А еще, меня испугали совершенно новые ощущения, волнующие и неприятные одновременно. Я банально ревновала… Задумавшись, нечаянно расколошматила тарелку. Девицы посмотрели, переглянулись, и Светка совершенно по-идиотски расхохоталась. Постаравшись побыстрее закончить со своей частью посуды, я пошла к себе, вернее, к Альбине. Временно я устроилась у нее в апартаментах. Временно, потому что скорее всего, в ближайшее время меня оттуда попросят.
Моя соседка пыталась привести ногти в порядок. Ее тоже видимо, занимали какие-то размышления, потому что довольно рассеянно на меня глянув, она лишь бегло улыбнулась. Не знаю, сколько времени мы молчали. Я на диване, носом к стенке, притворялась, что сплю, а Альбина, сидя в кресле, закинув ноги на стол. В конце концов, она поинтересовалась, чего это со мной. И естественно, я соврала, что ничего особенного. Разумеется, она мне не поверила. А не поверив, пристала, как репей к собачьему хвосту. Пришлось рассказать в общих чертах о том, что я услышала… по возможности равнодушно и отстраненно. Не уверена, что Альбина не догадалась об истинных причинах моего расстройства, но она ничуть не удивилась и особо не прониклась. Заметила, что ничего странного тут нет. Светка — довольно развязная девица, а Марек… ну, что с него возьмешь? И нечего забивать себе голову ерундой.
Выслушав ее, я подумала: а ведь она права! Ну, чего я действительно? Какая мне, в сущности, разница, кто и чем занимается по ночам? Абсолютно никакой… вот никакошенькой!
Однако самовнушение не помогло. Напротив, мне вдруг стало совершенно ясно — то, чем занимается Марек, меня волнует, даже очень. Вот такое, блин, открытие.
Сейчас Альбина ушла вниз — проконтролировать, чтобы все были сыты (вернулись мужчины с оврага), а я села дописывать дневник. К слову, она очень удивилась, что я веду записи. Спросила: на кой черт мне это надо? И выслушав сбивчивый ответ, хмыкнула и махнула рукой — чем бы дитя не тешилось…
Между прочим, раньше я за ней не замечала особой хозяйственности. Как бывает, люди меняются…
Вот сижу, над Альбиной подшучиваю, а сама-то хороша — еле сдерживаюсь, чтобы тоже туда не побежать. Наверно, все-таки пойду, посмотрю, узнаю, как там дела.
*****
За дверью мерно тарахтел дизель-генератор. Там же в коридоре, чтоб не мешала своим грохотом, крутилась шаровая мельница. Илья некоторое время прислушивался к этому технологическому шуму, который так мешал и раздражал в прошлой жизни, а вот теперь, поди ж ты, казался таким до боли родным. «А хорошо придумали с этим генератором, — думал он. Все же мы не алхимики в средние века, чтоб работать дедовскими методами. Жаль нельзя им пользоваться все время — сжирает по два литра солярки в час. С такими темпами наших запасов надолго не хватит. Хотя, что есть долго в этом мире? День прожил и радуйся. А так, с электричеством, конечно, гораздо удобнее. И термошкаф лучше всяких бунзеновских горелок. Безопасней опять же… что особенно актуально при работе со взрывчаткой».
Он посмотрел температуру — сто сорок градусов. Открыл дверцу. Ну, кажется все — рассыпанный ровным слоем по противню порошок аммиачной селитры высох. Одев верхонки, Илья вытянул противень из шкафа и поставил на лабораторный стол, чтоб подостыл. За соседним столом Штерн возился с перекисью ацетона. В двухлитровом стакане с кислотами, вращался якорек магнитной мешалки, создавая маленький смерч. Прямо в центр этого рукотворного вихря, из мерной бюретки капал ацетон. Процесс подходил к концу, и стакан уже был полон мутными кристалликами выпавшей перекиси. Сам Штерн тут же рядом промывал водой ранее полученную порцию. Что-то напевал фальшивым фальцетом.
— Ну что, Михаил Аркадьевич, — спросил Илья, — хватит, наверно, нам молоть-то?
— А? — увлеченный процессом Штерн, не сразу понял вопрос. Что вы говорите Илья?
— Я говорю, молоть хватит, наверно. Не муку ж молем.
— Да, да, конечно, час уже прошел?
— Да больше уже.
— Ну, тогда снимаете барабан, заряжайте следующую порцию, — он тщательно вылил остатки воды и поставил стакан с перекисью на водяную баню. А хитрецы мы с вами, все-таки Илюша!
Голос у него был торжествующим. Как же, ведь он первый вспомнил про аммонал. Действительно, зачем париться со сложными процессами сульфирования и нитрирования, чтоб получить некоторое количество тротила или не дай бог нитроглицерина (при отсутствии опыта, это почти наверняка кончилось бы взрывом), когда на складе стоит несколько бочек аммиачной селитры. Всего и делов-то — как следует просушить и измельчить селитру, да смешать с серебрянкой, то бишь, алюминиевой пудрой, которой на складе тоже целый мешок.
Илья вышел в коридор и, выключив мельницу. Поднатужившись, снял с валков фарфоровый барабан. Двадцатилитровый барабан вместе с содержимым весит килограммов тридцать. Он занес его в комнату, поставил на стол и, открутив предохранительный винт, снял крышку.
— Ну, чего там? — поинтересовался Штерн.
Илья растер между пальцами серый порошок, пробуя тонкость помола. Ни комочков, ни крупных частиц не ощущалось.
— Порядок, считай, что в пыль размололось.
— Ну и отлично! Сколько думаете для испытания взять?
— Мне кажется, килограмма за глаза хватит, — Илья натянул маску респиратора и вывалил содержимое барабана на большое квадратное сито. Некоторое время встряхивал его, пока на латунной сетке не остались одни стальные шары.
— Нет, — вдруг сказал Штерн, — возьмите лучше пару кило. Боюсь один, э-э… не сдетонирует…
Илья пожал плечами. Два, так два… он ссыпал шары обратно в барабан — молоть следующую порцию.
На поддоне лежала солидная горка аммоналовой смеси.
— Сколько вышло? — кивнул на нее головой Штерн.
— Около семи килограмм.
— Как думаете, Илья… килограмм двадцати нам хватит?
Тот пожал плечами.
— Семенов говорил, что и десяти должно хватить… правда он имел в виду тротил.
Штерн улыбнулся.
— Насколько я помню, фугасность аммонала превосходит оную у тротила.
Теперь настала очередь улыбаться Ильи.
— Отдаю должное вашей эрудированности Михаил Аркадьевич… фугасность это?..
— Грубо говоря, это величина объема выбрасываемых при взрыве газов, по отношению к тротиловому эквиваленту. Еще одной характеристикой взрывчатки является бризантность, то есть способность дробить окружающий материал. Но так как мы собираемся заняться э-э… грунтовыми работами, нас интересует именно фугасность. Ну, что ж, снаряжайте нашу пробную мину, а я пока займусь изготовлением детонатора.
Илья взял, заранее заготовленную двухлитровую стеклянную банку из-под маринованных огурцов и при помощи большой воронки стал засыпать в нее порошок, время от времени утрамбовывая его деревянной толкушкой.
