А дальше произошло вот что, в дверной щели показалась стрела. Потом раздался характерный щелчок спущенной тетивы, и стрела исчезла. Вслед за тем дверь широко распахнулась, в комнату ворвался здоровенный мужик с саблей, одним прыжком достиг лавки, на которой лежал мой муляж, и, подняв оружие двумя руками сверху вниз, вонзил клинок в перину.
Все произошло так быстро, что я не успел даже встать на ноги. Мужик сразу понял, что на лавке никого нет, и на рефлексе все-таки отшвырнул в сторону перину, убедиться, что его провели. Я к этому времени уже стоял в позиции, потому, когда он, шаря глазами по комнате, увидел меня, ни о каком неожиданном нападении с его стороны речи не шло.
— Эй, — миролюбиво окликнул я его, — чего это ты развоевался, давай лучше поговорим.
Предшествующий опыт перекупки киллеров меня вполне устраивал, и я решил попробовать и на этот раз решить дело миром. Однако мое предложение мужику не понравилось, и он, не вступая в разговоры, бросился на меня, намереваясь пригвоздить клинком к стене. Лицо, которое я теперь успел мельком увидеть, у него было отчаянное с расширенными от боевого задора глазами. Как показывал мой предыдущий опыт, с такими людьми мирные диалоги не получаются. Однако я сделал еще одну попытку, сначала отбил удар, потом еще раз предложил переговоры. Правда, на этот раз второпях:
— Стой! Поговорим!
К сожалению, как несложно было предвидеть, добился этим только противоположного искомому результата. Он зарычал и вновь бросился на меня. Здоров он был как бык, но и только. Я легко уклонился, отскочил и встал сбоку от него, опустив клинок. Противник неправильно меня понял, решил, что я испугался и прошу у него пощады. Тогда я предупредил:
— Лучше бросай саблю, а то зарублю!
Однако и этот намек он проигнорировал и с такой силой рубанул меня сверху, что едва не выбил из руки саблю. Пришлось сделать смертельный колющий выпад, который он и не пытался отразить. Клинок, как в масло, вошел ему между ребер в левую сторону груди. Здоровяк с неподдельным удивлением посмотрел на торчащую в теле сталь, закричал что-то нечленораздельное и опять попытался ударить меня по голове. Я успел отскочить назад и встал в позицию, ожидая новой атаки, но смертоносная сталь сделала свое дело. Его ноги подломились, и гигант рухнул на колени. Он еще пытался что-то говорить, но вместо слов на его губах только пузырилась кровавая пена.
Я без особой душевной боли, с одной досадой, опустил оружие. Все произошло так быстро, что даже не получалось толком осознать случившееся, а минуту назад живой человек уже корчился в агонии, и не у кого было спросить, зачем он, собственно, сюда приходил.
— Да что же это такое, опять не дали спать! — отстраненно подумал я. Нервное напряжение не проходило. Непонятно было, что делать дальше, идти звать на помощь людей или укладываться досыпать в одной комнате с убитым. Впрочем, последнее было бы и слишком, и бессмысленно. Меня все еще колотила нервная дрожь. Я сел на лавку. Снова над ухом зазвенел упорный комар, но убивать своего спасителя у меня не поднялась рука.
Убитый окончательно стих. Теперь я его рассмотрел в подробностях. Мужчина был очень крупный, со стриженой, сейчас заляпанной кровавой пеной бородой. Он лежал, вытянувшись на спине, а она, всклоченная и неопрятная, задорно торчала вверх.
Я начал отходить от пережитого ночного страха и нормально соображать. Было непонятно, как ему удалось пробраться во дворец. Входные двери я перед сном заложил специальным запорным брусом, а окна были малы и большей частью зарешечены. И еще удивило то, что он сначала зачем-то пытался войти в комнату на четвереньках. Судя по последующему поведению, робостью покойный не отличался.
Постепенно в голове у меня прояснилось. Первым делом я полностью оделся, а уже потом додумался до того, что нападавших могло быть несколько. Только непонятно, куда они делись и почему не помогли товарищу.
Чтобы не строить гипотезы на пустом месте, сначала нужно было осмотреть дом и понять, как убитому удалось сюда проникнуть. Только делать это ночью со свечой в руке — не самое комфортное занятие, освещаешь не столько помещения, сколько самого себя. Поэтому я вначале устроил минуту тишины: сидел и просто слушал. Никаких подозрительных звуков в доме не было.
В любом деле, когда мгновение решает все, что в бою, что в спорте, главное — концентрация внимания. Стоит только отвлечься, подумать о чем-нибудь постороннем, и в большинстве случаев ты проиграл. Потому я сосредоточился, сконцентрировал внимание и только после этого, соблюдая крайнюю осторожность, вышел из своей комнаты.
Как давеча в полусонном кошмаре, в каждом темном углу чудилась засада. Тусклый язычок свечи почти не разгонял тьму, зато его колеблющийся огонек своими движущимися тенями создавал лишнюю нервотрепку. Саблю я держал в правой руке, хотя, по-хорошему, для большей мобильности ее следовало заменить кинжалом. Однако я подумал об этом, только когда был уже в сенях.
Наружная дверь оказалась открытой. Запорный брус стоял рядом, прислоненный к стене. Стало ясно, что ее открыли изнутри. Оставалось найти место, где влезли в дом. Я успокоился. Было понятно, что сообщники, пока я готовился к поискам, уже успели уйти. Похоже было на то, что загадка нападения так и останется без разрешения.
Довольный хотя бы тем, что все для меня благополучно кончилось, я вновь запер дверь и пошел искать окно, через которое влезли во дворец. На первом этаже все оказалось в порядке. Я поднялся по лестнице в горницу и тут же увидел черную дыру оконного проема, а на полу выдавленную слюду, которой оно было остеклено. Было ясно, что частые переплеты окна злоумышленники выпилили, поле чего образовался узкий лаз, через который вполне мог протиснуться худой человек. Я высунул голову в окно. К стене была приставлена лестница, по которой сюда и забрался «форточник». Теперь все окончательно стало ясно.
Я посмотрел на небо, ночь шла к концу, звезды погасли, и уже начали розоветь узкие облака на востоке. Я несколько раз глубоко вдохнул прохладный, влажный воздух. Можно было считать инцидент исчерпанным, осталось спуститься вниз и, на всякий случай, убрать от окна лестницу. Тут я почувствовал, что сквозняк шевелит мои волосы. Дуло изнутри. Будь я в обычном состоянии, то никогда бы не заметил такую мелочь, но теперь, когда еще не прошла нервная настороженность, одного подозрения хватило, чтобы резко отскочить в сторону и обернуться.
За спиной никого не оказалось, но огонек стоящей на подоконнике свечи наклонился почти горизонтально в направлении от двери в сторону разбитого окна. Я приготовил оружие и прижался спиной к стене, ожидая визитера.
