Пётр Макаров - Часовщик

  - Пью, да только не пойму пока... погодь-ка, с братчинами помимо старост сговариваться предлагаешь?

  - Именно так. Всяк дворянин - уж прости, Дмитрий Степанович, у нас не шляхетством, дворянами в основном именуют, так вот: всяк дворянин хочет, чтобы его надел покрепче был. И крепкий хозяин всякую щепку знает у себя. И еще, коли на то пошло, вот у нас в братчине иной раз и холопами друг другу помогали, и деньгой. Не боевыми слугами, понятно, но в работы - было, посылали.

  - Прямо сонм ангельский ваша братчина.

  - Сонм не сонм, а по старому обещанию я мельницы водяные троим нашим поставить помогу, пригляжу за стройкой. И мнится мне, можно даже и верстать прямо от братчин в войско. Люди друг друга знают, не подведут.

  - Не, это сонм ангельский, истинно тебе, Олег Тимофеич, говорю! - воеводская физиономия являет миру смесь изумления и... жалости, что ль, ко мне убогому?

  - Вот есть у нас в братчине один князек из малохольных. В Москве жил, через него и оброк сбывали. Так только и знаем, вместо пива судимся с ним, сколь на подарки ушло, сколь от остатка кому причитается.

  - Ты, Дмитрий Сергеевич, свою братчину-то с местными не ровняй. У нас вот, почитай, один лишь и имеет двор в Туле. Не в Москве, правда, и не осадный двор - живет там.

  - Погодь... как же, один он? А остальные?

  - А остальные, воевода, по поместьям дальним. Иной раз и до смотра не ведаешь, жив ли кто, али службу заупокойную в храме заказывать. Кто покрепче, своим помогает, как вот Стефану недавно на холопа скидывались.

  Это цирк был, если честно. Не очень-то рвутся даже и свои своему же помочь. Но удалось продавить решение, помочь товарищу. Виданое ли дело, мол, уже ли не поддержим друга в тяжкую годину? Помнится, я десяток гривен метнул на стол, Семен поддержал, потом еще и еще - и набралось бы Стефану не на одного холопа - но и не одному ему и помогали. Вообще, конечно, пальцы у всякого к себе загнуты, но сработал аргумент - 'коли не мы, то кто? И мужики иной раз друг другу помогают, нам ли другу в трудах ратных не помочь?'. Стефан, правда, счел себя должным братине - ну да с новых земель рассчитается, как сможет. Рост здесь не в моде, просто отдаст каждому... надо бы под это дело и казну братчинную завести.

  - А как же Тулу-то отстояли?

  - А так и отстояли. Тренькаешь на стене тетивой, да гадаешь, успели ли твои в лес бежать.

  - Ох и несвычно. У нас, на Великих Луках, почитай, каждый помещик в городе двор осадный имеет. Думал я, и здесь тако ж. Землица-то добрая, можно и двор с нее откупить.

  - Ну да, и спокойней будет. Только здесь покою-то не дождаться. Набегами татарскими, считай, половина земель каждые два года хозяина меняет. Тут не до дома в Туле, семью бы спасти. Литовцы-то, чай, семью какую если и возьмут, так за выкуп вертают?

  - Возвращают, верно. Иной раз, правда, потом и не знаешь, от кого жена понесла.

  - А тут, Дмитрий Сергеевич, семью только в Кафе и увидишь, коли сам оплошаешь. С соседнего помоста увидишь, да простишься - сам на галеры, семью еще куда.

  - Так чем братчина-то поможет? Выкупит, что ль?

  - А глянь, как получается. Ежели не богат дворянин - помогут доспехом, конем, али холопами. Коли купно поместья стоят - в едином остроге схорониться легче, коли роту дадут друг другу, до смерти стоять.

  - Роту... ты получи с них роту-то! Считаться меж собой начнут, толку не будет. Кому первому острог строить, как оборонять.

  Если честно, верные возражения. Раздробленность... раздроблена Русь не на Литву с Москвой, а на роды и содружества. Чай, недавно на Москве несколько таких вырезали, еще кровь с рук не отмыли.

  - Я вот как думаю. Если какая братчина согласится, пусть от себя воев и начальника выставляет, сколь по разряду положено. И в бронях, как в листы писано. Как меж собой считаться будут - их дело.

  - Ты, Олег, счетной премудрости сам, вроде, учить пытался? Сколь ни складывай одно и тоже, как составляющие не переставляй, ан сумма не изменится.

  - Учил, вернее, своим умом доходил. Вот только, сумма ли здесь уместна? Коли ты при том ответ с братчины возьмешь, или с роты, так рота та же и сама по себе позориться не пожелает. Считай, можно и хозяйство общее завести.

  - Вот ты к чему, Олег. Овечек разводи, мельницы ставь, а потом за слабого отвечай! - Семен, тихо державшийся возле двоих начальствующих, не стерпел.

  - А ты прикинь, сколь мы за сукно получим, если по уму сработаем. Даже не крашеное, коль получится выделать гладкое, как у немцев голландских? Или я когда кого зажимал?

  - Не было того. Но и сукнецо-то пока на овечках сидит. Уж не ведаю, как шерсть ту в добрый товар переделать?

  - Вот тебе, Дмитрий Сергеевич, обычный случай. Помещик тульский, на саблях с ним не многие сравнятся, а сомневается. У меня уж и чертежи чесалок да станков пряцких готовы, только строй.

  - Погодь. Что за прялки такие?

  - А мыслю малость торг новгородцам да голландцам перебить. Сам ведь знаешь, суконце-то завозное чуть не вдесятеро против нашего ценится. Ежели еще с покраской разберемся, пускай за пеньку и лес с поташом - золотом платят! Взяли обычай, за поставу сукна - корабль леса, пора и обломать!

По дороге на Тулу традиционно размышлял. Грешен, люблю подумать - и по-DOOM-ать тоже, если машинка с хорошей видеокартой и процессором. Здесь, правда, сублимировать агрессию игрушками не приходится - легко можно отъехать от Тулы на юг, и через пару-тройку дней хоть обагрессорствуйся, по самые бейцы.

  Думал же о том, как Глинские успокаивали главную силу Московского княжества - служилых помещиков и боярских детей. Возмутись эти ребятки - и даже замиренная Москва не спасла бы. Просто развалилось бы княжество, даже и без внешней агрессии. Но - сумели, удержали. Удоволили гонор и немного карман военной силе. Поместному воинству, прежде всего, 'велели' собраться для получения 'задержанных походных' денег. Подъёмные-то выплатили давно, но решили закрыть на это глаза - и выдать еще до половины той же суммы. Эта мера вызвала самое ожесточенное сопротивление Думы, бояре никак не соглашались на дополнительные траты. Но - под боком самым волновалась Москва, потерявшая едва не половину выставляемого от всевозможных сотен и концов войска. И съезжались уже не 'наши', а Шуйскими вызванные ратники. Так что Думу уломали - введением государственных постов с некислым жалованием. Ввели, вернее, законодательно оформили, должности главного воеводы, главного казначея Московского и государственного, Разрядных дел головы, головы же Дворцового и земель дворцовых приказа, приказа земель казенных и черного крестьянства, даже разведку на государственном уровне закрепили, не говоря уж о дипломатии - приказе посольском. Ну и СБ княгини, понятно, не забыли - обозвали Тайным Приказом. Какая драка между родственничками была - это надо видеть! Всем присутствовавшим резко стало не до 'разбазаривания государственных ресурсов и резервов', едва услышали о размерах окладов. Под этот шум создание полка стрельцов московских прокатило, как по маслу.