Думать вредно. Нужно вникать. Замок Мезокко расположен в тридцати километрах от Лугано, это, если по автодорогам, от Женевы, почти семьсот километров. По прямой ближе, но в горах прямых дорог не существует. И вообще, там неподалеку Милан, озеро Комо, и все эти горнолыжные курорты, где так любили (полюбят?) отдыхать россияне в нулевые. Тридцать километров к северу — Давос. А неплохо Савва устроился!
Вздохнул и пошел искать того, кто предоставит мне самолет до Лугано.
С сэром Энтони Густавом мы простились достаточно сердечно. Он стребовал с меня обязательство встретиться через неделю. Приходите запросто на бульвар Курсель, я предупрежу персонал. Согласитесь, нам есть что еще обсудить.
Яков пресек мое желание немедленно ехать в Орли. Ежедневный рейс уже улетал, — не нужно, Ваня, устраивать новый апокалипсис. Они от предыдущего не очухались. Завтра, в полдень, будешь в Женеве. — Интересно, Яков знал, что мне не туда?
— Объясни мне, Кольцов, что это было?
— Твой давний знакомый, решил нас пока не трогать. Вот посмотришь на вас, барон… Вокруг вас с детства какие-то подозрительные люди, все эти великие князья, ротшильды эти, и как вы живы-то до сих пор?
— Ну не всем же крутить коровам хвосты в имении!
— И не поспоришь. У меня и вправду было элитное детство. Без этих всех пажеских корпусов, михайловских училищ и прочего ужаса. Простые, вкусные продукты. Свежий воздух. Сговорчивые селянки с тугой задницей и полной грудью. Мне понятна ваша, барон, взвинченная грусть. Моим прошлым — нельзя не восхищаться!
— Ты, Ваня, не старайся меня уязвить. Господин Фрейд давно доказал, что это все у тебя комплексы.
В цеху мы застали Гастона, он уже уходил. Марк его рекрутировал на вторую тачанку, что должна была поставить точку в нашей беседе с Ротшильдом. Рядом с бензовозом стояло два кабриолета. Только внимательный взгляд мог заметить, что авто непростые. Марк все же замечательный механик.
Гастон начал мне совать какие-то деньги, долю от награбленного в сгоревшем доме. Пояснил ему, что это все его, и вообще, я ему очень благодарен. Если что, обращайся. Помявшись, он попросил передать принцессе его извинения и уверения в преданности. Айвен, я же даже подумать не мог. Скажи, ты меня не убил потому что сразу решил, что я еще пригожусь? Будь уверен, все, кому нужно, знают, что не дай бог с принцессой хоть что-то. Не переживай, Айвен.
Хм. Кажется, даже в криминальных кругах у меня дурная репутация. С другой стороны — чему удивляться? Ввязываясь в крупный финансовый проект, ты должен быть готов к тому, что с некоторого момента твои поступки определяет целесообразность. А не личные пристрастия. Я просто расслабился. Ах, Париж, ах, ламповое ностальжи, да я их всех одной левой. А никто и не спорит. Просто есть куча людей, которые тебе дороги, и они одной левой не справятся.
Надеюсь, теперь до всех дошло, что не дай бог с Наташей хоть что-то. Миндальничать не буду ни секунды. И всякие боевики в курсе. И Ротшильд проникся. Хочется верить, что больше всего ему понравилось посмертие, что я ему пообещал. Комиссия по Ценным бумагам, это не хухры-мухры. Тем более она только недавно создана, ей остро необходимо доказать полезность. И тут такой подарок! Сговор с кидалой! И, виноват не свой, американский, а эти там, в европах. Ну-ка подать их сюда! А уж как будет доволен Оппенгеймер! Лично порвет Ротшильду жопу на британский флаг. Остальное-то сэр Энтони пока может только спрогнозировать. Но если только предположит, что я прав, то неуютно ему сейчас.
— Вот я тебе, Яков, конечно признателен, за кавалерию в засаде. Но зря вы это придумали. Он бы и так был как шелковый.
Мы сидели в цеху и выпивали. Точнее выпивали Яков с Марком. Я пил кофе, и прикидывал, самому поехать в книжный на Елисейских полях? Или все же составить список и поручить мадам Жаклин все это закупить?
— Ты, Кольцов, ничего не понимаешь. Савва Игнатович Ламанов, этот Наполеон современности, вполне ясно сказал — «Бог на стороне больших калибров!».
— Вы бы убрали это дело куда-нибудь. А то, не дай бог, полиция наткнется. То-то обрадуется. Решит что нам понравилось крушить и жечь дома.
— Мы завтра уезжаем в Жуаньи. На этих машинах.
— Как же ты, Яков Карлович, теперь без Аленушки-то?
Я посоветовал Тейманису вполне официально нанять Аленушку. То есть, я рекомендовал найти Мбенге. Он вам, Моисей Соломонович, приведет рабсилы столько, сколько нужно. И на самых выгодных условиях. Заберите у барона рабыню, она будет переводчиком, и вообще, заниматься связями с местными. И Мбенге быстро найдет. Если он еще на ушел куда-нибудь к Кейптауну, быстро объявится.
Соломонычу идея глянулась. И через несколько дней французская гражданка, с паспортом, Нкинделим Жуаньи, была нанята американской компанией Даймонд Тек. Инк. И вместе с водителем Жаном полетела в Сьерра-Леоне. Туда же, как мне сказал Соломоныч, уже отправляется корабль, груженый драгой.
— Ты работорговец, Кольцов. А то, что ты торгуешь чужим имуществом — возмутительно!
— А кому легко, Яков Карлович? Я понимаю, зима близко. Холодная постель — это страшно. Но вам ли бояться трудностей?
— Марк, не слушай его. В Жуаньи многого нет. Но никто никогда не скажет, что там некому согреть постель мужчине!
— Марк! Ты видишь как барон нервничает при малейшем намеке на то, что с Жуаньи не все в порядке? Еще не поздно. Одумайся! Спаси если не тело, то хотя бы душу!
— Мне кажется, Айвен, ты в, глубине сердца, сам мечтаешь там поселиться. Но твой дурацкий гонор мешает в этом сознаться.
— Достаточно! Вы мне плюнули в душу! Я уезжаю. Надеюсь, буду через неделю.
Самолеты в Лугано тоже летают по кругу. Между Женевой и Лугано горный хребет, и пилоты, даже несмотря на обещанный гонорар, не берутся. Да и темнеет уже мсье, вам лучше поездом. Злобно поехал поездом. С пересадкой в Цюрихе. Остановка называется Белинцона. Типичная горная деревня, расположенная в долине. Нет, называется это все — город. Но я не заблуждаюсь. С трудом нашел попутный грузовик. Не сезон мсье, зимой здесь много лыжников, и много такси, а
