– Здрав будь, князь! – склонилась Ярославна перед мужем.
Игорь подошел к ней, распрямил, взяв за плечи, и расцеловал в обе щеки. Не привыкшая к частым ласкам княгиня зарделась, а северские и переяславские дружинники переглянулись с понимающими усмешками.
Продолжая обнимать левой рукой жену, князь Игорь правой сгреб в охапку сына, путивльского князя Владимира. Кивком головы не забыл поприветствовать и галицкого княжича, отметив про себя, что тот стал выглядеть заметно свежее и здоровее по сравнению с последней встречей. Путивльский воздух явно шел на пользу сыну Ярослава Осмомысла.
– Не прогонишь гостей? – спросил, улыбаясь, князь Игорь у сына.
– Прогоню, – так же с улыбкой ответил Владимир Путивльский. – Непременно прогоню. Вечером у нас холодно, так что милости прошу пройти в дом. Найдется место и для дружины.
– А для меня? – подошел князь Святослав Ольгович Рыльский.
– Если только сеновал… – неуверенно протянул князь путивльский и неожиданно попытался ткнуть его кулаком в бок.
Святослав легко и изящно уклонился от удара и чувствительно, а главное, громко щелкнул хозяина Путивля по лбу.
– В детстве не наигрались, – с веселой укоризной сказал Игорь Святославич.
– Ничего, – неожиданно рассудительно заметил Владимир. – До свадьбы не грех и подурачиться.
– Только до свадьбы? – огорченно спросил Святослав Ольгович, с удовлетворением поглядывая на лоб князя Владимира, где медленно проявлялся розоватый след от щелчка.
Игорь Святославич подтолкнул молодых забияк к дверям княжеского терема.
Из кухонной подклети доносились умопомрачительные запахи, но с дороги важнее было другое.
Баня.
Вымоченные и распаренные березовые веники уже ждали в берестяных ведерках, от которых шел густой душистый пар. Богатые одежды были небрежно сброшены на пол, куда до этого уже полетели забрызганные грязью сапоги. Их, пока гости будут париться вместе с хозяевами, должны вычистить слуги.
Вместе с мужчинами скинула одежду и прошла в парную княгиня Ярославна. Стыдливость, отвращение к собственному телу, старательно прививаемые христианством, еще не прижились на Руси. Мылись все вместе, и единственное, что могло вызвать огорчение, – это неудовольствие, оправданное или нет, как уж сложится, собственным телом в сравнении с другими.
Но Ярославне не за что было краснеть. Молодое упругое тело, стройное и соразмерное, походило на статуи, созданные греками в дохристианские времена. Под гладкой розовой кожей перекатывались, появляясь и исчезая, мускулы, выдавая немаленькую для женщины силу. При этом в теле княгини не было ничего схожего с перегруженной мышечной массой фигурой современной культуристки, такой неуместной для женщины, созданной для любви и материнства.
Густой жаркий пар пробирал до костей, снимая путевую грязь и усталость. Веники нещадно били по обнаженным телам, и для княгини не делалось исключения. Ярославна не оставалась в долгу, и Игорь только кряхтел, перепоясанный в очередной раз истертым до голых веток березовым веником.
Смыв первую грязь и пот, путники расселись на полки, наслаждаясь теплом и отдыхом.
– Надо поговорить, – негромко произнес князь Игорь, стряхивая с тела обрывки березовых листьев. – Здесь-то уж точно никто не подслушает…
– Опять тайны? – спросил Владимир Путивльский. – Послезавтра – в путь, неужели кто-то еще сможет нам помешать?
– К сожалению, это возможно, – ответил Игорь. – В Новгороде-Северском несколькими днями раньше побывал князь киевский…
– Ох, – сказала Ярославна.
Привыкшая в родном Галиче к непрестанным интригам, она опасалась, и часто – обоснованно, любого проявления интереса со стороны верховной власти. Тем более если речь шла о Святославе Киевском, презревшем ради великокняжеского престола родственные связи.
– Это был странный визит, – продолжил Игорь Святославич. – Святослав Киевский отправился на проверку пограничья в самое неудобное время, причем моя разведка утверждает, что никакой особой угрозы для княжества просто нет. Мне показалось, что великий князь просто выведывал что-то.
– Что же? – спросил князь Рыльский. – Неужели он вызнал о готовящемся походе?
– Исключено! – заволновался Владимир Путивльский. – Тайна была доверена небольшому кругу абсолютно верных людей. Среди них не может быть предателей!
– Предатели могут быть везде, – сказал галицкий княжич. – Даже среди нас… Прошу не воспринимать это как оскорбление, я просто не верю в неразгаданные секреты. Неосторожное слово, перехваченное письмо – кто знает, что могло оказаться в распоряжении киевских шпионов? Князя не купишь, а вот его слуг и приближенных – вполне. В Чернигове я говорил с Кузьмищем Кияниным, слугой убиенного князя Суздальского Андрея. Вот кто знает о предательстве все!.. На князя Андрея замыслили самые близкие к нему люди – кто за деньги, кто из чувства мести. С отрубленной рукой убитого князя его жена ходила по палатам, выкрикивая при этом благодарственную молитву… В нашем же случае речь идет не об убийстве, а только о желании рассказать невинный, в общем-то, секрет, причем за хорошую плату.
– Надо доверять людям, – заметил Владимир Рыльский.
– Надо доверять только себе, и то не всегда, – возразил галицкий княжич.
– Уже поздно думать, отчего в Киеве стали подозревать нас в тайных приготовлениях, – прервал пререкания князь Игорь. – Надо решить, как прикрыть Путивль. Он на границе, по нему, ежели что, и первый удар будет.
– В городе остаемся мы с братом, – заметила Ярославна. – Нам уже приходилось сидеть в осаде. Бог даст, отобьемся…
– Из Чернигова должны приехать ковуи, – сообщил Игорь Святославич. – Половину я оставлю здесь. Они незаменимы как пригородная сторожа и, надеюсь, не пропустят появления врага, откуда бы он ни ударил.
– Прикрывать лучше запад, – заметил князь путивльский. – Переяславцы – вот кто сейчас опаснее всего!
– Прикрывать надо все! – В руках Игоря хрустнули ветки веника. – От Половецкого поля возможен удар диких орд Гзака. Его отогнали от Курска, и теперь он ищет слабину в обороне наших границ. И главное, опасным стало северное направление. К сожалению, возможно нападение суздальцев или… киевлян. Ярослав Черниговский уже начал укреплять крепости на пути к Днепру.
– Мне холодно, – сказала Ярославна и вышла в предбанник, где ожидавшие служанки закутали ее в большой вышитый рушник.
Баня, конечно, не успела выстудиться. Просто недоверие может заморозить лучше холодильника.
* * *
Княжич Владимир Галицкий следующим утром отправился в кузнечный конец посада, к старым знакомцам – ворожею Кию и его дочери.
