Обоз большой получился — о двадцати санях, потому тянулся медленно. На третий день едва Шадрино миновали. И по льду Моломы — вверх. Только река, не доходя до Лодейно, влево ушла.
Через десять дней до Великого Устюга, что стоял на слиянии Сухомы и Северной Двины, добрались. Часть купцов с санями здесь осталась, другие по льду Двины за Вычегду направились, а там и Соль-Вычегодск. Городишко маленький, однако солью славен. И ходят по ней зимой обозами санными, а летом — на судах. Поморы с севера — на ногах, новгородцы — на ладьях, остальные — на ушкуях да стругах.
Соль была везде — в амбарах, лавках купцов, в мешках на причалах. И везде люд торговый, приезжий только и говорил, что о цене на соль здесь, в Соль-Вычегодеке, и в своих землях.
Почти каждый славянин носил с собой в котомке или на поясе мешочек с солью, наполовину перемешанной с перцем. Солили круто. Потому и соль была товаром ходовым.
Мишка подошёл к делу обстоятельно. Поговорил с местными, узнал, сколько стоит солеварня и от чего цена зависит. И только выяснив все нюансы — вроде близости реки к солеварке и производительности скважины, решился на покупку.
Солеварня отражала процесс добычи. По деревянным трубам соль в виде рассола поступала в чаны, разливалась по жаровням — огромным сковородам или, правильнее — противням, потому как они были квадратными. Под противнями горел огонь, вода выпаривалась, а соль оставалась. Поскольку иногда куски соли были крупными, то она пропускалась ещё и через мельницу. А дальше — в мешки и на продажу.
Процесс простой, как медная полушка. Мишка увидел раз и всё понял. Затрат на оборудование — минимум, нужны только рабочие руки и хороший управляющий.
После покупки солеварни — причем вместе с рабочими — Мишка нашёл-таки управляющего, переманив его с соседней солеварни выгодными посулами. Пригласил человека, показал солеварню, спросил, сколько мешков соли она может выдать в неделю. Человек был опытный, знающий, потому сразу сказал — полсотни мешков, и сверху — пять, не больше.
Жалованье управляющему Гавриле Михаил положил, как у всех, но оговорил, что пятьдесят мешков — его, а всё, что сверху добудут — личная доля управляющего. Личная заинтересованность — основа любого дела. Тогда управляющий спать не будет — и неисправность устранит, и свои пятьдесят мешков Мишка получит. С них ведь ещё налог платить надо да жалованье рабочим.
Михаил захватил с солеварни мешок в сани — не возвращаться же пустым. Больше грузить не стал — дорога впереди дальняя. С частью обоза в Великий Устюг вернулся, а там оказалось, что не все купцы ещё товар купили. Пришлось останавливаться на постоялом дворе.
Мишка об этом и не пожалел. В трапезной, на первом этаже постоялого двора собирались купцы — всё люди солидные. После выпивок да сытного обеда велись неспешные разговоры о видах на урожай, о предполагаемых ценах на рожь и пшеницу, о стоимости мехов, тканей и многих других товаров. Пересказывались новости из других городов и княжеств — купцы-то прибыли за солью из самых разных мест, были даже из княжества Литовского.
Сидя за столами, они делились наболевшим — как уберечься от надоевших разбойников, в каких городах торговые пошлины ниже — своего рода купеческое собрание. Учитывая, что одни купцы уезжали, а другие приезжали, посиделки такие длились каждый день, с утра до вечера.
Мишка для себя много нового узнал. А одна новость не понравилась: вотяки, почти соседи с восхода, начали вести себя, как казанцы. Обозы грабили, на деревни и сёла нападали. Сбивались в шайки, руководимые племенным вождём, да совершали набеги. Города не трогали — сил не хватало.
У князей руки не доходили дать им укорот. А с другой стороны — охраняемых границ нет, только редкие порубежные заставы, да и то — со стороны наиболее вероятного удара — от Казанского ханства и Дикого поля.
Не было у князей столько воинских сил — охранять порубежье и держать в центре княжества дружину. О нападениях узнавали с опозданием — от гонцов да по дымам пожарищ. Пока соберутся да доскачут до места — малочисленная, а потому мобильная шайка уже скрыться успевает на своей земле вместе с полоном и трофеями.
Дня через два купцы закупили товар, а на следующий день выехали из Устюга. Обоз был велик, поскольку к хлыновцам присоединились с санями купцы из других мест.
Мишка начал считать сани, насчитал до полусотни, сбился, плюнул и уселся на мешок с солью. Савва гордо восседал на месте ездового. Их сани были в первом десятке, и на изгибах санного пути Мишка, оглядываясь, мог видеть весь длинный санный поезд.
Через неделю они проехали Лодейно — половину пути. Тут от обоза отделилась небольшая часть — направо отвернули, ко Владимиру.
День был солнечный, на лёгком морозце ярко искрился снег. Лошадь бежала бодро — и то сказать, в санях мешок соли да двое ездоков. Это не как у некоторых — по десять мешков, а то и более грузили. У таких на пригорках лошадь сани вытянуть не могла, седоки соскакивали и подталкивали их. Впрочем, засидевшиеся на санях ездовые да купцы и рады были ноги поразмять — толкали сани с гиканьем и шутками.
За шумом и смехом Мишка не сразу услышал приближающийся слева шум скачущей конницы. Голову случайно повернул — и замер от удивления. По полю, наперерез им, неслись всадники. Далековато пока были — с полверсты, не меньше, но солнце, отражавшееся от сабель в поднятых руках, выдавало не самые добрые намерения.
— Тревога! — Мишка вскочил на мешок с солью и показал рукой налево. — Сани в круг ставьте!
С задних саней ответили:
— Ты чего раскричался? Тоже наши, порубежники! Хоть и купец ты, а молод ещё мне указывать!
Некоторые купцы слова Мишки услышали, засуетились. В выгодном положении оказались купцы, которые меха везли. Шкурки — они ведь объёмные, но лёгкие.
Ездовые стали нахлёстывать коней, стараясь уйти по санному следу в близкий уже лес — всего-то саженей триста и оставалось. Там дорога узкая меж деревьев вилась. Поставить сани поперёк — пяток охранников сотню сдержат.
Мишка медлил сначала, лихорадочно размышляя — что делать? Но потом, видя, как быстро приближаются всадники, решился.
— Савва, руби постромки! Садимся на лошадь — и в лес!
Савва широким и тяжёлым ножом рубил постромки. Мишка перебросил через плечо сумки с арбалетными болтами и взлетел на спину лошади.
— Садись за мной!
Савва схватил лук и колчан, что в санях лежали, и устроился за Мишкой. Ударил каблуками в бока. Лошадь потрусила неспешно. Не верховая она — тягловая, быстро бежать не привыкла. Савва вытащил из колчана стрелу и наконечником уколол лошадиную ляжку. Лошадка взбрыкнула и побежала более резво.
