время полёта. Они взрывались с жутким грохотом, оглушая опричников, разбрасывая вокруг брусчатку и оставляя глубокие воронки. Страшно прекрасное зрелище!
В какой-то момент мне даже показалось, что опричники отступают. Но нет, они всего лишь перегруппировались, выдвинули в авангард магов с щитами и рванули вперёд с новой силой. Опричников было слишком много на меня одного, и через несколько минут они хлынули на площадь как половодье. По окнам дворца ударил буран из выстрелов, заставляя гвардейцев прятаться и не давая им отвечать.
Я тоже перестал обстреливать — слишком велик был риск зацепить своё же плетение, разложенное на площади. Вместо этого я создал огромный щит, прикрывающий фасад здания. Умничка Анубис справился на пять с плюсом, вплетая в Талантливое заклятье мелкие деланные Знаки.
Опричники, решив что мы ушли в глухую оборону, заревели боевой клич и ринулись на штурм. Первые их ряды приблизились к парадному входу, на ходу бросая таранные заклятья в тяжёлые створки дверей. И в этот момент «сторожки» их почувствовали и активировали громадную деланную связку.
На мгновение Знаки на площади вспыхнули серебристым светом. Красивейшее зрелище, должен вам сказать. Будто огромная вышивка на чёрном бархате, загадочные письмена на тайном языке старинных мастеров. Никогда прежде я не видел, чтобы смертоносная магия была так прекрасна. Жаль, что это длилось всего одно мгновение.
— А-а-а!
Слитный крик ужаса потряс площадь. Знаки погасли, а вместо них к небу рванул поток гудящего пламени. Словно преисподняя разверзлась и оттуда вырвался адский огонь. Выше крыши дворца, будто желая достать и спалить само небо. А в нём страдающими грешниками метались опричники, и никакие щиты не могли их спасти сейчас.
Маги, шедшие в арьергарде, сумели вырваться из ловушки. Одни выбежали из области действия Знаков, другие пробили себе дорогу ледяными заклятиями. Но остальным не повезло — когда пламя потухло, на площади не осталось ни тел, ни оружия. Только угольно-чёрные тени в виде фигурок людей на брусчатке.
До меня долетел удушливый запах палёного, и я отвернулся от окна. Видит бог, продолжающаяся жатва не доставляла никакой радости. Множество людей умерло от моей руки, и кто знает, сколько ещё погибнет. Пока ситуация не придёт в равновесие и не утвердится новая власть.
* * *
Когда опричники отошли, я уронил подвешенные в воздухе Печати на площадь. Для постороннего наблюдателя, без опыта деланной магии, ничего не изменилось. Но мне было видно, как Знаки на площади начали снова наливаться эфиром, перезаряжаясь для второй вспышки. Заодно я подрегулировал «сторожки» на срабатывание с задержкой. Пусть начнут штурм, потянутся всей массой — и тогда получат сокрушающий удар.
Впрочем, опричники не спешили начинать новую атаку, прячась в переулках и скрытно что-то готовя. Воспользовавшись паузой, я подтащил к окну кресло, уселся в него и откинулся на спинку. За последние трое суток я спал всего несколько часов, и тело жаждало отдыха. Но даже дремать сейчас было нельзя, и я отвлекал сам себя разными мыслями.
Раз за разом я возвращался к разговору с призраком императрицы. Имелось три причины дать ей слово. Во-первых, было откровенно жаль Ивана Антоновича. Чуть ли не с рождения запертый в тюрьме, лишённый родителей, детства, свободы и даже имени, он вызывал сочувствие. Он ведь ненамного младше меня, и несложно представить, что он чувствует. Оказавшийся в руках бунтовщиков, он растерян, оглушён и ничего не понимает. Могу поспорить, Иван мечтает вовсе не о мести, а лишь вырваться, удрать ото всех и обрести настоящую свободу. И от тюремщиков, и от своих «спасителей».
Во-вторых, у меня было предчувствие, острое, как бритва, и едкое, как кислота. Я чувствовал, что убийство невинного Ивана обернётся дурными последствиями для императорской династии. Не могу объяснить это ощущение, но оно было схоже с тем, как я «видел» приближающуюся смерть Елизаветы. Да, именно кончину династии, связанную со смертью Ивана Антоновича, я и ощущал. А не хотелось, чтобы династия менялась в ближайшее время, мне и текущей смуты хватило с лихвой.
Была и третья причина. Я знал, как спрятать Ивана так, чтобы никто никогда его не нашёл. Правда, этот метод я никогда не пробовал — Лукиан как-то обмолвился о нём, меня ритуал заинтересовал, и монаху пришлось объяснить, как его проводить. А тут такой отличный повод, чтобы опробовать на практике. Так что Ивану придётся стать подопытной «мышкой», если он хочет жить.
А что до предупреждения: мол, меня и Таню с Сашкой хотят убить — так ничего нового я не услышал. Тут даже гадать не надо: после того, как я расправился с Елагиным, масоны изо всех сил постараются меня убрать. Да и кроме них найдутся «доброжелатели», кому я перешёл дорогу и кто не желает моего возвышения. И в первую очередь ударят по близким мне людям, а я не могу быть вечно рядом с ними.
И так-то не хотелось оставаться при дворе, а теперь тем более никакого резона не осталось. Что мне там могут предложить? Возглавить новую Тайную Канцелярию? Стать сенатором? Получить чин канцлера или тайного советника? Благодарю покорно! Чтобы испытать хоть какое-то удовольствие от них, надо или любить власть, или жаждать богатства и воровать. Ни того, ни другого я не хотел. А пользу России я могу принести, реализуя собственные проекты, тот же телеграф или эфирную дорогу.
Так что от любой должности буду отмахиваться руками и ногами. Единственное, надо поступить хитро — мой отъезд из столицы должен выглядеть, будто это враги отстранили меня от власти. Надеюсь, императрица сможет подыграть в такой малости.
* * *
Я ждал атаки со стороны площади, и взрыв, раздавшийся со стороны Невы, застал меня врасплох. Опрокинув кресло, я стремглав кинулся через анфиладу залов на противоположную сторону дворца. К счастью, это оказались не враги, а обещанный корабль. Не парусник, как я ожидал, а галера. Выстрелами из пушек она разрушила наплавной Исаакиевский мост через реку. Прошла в образовавшуюся брешь, развернулась и встала напротив дворца.
Эвакуация получилась шумная и суетная. По коридорам топали сапоги гвардейцев, кричали офицеры, и страшно воняло перегаром эфира. Громогласно возмущались арестованные сановники, грубо разбуженные солдатами. Но мне не было до всего этого дела, я занимался исключительно наследником.
— Спит как сурок, — улыбнулся Киж, вынося мальчика на руках.
Следом шёл Васька с дремлющим Мурзилкой. Кот смотрел на суету вокруг одним глазом, свесив лапы и дёргая кончиком хвоста. Даже погрузку в лодку он воспринял с безразличной флегматичностью.
— А вы? — уже сидя в лодке, посмотрел на
