— Сомов, залезай сюда! Качай. Вы трое отнесете канистры, как заполнятся, к грузовику и мотоциклу и перелейте топливо в баки. Трошин!
— Да?
— Ты с пулеметом заляг на берегу, через час тебя сменим. Тотен, ты — в карауле за старшего! Ваня, — позвал я Казачину, — бери инструмент и залезай сюда — будем турели с боезапасом снимать. Заодно прикинем, как в бомбоотсек залезть.
После получения приказаний народ зашевелился, и работа пошла значительно веселее. Пятнадцать минут возни с гаечными ключами — и вот мы уже спускаем на веревках верхнюю турель вместе с пулеметом. Конечно, можно было снять только пулемет, благо он на шкворне крепится, но ведь турель можно на грузовик поставить или на «ублюдка»! Позвав наверх Дымова и поручив ему выгружать ленты, мы с Ваней лезем к штурманской кабине. М-да, здесь придется повозиться!
Иван залезает внутрь и, скрючившись, пытается отворачивать болты, которыми носовая турель крепится к самолету.
— Вань, пулеметы вначале сними.
Он возится под водой и в конце концов вытаскивает один пулемет. Глядя на погнутый ствол, я морщусь. Нехило его носом приложило, хорошо, что штурман выпрыгнул…
Пока он возился внизу, я позвал пару бойцов, чтобы они помогли мне вытащить тела пилота и стрелка. Затем мы отнесли погибших на берег и, выкопав неглубокую могилу, похоронили. В песчаную почву под двумя соснами воткнули кусок дюраля с красной звездой, вырубленный топором из обшивки. Внутри звезды ножом я нацарапал фамилии и звания летчиков.
Потом мне пришлось лезть в штурманскую кабину, сменять Казачину… Тесно, мокро и грязно. Я машинально постучал гаечным ключом по остеклению… «Черт, это же оргстекло!»
— Ваня, скажи, чтобы топор принесли, будем фонарь рубить.
— Зачем?
— Он из оргстекла. Нам пригодится, да и кабину обдирать так проще будет.
Так, совместными усилиями через час мы сняли с самолета все четыре ШКАСа с турелями, два из них, правда, годны были только на запчасти, примерно тысячу патронов и слили около ста пятидесяти литров бензина. В кузов «Опеля» также отправились несколько листов дюраля и мешок, набитый оргстеклом. Его я предложил взять, вспомнив о популярности этого материала у советских туристов как средства розжига костров в сырую погоду, да и для оборудования землянок к зиме тоже пригодится. В крайнем случае, на рукоятки ножей пустим. Но к главному — бомбам — мы так и не подобрались. Нет, кнопку сброса и рычаг открытия бомболюка я нашел, но самолет лежал на брюхе, и створки люка открыться не могли.
— Слушай, Арт, а может, мы его грузовиком на берег вытащим? — предложил Зельц.
— Вытащим, и что дальше? Он же все равно на брюхе лежать будет. Хотя…
Подобрав с земли топор, я подошел к самолету. Взмах — и топор пробивает тонкую дюралевую обшивку. Еще один удар — и я, отгибая кусок дюраля, заглядываю в бомбоотсек. Вот они! Шесть крупных бомб, вертикально стоящих в передней части отсека. Если мне память не изменяет, то это — «сотки», то есть фугасные авиабомбы весом в центнер. Более крупные калибры на СБ подвешивали горизонтально или на внешних замках. В каждом «поросеночке» — не меньше чем по тридцать килограммов взрывчатки, а то и по пятьдесят. Ура, товарищи!
Ко мне подошел Трошин, минут пятнадцать как сменившийся с поста:
— Ну что, есть?
— Ага. Только вот как их достать?
— А что тут думать-то? Бревном подпираем крыло вот здесь, где оно в фюзеляж переходит. Заваливаем весь самолет на правую сторону, выламываем створки люка и по одной достаем бомбы.
— Тут же заболоченная почва, бревно сразу в нее уйдет.
— А мы бревна подложим и настил какой-нибудь сообразим.
— Умный ты, Слава, аж жуть! Но, к сожалению, в армии инициатива наказуема, так что давай, командуй. А мы, обезьянки, посмотрим.
— А обезьяны тут при чем? — не понял Трошин.
— Это присловье такое. Короче — выполняйте вашу задумку, боец Трошин, а партия вас не забудет!
Вячеслав хмыкнул и отправился отдавать приказания. Я же вылез на берег и, устроившись под сосной, решил немного передохнуть.
«Так, проблему с взрывчаткой мы, считай, решили… Пулеметов у нас — даже больше, чем надо. Еще пару дней на изготовление всяких взрывных девайсов — и можно в путь отправляться», — размышлял я, наблюдая за суетой возле самолета.
«Интересно, а штурман с этого СБ до наших дошел? Большое спасибо им за такой ценный подгон!»
