеко. Нужно приступать к прочим экспериментам.
Проверив на всякий случай давление в кабине, он щелкнул замком, раскрыл гермошлем и зачем-то принюхался. Нормальный воздух, дышится легко, никаких посторонних запахов нет. Чуть помедлив, отстегнул перчатки, убедившись, что они привязаны и не уплывут. Отстегиваться от кресла ему было формально запрещено. Теперь можно попить водички. Сделав пометку в журнале (и отметив, что карандаш был очень предусмотрительно привязан к переплету веревочкой), Комаров открыл тубу и, осторожно сделав несколько глотков, поразился, насколько приятным может быть вкус простой земной воды. О том, что многие ученые мужи всерьез верили, что глотать пищу в невесомости невозможно, он в этот момент даже не вспомнил. Войдя во вкус, он открыл тубы с пюре и шоколадным соусом и, не забыв ненадолго включить кинокамеру, немного пожевал «для истории», совмещая приятное с полезным. Было удивительно и непривычно завтракать на высоте сотен километров, одновременно любуясь проплывающей во «Взоре» Землей и иногда сверяя время по светящимся желтым цифрам на индикаторе БЦВК. Он понимал, что для будущих космонавтов, которым предстояло проводить на орбите недели и месяцы, такое времяпровождение будет совершенно привычно, но он-то первый, причем даже не на орбите! И времени у него почти нет!
Корабль все дальше уходил от старта, и «Зарю-1» уже не было слышно. Комаров с сожалением завинтил и убрал тубы с едой и водой, сделал пометки в журнал и все равно доложил на Землю.
— «Заря», я «Рубин», полет проходит нормально! Позавтракал, прием пищи прошел без проблем! Самочувствие отличное, настроение бодрое! Продолжаю полет по программе!
Неожиданно, пришел ответ.
— «Рубин», я «Заря-2»,[61] вас понял, все нормально! Указаний от Двадцатого[62] пока не поступало! Уточнение места посадки ждите от «Зари-3»![63]
— Вас понял, «Заря-2»! — Комаров был рад, что НИПы его ведут и даже иногда слышат. — Передайте «Заре-3», пусть вызывают сами, не ждут! Как поняли? Прием!
— «Рубин», я «Заря-2», поняли вас! Передадим!
Вот и славно. Камчатка уже должна будет иметь более-менее точные данные о месте приземления, так что можно будет ввести коррекцию и со спокойной совестью включить программу посадки номер 21, которая, понятное дело, не могла не получить у космонавтов неофициальное прозвище «очко». Что ж, не боги горшки обжигают… Но до этого ему предстоял самый важный эксперимент с ручным управлением — построение ориентации, используя тот самый «Взор». На орбитальном корабле будет стоять комплект более совершенных приборов для этих целей, но простой и надежный «Взор» почти наверняка останется «на всякий случай». Поэтому, лучше испытать его сейчас, что, собственно, и предусматривалось программой.
