— Домой направились, суки! — выругался Савва. — Что делать будем?
— Сам не знаю, — признался Мишка. — Одна лошадь на двоих, быстро ехать не сможем. За помощью надо. Тут ближе всего Шадрино.
— Туда уж небось наши беглые купчики с обоза к вечеру заявятся. Как оглашенные гнали от страха. Так что поперёд нас будут, если лошадей не загонят.
Михаил задумался.
— Шадрино — село крупное, однако дружины там нет. Захотят мужики хлыновские купцов выручить или нет — вот в чём закавыка. А ежели ждать, пока купцы до самого Хлынова доберутся да помощь назад приведут, не один день пройдёт!
— А ежели снег пойдёт, то все следы скроет, — подхватил Савва. — Тогда не найти гнезда вотяцкого, а обозники в неволе сгниют.
— Правильно думаешь, охотник. Мыслю — по следу идти надо.
— Я один пойду, — твёрдо заявил Савва. — Ты правильно сказал, я — охотник. Следы на снегу читаю, ночью в лесу не замёрзну, себя не обнаружу. Двоим рисковать смысла нет. К тому же укрыться сложнее, быстрее обнаружить могут. Лошадь у нас одна, вот и скачи на выручку. Из Шадрино людей проведёшь — хорошо, ну а не получится — тогда в Хлынов, к воеводе. Ты с Костей на короткой ноге, он в помощи не откажет.
Мишка думал недолго.
— Согласен, разумно говоришь, — он обнял Савву. — Ты береги себя, не рискуй попусту. Я обязательно с подмогой вернусь. Жди в Шадрино, или здесь, на этом месте. Удачи тебе!
— И тебе Бог в помощь.
Мишка взгромоздился на лошадь. Неудобно без седла, ногам опоры нет. Однако приспособился кое-как. К вечеру в Шадрино въехал. На верховой лошади, да с седлом, было бы быстрее. Однако, как не погонял он лошадку, с галопа она переходила на рысь, а затем и на шаг. Тягловая — что с неё взять?
В селе еще светились окна. Мишка постучался в ближайшую избу.
— Где староста проживает?
Ему показали. Оказалось, купцы с обоза уже были у старосты, и он знал о нападении. Зевнув и почесав под мышкой, он заявил:
— Не согласны мужики шадринские обозников хлыновских выручать. Кабы свои, шадринские были, — другое дело. У каждого — семья, а дело опасное. Из оружия только топоры, куда с ими на супостата?
Однако в ночлеге Мишке не отказал, Лошадь в свою конюшню поставил, овса задал. Но утром отказали седло продать — нет у нас шорника. Тебе продам — как сам буду? Так и пришлось Мишке ёрзать и зад отбивать на спине лошадиной. Гнал без остановок. Жалко животину, но обозники русские в беде, выручать надо.
Через два дня он въехал в Хлынов — уже затемно. Уж и ворота городские заперты были, еле упросил стражу впустить. И — сразу к Косте.
— Выручай, воевода. Обоз в беду попал — вотяки напали, людей побили, а большею частью в полон попали. Я уж не говорю о лошадях да товарах.
— Да где я тебе тех вотяков сыщу? Они в лесах глухих обитают.
— У меня по следу ушкуйник мой пошёл, Савва — из охотников бывших. Он выследит.
Костя сразу оживился.
— Это меняет дело! Давно пора вотякам укорот дать. Завтра с утра будь здесь; сотню выделю — дорожку покажешь.
— И ещё просьба, Костя. Лошадь у меня тягловая да без седла. Как вотяков увидел, постромки перерубил и — в лес. Дай хоть какого-нибудь верхового коня. Костя хохотнул.
— Своя мошна от денег ломится, а верхового коня не купил! Жадность замучила?
— Да ты же знаешь — я товар на ушкуе вожу. Зачем мне лошадь?
— Ладно, найдём тебе конягу посмирнее. Мишка добрался до дома, отдал лошадь Митрофану, сам похлебал щей — и в постель. После вторых петухов Лиза растолкала его.
— Ой, хозяин! У дома людей полно, при оружии! Не случилось бы худого!
Мишка поднялся, быстро оделся и вышел. У ворот стояло десять верховых — в тулупах, при оружии.
— Долго спать изволишь, купец! Готов ли?
— Поесть не успел.
— Потом подхарчишься. Садись, — Мише подвели верхового коня.
— Садись, не бойся — он смирный! Воины засмеялись.
Подъехали к дому воеводы, а там уже сотня дожидается. На крыльцо вышли Костя с Кондратом. Увидев Мишку, они поздоровались.
— Ну вот, Кондрат, и проводник твой. Знаком?
— Ещё как!
— Тогда езжайте с Богом и возвращайтесь с победой. Сам бы поехал — аж руки чешутся, да не могу, дел много.
Мишка с Кондратом ехали впереди колонны. Только в полуверсте, опередив их, скакали двое дозорных.
— Кондрат, ты же десятником был?
— Был, а ноне — сотник! — гордо заявил Кондрат.
— Прими мои поздравления! — прокричал Михаил.
Дальше скакали молча. Попробуй, поговори, когда трясёт и встречный ветер слёзы из глаз выжимает.
К вечеру до Шадрина добрались. А там — на постоялый двор. Мишка — сразу к хозяину: «Нет ли у тебя на постое худощавого парня именем Савва?»
Хозяин мотнул головой.
— Два дня постоялый двор пустой. Боятся обозники ездить.
Понятное дело — в Шадрино, Лодейно и Хлынове весть о нападении на обоз разнеслась мгновенно.
Проснулись рано и, едва рассвело, отправились в путь.
К полудню Мишка узнал знакомые места. Вот дорога в лесу, где они с Саввой отбивались от вотяков. Вот поле, где напали на обоз. Там ещё стояло несколько брошенных пустых саней, валялись слегка припорошённые снегом трупы русичей и вотяков. А где же Савва? Договаривались же здесь встретиться!
— Ну, где твой охотник? — сурово спросил Кондрат.
— Договаривались, что он здесь ждать будет. Может, вотяки далеко ушли? Не успел он вернуться?
— В какую сторону они ушли?
— Сюда, — махнул рукой Михаил.
На снегу ещё были видны следы конных копыт и саней. По ним и двинулись дальше. Местами — особенно в низинах — следы терялись под снегом. Тогда дозор впереди описывал широкий полукруг, и след вновь находили.
К вечеру остановились на стоянку в лесу. Лошади обгрызали еловые ветки. Костёр не разводили, боясь себя обнаружить. Спали на снегу, хорошо — полушубки овчинные тёплые. Ноги только мёрзли в сапогах. Валенки бы сюда, да в них не повоюешь — даже ноги в стремя не вденешь.
Утром снялись со стоянки быстро. Дозор следы отыскал. В лесу-то они сохранились лучше, чем в поле да лощинах.
Было уже за полдень, когда дозор увидел и задержал мужчину. Это оказался Савва.
— Прости, Михаил, не успел вернуться. Коня нет, лыж нет, а по снегу идти быстро не получается.
— Ты нам главное скажи — вотяков не упустил? — вмешался Кондрат.
— Нет, до места выследил. Вёрст через десять деревня ихняя — с полсотни домов. Пленных в амбаре большом заперли. Из похода вотяков двадцать два человека вернулось — я счесть успел. И в деревне ещё два десятка воинов оставалось. Вождь ихний, которого я стрелой ранил, помер. Если я не ошибаюсь, сегодня хоронить будут его или сжигать. Какие у них порядки, у этих язычников, — кто его знает.