Бойцы постелили на топкую землю гать, сделанную из нескольких бревен, и положили сверху несколько кусков дюраля, с помощью лома и какой-то материи оторванные от фюзеляжа, и, уперев в импровизированную подставку бревно, заводили его под крыло бомбера. Готово! Сомов, взяв кувалду, начал аккуратно подбивать бревно. Ррраз! Рраз! Самолет ощутимо накренился на правую сторону, а из воды показалась створка бомболюка. «Вот черт! Забыл совсем…»
— Бухгалтер! Погодите! — крикнул я вниз.
— Да. Что случилось?
— Не торопитесь. Надо люк открыть из кабины штурмана, тогда легче его выломать будет. Там рукоять есть. Зельц?!
— Здесь я!
— Полезай в кабину, там штурвальчик такой есть, над ним «Люк» написано. Крути его против часовой стрелки. Понял?
— Да. Уже лезу!
С трудом вскарабкавшись по перекошенному крылу с обратной стороны, Дымов скрылся в раскуроченной кабине штурмана. Спустя некоторое время створка бомболюка вздрогнула и начала открываться, но потом, видимо, уперлась в грунт и остановилась.
— Мужики, давай еще! — скомандовал я Сомову и Трошину. — Алик, иди на ту сторону — скажешь, когда крыло с той стороны упрется, — это уже Тотену.
Еще пара минут, и бомболюк открылся! Правда, выход его был отклонен от вертикальной плоскости градусов на тридцать, ну да ничего — будет проще бомбы контролировать.
Подхватив заготовленные бойцами слеги, я спустился к самолету.
— Так, Сомов, ты контролируй это бревно — не дай бог, поедет или сломается! А ты, Слава, пойдем со мной — слегами бревна подопрем.
Однако у Трошина была другая идея: он предложил сделать что-то вроде крана, с помощью которого и предполагалось опускать бомбы на землю. Три слеги, установленные пирамидой, пара скоб, кусок стального троса и моток динамической веревки из наших запасов — и «кран» готов.
— Ну что, майор, — назвал я Бухгалтера старым званием, — уверен?
— Уверен! Мы так стволы на гаубицах меняли, а они потяжелее, чем эти чушки будут.
— Понятно… Но створку все равно отломать надо — мешать будет.
Ломать створку мы, правда, не стали, а аккуратно отвернули крепления (метизы в нашем деле пригодятся!), после чего вплотную приступили к выгрузке боезапаса.
Вначале Казачина вывернул хвостовой взрыватель из крайней бомбы, и мы с Бухгалтером обвязали ее веревкой. Затем прицепили «авоську» карабином к петле на стальном тросе и, расцепив замок, начали осторожно опускать стокилограммового «поросенка» на створку люка, лежащую на земле. Ваня начал выкручивать головной взрыватель. Оп-па! Расцепив карабин и дождавшись, когда Казачина закончит, три бойца впряглись в бомбу и с легкими матерками потащили ее на берег.
— Антон, а мы сейчас будем выплавлять взрывчатку? — поинтересовался Трошин.
— Нет, на базу отвезем, а завтра определим, в какой бомбе какая, и тогда уж приступим… — В принципе, в начале войны еще не началась вся эта чехарда со взрывчаткой, характерная для более позднего периода, когда в бомбы пихали все, что угодно, лишь бы оно взрывалось, но рисковать понапрасну мне не хотелось.
— Понятно…
За час, вымотавшись до полного изумления, мы вытащили на берег все шесть бомб.
Кроме вооружения и бензина нашей добычей стали несколько приборов, вроде датчиков температуры масла двигателей и самолетных часов. Рацию снимать не стали, поскольку при взгляде на ее покореженную переднюю панель было сразу ясно, что лампы посадку не пережили.
Некоторые проблемы возникли при перетаскивании бомб к грузовику. Подъехать ближе чем на сто пятьдесят метров к самолету не получилось из-за довольно густо росших по опушке деревьев и рельефа, поэтому первую бомбу бойцы несли на слегах, продев одну палку в бугель, а вторую просунув сквозь перья стабилизатора. Ну и уломались же они! Пришлось нам немного напрячь серое вещество, после чего из пары выломанных стрингеров и листа дюраля были сделаны «санки», на которых и таскали остальные бомбы. Была идея даже буксировать эту волокушу за мотоциклом, но после недолгих раздумий решили не рисковать. Пока бойцы волокли последнюю бомбу, мы с Казачиной и Тотеном сидели на берегу, прикрывая отход. Внезапно Ваня стукнул себя по лбу:
— Тоха, я дурак. Там же лампочки должны быть!
— Ты чего? Какие такие лампочки? Перетрудился, что ль?
— Приборы чем-то подсвечиваться должны. А из лампочек маленьких знаешь какие электровоспламенители получатся?! Пару минут подождите, я пулей сбегаю!
