узнал маму. Смешная какая она была подростком, худенькая. Война шла, окна в доме на заднем плане крест на крест заклеены.
Я выкладывал фотографии одну за другой из шкатулки на стол. Бабушка кратко комментировала, кто на них. Дореволюционные фото разглядывал с особым интересом — для меня это настоящий раритет. Но и послереволюционные фото были интересные.
Мои детские фотки порадовали. Маленькие Славка, Мишка Кузнецов. У меня появилось ощущение, как будто, и правда, знаком с ними с детства. Сразу как-то ощутил и возросшую ответственность за их судьбу. Одно дело, какие-то парни, что вокруг меня скачут, когда я это тело занял. А другое — увидеть их рядом с собой мелкими на фотографиях. Старые друзья, значит и уровень моей ответственности значительно выше, чем за шапочных знакомых. Похоже, все я правильно затеял со Славкой. Надо, как будет удобный повод, и с Мишкой обстоятельно поговорить.
То, что в данный момент это обычные школьники провинциальной школы, а я собираюсь тянуть их на высокие должности, меня совершенно не смущало. Главное, помочь им в себя самим поверить. Если получится, и они захотят многого добиться — добьются! Тут сила воли прежде всего важна и правильные подсказки по развитию, а дорог сейчас у них много, в этом я Славке вовсе не соврал.
Добрались и до Балдина. Какая же бабуля красавица была! Они стояли на фоне крытого автофургона с надписью «АВТО-МАГАЗИН» вдвоём с высоким подтянутым офицером с темной шевелюрой. Надо же, больше четверти века прошло, а его все еще очень легко узнать.
— Навещал меня, каждый раз, как мог. А я боялась за него — боевой летчик, все же. Сколько я наших сбитых самолётов видела, скольким молодым парням было уже не помочь! Но все их очень любили, особенно когда наших самолетов в воздухе стало достаточно. В первый год войны некоторые и ненавидели — тоже понятно. Бомбят без продыха немцы, на бреющем пулемётами прочесывают, чувствуют себя хозяевами в воздухе, а наших самолетов как будто вообще не существует! А потом все чаще и чаще наши стали прилетать и немца отгонять, а затем дождались и того времени, когда наших в воздухе стало больше, и уже фрицы бояться начали летать.
Я внимал молча — боялся спугнуть бабушку любым комментарием. Человек она сдержанный, разговорить ее крайне сложно — так что надо пользоваться удобным моментом, чтобы разузнать о ней побольше.
Мы с бабулей засиделись допоздна. Много фотографий, много информации, всё смешалось в голове. Лёг спать, а в глазах всё мелькали черно-белые изображения.
Утром еле встал — ясное дело, совсем не выспался. Но от пробежки не отказался, чем заслужил одобрение в глазах бабушки. Приятно было видеть, что с каждым днем его было все больше и больше — новый внук ей нравился значительно больше прежнего. Иногда я чувствовал себя виноватым, что так злодейски занял чужое тело, но тут же себя одёргивал — от меня же ничего не зависело! Значит, я просто обязан вести себя теперь так, чтобы это было не зря. Конечно, я бы и так не спился, и не стал вести пустую жизнь, прожигая дни и недели, но теперь у меня появился дополнительный стимул, чтобы действовать более энергично. Какая-то смесь чувства вины, что занял тело Ивлева, и ответственности — мое появление в теле Ивлева должно изменить жизнь его друзей и родственников к лучшему!
Пока бежали к стадиону, Славка затеял разговор:
— Паш, а вот по поводу помощи в моем развитии, что ты обещал, чтобы я стал большим начальником, можно спросить?
— Давай, конечно, — сказал я. Мы уже неплохо так бегали, хорошо закалились, да и температура была чуть ниже нуля, так что на бегу разговаривать я больше не опасался. Не должен заболеть.
— Я тут с Мишкой немножко поделился. Он очень загорелся тоже в черной волге ездить. Не согласишься и ему подсказать, что надо делать?
Я усмехнулся. Только же вчера, разглядывая фотографии, думал о том, чтобы и Мишку подтянуть. На ловца и зверь бежит!
— Да в чем проблема вообще, столько же лет дружим!
Славка издал вздох облегчения, и сказал:
— Я, в принципе, так и подумал, и сказал ему на стадион приходить. Может, ты сейчас что расскажешь ему, и потом, когда в школу пойдем, что-то успеешь. А то у тебя же сегодня рабочая суббота, на завод пойдёшь, верно?
— Верно, — подтвердил я, — ну вы и конспираторы! А что Мишка сам ко мне не подошёл с этим вопросом?
— Да он от тебя немного теперь робеет, — признался Славка, — говорит, что ты до жути внезапно умный стал, не то, что раньше. Хотя и согласен с тем, что этим надо пользоваться, конечно.
Мишка, действительно, был уже на стадионе. Стоял в напряженной позе у брусьев. Славка ему с особым значением кивнул, и тот тут же облегченно выдохнул и расслабился. Поздоровавшись с ним, я запрыгнул на брусья, чтобы время даром не терять во время разговора.
— Значит, так, — сказал я, — думаю, Славка тебе уже пересказал, что я ему говорил?
— Ага, — сказал Мишка, — что дисциплина важна, сила воли, как у Павки Корчагина, пахать много надо, и что у маршала есть свой сын. Да, и что с тобой нужно будет советоваться каждые полгода. И нужно в комсомоле стать самым крутым, а потом в партию вступить, и там тоже себя показать.
Я хмыкнул. Хотел бы я послушать лично, как Славка ему мои доктрины излагал! Ну ладно, продолжу пока, а потом по вопросам станет понятно, не переврал ли Славка что-то.
— Запомни, многие люди не добиваются успеха, просто внушая себе всякие глупости. Например — я не смогу, я же самый обычный человек. Или — да кто же меня на это место пустит? Или — зачем так много трудиться, если можно с друзьями по пиву, а потом и водочки добавить, и вот выходные так прошли, и снова надо на работу. Или страшно — а вдруг у меня ничего не получится? Или — вдруг я опозорюсь, не справившись с чем-то важным? Запомните, друзья — это все способы просрать свое будущее. Свое прекрасное будущее, которое вполне реально. Способы спустить его в унитаз, и дать дорогу другим, которые ничем не лучше вас — просто они этой херней не маются. Им никто не сказал, что надо бояться того, что опозоришься, что может ничего не
