куда более удобных местах.
— Понял тебя, Алексей. Так… Петров и Погодин. Ноги в руки и наведайтесь в эту самую химчистку. Выясните, помнят ли такого клиента. И почему именно к ним он захаживал. Дядька он видный, должны были запомнить.
— Есть проверить, — я даже слишком резво встал со стула, хотелось на воздух, и новое задание мне определенно нравилось. — Разрешите идти?
— Разрешаю, — недоуменно пробормотал Горохов, удивившись моему рвению.
Я кивнул Погодину и поспешил на улицу. Окна опустил в машине до самого низа. Живительная свежесть трепала волосы. Сейчас еще в магазин “Соки-Воды” заскочим. Купим зеленую бутылочку ”Ессентуков”, и жизнь наладится.
Химчистка, озадачившая Каткова, располагалась на первом этаже “Дома быта” по улице Суворова. Зал приемки встретил полумраком и запахом химикатов. За широкой стойкой-прилавком выступали ряды вешалок с одеждой на плечиках. Костюмы, дубленки, кожаные куртки и прочее гардеробное богатство советских людей.
— Здравствуйте, — я подошел к приёмщице, что скучала, облокотившись о полировку прилавка.
Женщина ухоженная — прическа с признаками долгих манипуляций с бигудями, макияж что надо и платье по фигуре, но бесформенный фартук, надетый поверх, все портил.
— Вы знаете этого человека? — я показал фотографию Дубова.
Женщина застыла. Часто заморгала.
— Девушка, — мягко проговорил я. — Я к вам обращаюсь…
— А вам зачем? — тихо пробормотала она.
Я показал удостоверение, приемщица опустила взгляд и, не смотря мне в глаза, проговорила:
— Вроде знакомое лицо, был такой клиент у нас.
Я положил на стол квиток от химчистки:
— Правильно, был… И вы, смотрю, его сразу узнали. Расскажите о нем.
— Да не знаю я ничего, — дернулась женщина. — Приходил, вещи сдавал. Вы лучше с заведующей поговорите.
— Поговорим, — заверил я. — А вы что нам про него можете рассказать? Часто здесь бывал?
— Не знаю я, — вдруг всхлипнула женщина.
— Что случилось, Лидочка? — в зале появилась пожилая женщина в очках учительницы со строгим взглядом. Похожа на начальство.
— Товарищи из милиции, — ответила Лида. — Интересуются нашими клиентами.
Я снова показал удостоверение, теперь уже “учительнице”:
— Можно вас попросить подменить Лиду? Нам с ней поговорить надо…
— Да, конечно, — закивала та. — А в чем, собственно, дело? Это из-за испорченного финского плаща? Так в том нашей вины нет. Там на ярлыке прописано было, что чистка показана. А то, что меховой подклад его потом перекосило, это не наше упущение. Производитель оплошность допустил. Не учел, что подклад садится после таких процедур.
— Мы по другому вопросу, — заверил я. — Подкладками милиция не занимается.
Заведующая выдохнула и встала за стойку:
— Можете поговорить в моем кабинете, вон там, где дверь открыта.
— Спасибо большое.
Я вошел в тесную комнатушку с неказистым оконцем. За мной последовала Лида. Брела как на расстрел.
— Итак, — я достал блокнот, расположившись за столом, Погодин напротив на стуле. — Присаживайтесь, — сказал я женщине, кивнув на свободное место.
Та несмело опустилась на краешек деревянного стула. Тот заскрипел, Лида вздрогнула.
— Чего вы так боитесь? — я смотрел ей прямо в глаза. — Просто расскажите мне всю правду о Глебе Львовиче.
Женщина не выдержала и вдруг зарыдала, закрыв лицо руками.
— Убили, его, убили…
— Мы знаем.
Но девушка не успокаивалась. Я выразительно посмотрел на Федю – что-то здесь было не так.
Лида вытерла слезы синим платочком и смотрела на меня жалобными глазами:
— Я вам расскажу, но ничего подписывать не буду… Это личное. Не хочу, чтобы кто-то еще узнал.
— Хорошо, — не стал я просить, не хотелось спугнуть возможного свидетеля убийства.
Если она выдаст что-то стоящее, потом с Гороховым придумаем, как все это под протокол допроса оформить. Не впервой.
— Мы вас слушаем…
— Мы с Глебом встречались, — пролепетала приемщица.
Вот блин… Я-то думал, она про обстоятельства важные расскажет, а это оказалась та самая пресловутая любовница Дубова. Света не ошиблась. Молодая девка.
— Какие ваши любимые духи? — быстро спросил я.
— “Пани Валевска”, — недоуменно ответила Лида.
— Ясно, продолжайте…
— Да, но… Хорошо. Мы с Глебом познакомились в ресторане “Октябрь” год назад. Я там была с подругой, отмечали с компанией ее день рождения. Глеб, вы знаете, сразу меня очаровал, хоть и старше на двенадцать лет… Цветы, подарки. С ним я ощутила себя женщиной. Такого у меня раньше не было. Я знала, что он женат. Старалась воспринимать этот роман как мимолетное приключение, но потом все-таки затянуло. Я даже хотела уйти, но не смогла. Специально ругалась с ним. Думала, он меня оставит, но нет…
— То есть, вы часто ругались с Глебом Львовичем?
Она тяжело вздохнула.
— Последнее время – да…
— Что служило поводом к ссорам?
— Я хотела, чтобы он был только моим. Чтобы ушел от своей грымзы, — лицо женщины исказила гримаса. — Он поначалу отнекивался, а потом пообещал, что сделает это. Только просил немного подождать.
— Сколько?
— Год, говорил, что развод может плохо отразится на его карьере. Сказал, что его скоро должны повысить – и тогда он точно разведется.
— Вы ведь знаете, что его повысили два месяца назад?
— Да, конечно, об этом в “Новоульяновской правде” даже писали. Да и сам Глеб обмолвился, конечно, специально не скрывал, но и новости из этого не делал. Но он не развелся, да это вы и сами, наверное, знаете… Снова стал повторять, что для карьеры сейчас это будет губительно, что ему надо укрепиться на новом месте, что нужен еще хотя бы год…
Как говорится, какая самая известная в мире сказка? Дорогая, я скоро буду свободен, нужно только чуть-чуть подождать. Впрочем, сочувствовать разлучнице я тоже не стал. Пока она разговорчивая, пусть выкладывает, а пожалеет её кто-нибудь другой.
— А вы что?
— Тогда я пригрозила ему, что расскажу все его жене. А он сказал, что бросит меня. У меня не было другого выхода, как ждать…
— Вам хотелось ему отомстить?
Я взгляда с нее не сводил. Ведь что-то она скрывает, чего-то боится.
— Были моменты, что я готова была его придушить, – вздохнула Лида, машинально поправляя фартук. – Но он – он всегда находил слова, чтобы утешить, я таяла, когда он меня обнимал, и снова ждала. Снова страдала.
