В поход к месту закладки мудро решили отправиться с тележкой. Меньше ноги бить, быстрее движение и ползать не надо. От камеры к камере следую привычным маршрутом. Вот уже и наша вентиляционная. Не знаю, зачем подключил на просмотр сигнал внутренней камеры. Просто по наитию. А когда появилась картинка… «Беретта» в ручище Кемаля возникла молниеносно, я выдернул «Браунинг» чуть позже. В бытовке трое. Расположились на лавочках лицом к двери в шахту (к нам спиной). Одеты в обычную гражданку. Крепкое физическое сложение, что-то характерное в лицах, куртки расстегнуты. К бабушке не ходи — засада. И засада, возможная только на нас, любимых. Больше в шахту никто не лазил. Мозги аж загудели от просчета вариантов. Помедлив, Кемаль махнул рукой. Вперед. Ну, да, место закладки надо проверить в любом случае. Если и там засада…
Теперь камеры старался подхватить на максимальной дальности, останавливались почаще, прислушиваясь. Руки до последнего сжимали рукоятки убойных машинок. Но штрек встретил тишиной и безлюдьем. Проверяем метки — все на месте. И отпечатков в пыли не добавилось — проглядывают остатки следов только моих ботинок.
— Кемаль, похоже, нас тогда кто-то видел у шахты.
— Да. Или командира с рюкзаком. Это фойерармс — парни из полицейского спецназа.
— Гостей ждут с улицы, из шахты.
— Это как раз непонятно — замок-то мы оставили внутри.
Кемаль задумывается:
— Так, есть одна мысль. Вернемся — спрошу у Ахмета. Давай назад, брат.
Мимо злополучной двери катили, практически, на цыпочках и не дыша. Что на картинке? Приглядываюсь… Оп-па! А парни-то расслаблены: дежурят двое, третий точно дремлет, развернувшись спиной к камере — уж больно характерная поза. Значит, что?
Пройдя Ковент Гарден, возвращаюсь к мысли. Некоторая расслабленность может возникнуть на почве долгого и безрезультатного ожидания. То есть, сидят не первый день. Учитывая, что колено мы забрали без проблем… Да, дежурят, наверняка, со следующего. С холодком размышляю о том, как мы удачно разминулись. Хотя (смотрю на Кемаля в классическом прикиде метрополитеновского работника), присутствовал изрядный шанс разойтись миром — не тянет пара работяг со специальной тележкой, явившаяся за обычной трубой, на разыскиваемую троицу ирландских террористов.
Что же все-таки определило поведение засады, почему они ждут людей с улицы?
Ответ получил уже в нашем вагоне.
— Командир, я тогда точно не запер за тобой замок, только накинул на дужки и стал спускаться вниз. Неудобно стоять было всем вместе с рюкзаком — места не хватало.
Подумав, Ахмет отвечает:
— Я тоже не запирал — уверен. Мой прокол. И проволока на концевике осталась, как и на концевике двери бытовки в туннель.
— Но ведь они не шерстят метро, а сидят в засаде и ждут гостей с улицы. Почему?
— Допустим, кто-то видел нас, вылезающих из шахты. Сообщил в полицию. Нет, сообщил в полицию, когда увидел в газетах или по телевизору фотороботы с «Афинской бойни» — колено-то вы забрали нормально.
— Слушай, напрашивается версия сообщника из персонала метро. Раскрытый замок вынуть из дужек через щели той же проволочкой — нечего делать. И концевик поджат изнутри шахты.
Тут выдаю довод и я:
— На видеокамерах наблюдения мы нигде не засветились — это точно. Только одна вещь должна насторожить — ведь концевик бытовки в поле зрения камеры, а никого блокирующего на записях не будет.
— Это, как раз, нормально — записи хранятся сутки, от силы — двое.
Кемаль подводит итог:
— Тогда, с точки зрения полиции, получается, что путь через вентиляционную отрабатывался группой Вежливого Чарли в качестве одного из вариантов отхода после совершения акции. Свидетель видел нас точно до «Афинской бойни» и без кофра. Узрели бы нас затаскивающих груз в метро — уже все станции прошерстили бы вдоль и поперек. А стычка с цыганами, якобы, нарушила планы боевиков, вынудив их залечь на дно где-то на явке в городе. Ирландцев тут хватает. Засаду держат, получается, на всякий случай, и парни из фойерармс это знают. Не будут профи так расслабляться при реальной опасности. Опять же — атака «Джавелинами» возможна только с улицы, не из метро.
Командир кивает:
— Там еще сверху засадная группа дежурит, наверняка. Но выводы поддерживаю. Что, впрочем, меня не оправдывает.
— Брось, командир. Закрыл бы замок — они пошли бы по туннелям.
— Понимаю. Но все равно — по лезвию ходим.
— Мы по лезвию ходим с первого дня операции. И, если бы не чьи-то мозги и удача…
Ну, и на фига на меня так смотреть? Я же реально смущаюсь!
— Ладно, бойцы, готовимся ко сну. Завтра ставить заряд.
Раздеваюсь, заползаю в спальный мешок. М-да, тяжел ты, хлеб нелегала. И никаких знойных красоток, дорогих ресторанов и безупречных костюмов с шикарными тачками. Флеминг — отстой!
* * *
С изрядным волнением качусь на тележке, практически в обнимку с термоядерным фугасом.
Уже миновали бытовку и обнаруженное уменьшение численности засады до двух человек откровенно порадовало. Еще раз перебираю в памяти: все ли взяли? Аккумулятор — вот. Телефон со жгутом и антенной в пакете. С утра все заряжено до упора, на двое суток хватит с гарантией. Номер на подрыв в наших аппаратах. И если парни еще обменивались звонками, то я отметился только пробными вызовами в первой гостинице. А не состоявшиеся разговоры, насколько помню, не фиксируются. Значит, мой телефон точно не засвечен. Состояние заряда… Тут доверюсь чутью инженера. А оно говорит — сработает.
Что это так шумит? Как будто… Поднимаю глаза от дисплея ноутбука и чувствую, как встают дыбом остатки волос под кепи. От Лейстер Сквайр из черноты туннеля на нас мчится поезд. Песец! Абсолютно зависаю, отстранено замечая, как застыли напарники, как приближается раздирающий душу свет фар, и вырисовывается угловатая кабина машиниста непривычно старомодной формы…
Стоп! А где ветер?! Фары слепят глаза, но ничего не освещают! И ощущение…
Соскакиваю навстречу и, упершись взглядом, делаю первый трудный шаг. Да, это поезд-призрак! Очертания немного смазались, расплылись. Но останавливаться не хочет или не может. Тупая морда кабины почти коснулась тела, когда наваждение стало развеиваться и исчезать на глазах. Показалось, что в ушах раздался грохот слетающих с рельсов вагонов, резкий визг рвущегося железа, дикие крики погибающих. Еще секунда — и перед нами пустой тоннель с уходящей вдаль цепочкой горящих ламп.
Кемаль выматерился. И продолжил выкладывать загибы с чувством, толком и горячим воодушевлением.
— Хватит, брат.
