лишних упоминаний трудового крестьянства, если я не ошибаюсь.
— Наверно, от двадцати до тридцати лет, — нерешительно отвечаю я.
— Сегодня после обеда претенденток соберем здесь, вы сможете ознакомиться со всеми в этом же кабинете.
Ну и отлично, теперь еще требуется гораздо более расширенное финансирование для покупки хорошей одежды и всяких прочих мелочей. Во всем я завишу от советского государства, иначе мне пока никак не выкрутиться под постоянным присмотром, да еще с конфискованными лечебными камнями.
— С этим придется зайти в финансовый отдел, — объясняет мне Степан Иванович.
Заходим и туда, вопрос с выделением денег на представительские расходы будет решен только в концу рабочего дня.
Впрочем, это меня устраивает, гораздо лучше самому рассчитываться за все свои покупки, чем сидеть на шее у Дома Литераторов. Еще щедро на чай оставлять официантам — тоже необходимо для образа мужчины, у которого все в порядке по жизни.
В общем, денег мне на кучерявую жизнь к вечеру выдали нормально. Надолго не хватит, но, для пары недель — нормально.
Всяко лучше весело проводить время, знакомясь с хорошими местами в городе Москва, чем сидеть безвылазно под надзором органов в той же квартире.
Прямо две толстые пачки мелких купюр, почему-то не червонцами, а именно рублями.
— Ну, дареному коню в зубы не заглядывают, — порадовался я, распихивая деньги по карманам пиджака.
Не скажу, что прямо Сталинская премия вышла, тем более, ее еще и нет в этом времени. Совсем не Сталинская и даже не третья по значению премия из них, если судить по сумме выплаченного вознаграждения.
Не сто тысяч и не двадцать пять, всего-то ровно десять тысяч советских рублей.
Но, теперь я сам плачу за себя, охранников по-прежнему скромно кормит и поит государство. Только бесплатное жилье осталось у меня от государства и Стеша, присланная в бесправные наложницы. Ну, она такая совсем бесплатная для страны получилась, сама росла да выросла как-то с смазливым лицом и неплохой фигурой, вряд ли ее учили на курсах элитных куртизанок, как нужно радовать и расслаблять облеченных властью мужчин.
Еще охрана не мной оплачивается, впрочем, я бы от нее отказался с чистой совестью. И сам за себя постою в любой заварушке. Но, это необходимое теперь для моей новой жизни обременение, чтобы не в камере сидеть такому нужному для Советской власти человеку. Тут или так, или так, по другому вариантов больше не просматривается никаких.
Значит — я уже настоящий мужчина! Если кто знает — чем мужчина отличается от самца!
Никакой не просто обычный самец, а человек с деньгами. Поднялся на следующий уровень своего развития по служебной лестнице для много чего умеющего из невозможного в этом мире попаданца.
Конечно, как премия за атомные технологии — эта сумма вообще ни о чем, там счет должен идти на миллионы советских рублей. Только, боюсь, что смысла моих выкладок по технологиям еще никто из ученых физиков и прочих умников не понял, поэтому и не сыплется на меня золотой дождь. Это вскоре за границей откроют деление атома и тогда уже все станет понятно, куда нужно двигаться с таким не рядовым знанием.
Впрочем, это вполне нормальная сумма, если бы расчет шел именно за мое лечение. Поправил колено я товарищу Сталину очень умеренно, потратил меньше одного процента маны.
Снял частично воспаление и болевые ощущения, но, не больше. Мне требуется частый доступ к его телу, чтобы как-то вложить ему в голову мои знания, от которых он усердно отбрыкивается.
В конце концов — я сюда зачем пришел? И несколько месяцев готовился к переходу, изучая прошлое Советского Союза?
Не для того же, чтобы просто красиво жить?
Жадность моя здесь не причем, просто я не вижу других способов как-то убеждать товарища Сталина, кроме как часто общаться с ним. Делая его жизнь более счастливой и здоровой, возможно, что отсутствие болезненных ощущений в какой-то момент спасет чьи-то жизни от сурового приговора.
Поэтому я тоже не трачу на него много своей энергии, а использую самый-самый минимум, чтобы потребность в моих визитах оставалась у Вождя подольше.
Рано или поздно вода камень проточит? Или все же нет? Придется проверить самому.
Женщину себе я выбрал еще раньше, встретил всех красоток в кабинете начальника отдела кадров и быстро выбрал себе похожую на испанку по внешности девушку. Кожа как персик, задорные ямочки на щеках, высокая грудь даже в местном, совсем не сексуальном нижнем белье, еще море природного обаяния и чертики в глазах — больше мне ничего не требуется. Такая настоящая наша советская Мата Хари, только гораздо красивее.
— Думаю, эта товарищ нам полностью подходит для задания. — и я указал на больше всех понравившуюся девушку.
Остальные девушки даже разочаровались, что на какое-то особо важное и ответственное задание выбрали не их. Была соблазнительная мысль завести настоящий гарем с пятью наложницами, однако, пришлось проглотить слюни и сделать окончательный выбор в пользу сержанта госбезопасности Динэры.
Имя такое правильное для этого времени, что-то про дитя новой эры. Судя то тому, что девушке двадцать один год, как раз во время слома старой жизни она родилась.
Вряд ли родители так ее назвали в семнадцатом-восемнадцатом годах, скорее всего, уже потом имя поменяли, когда Советская власть установилась окончательно и бесповоротно на одной шестой мировой суши.
Девушка из семьи совслужащих, отец где-то по хозяйственной части начальником, мать — работает в страховании, слишком сложном даже для Советской власти деле, нормальные такие московские расклады.
Живут в отдельной квартире, держат домохозяйку, оказывается, такая тема очень популярна в Москве. Девушки и женщины из деревень работают за совсем небольшую денежку и проживание с едой, освобождая семейных женщин для полноценного создания карьеры в многочисленных московских учреждениях и разных наркоматах.
Девушка осталась с радостным видом получать инструкции и приказы от своего начальства, а я снова поехал в баню набираться энергии.
Бывшие Хлудовские бани меня во всем удовлетворяют, очень красивые внутри и здорово продуманные, пар просто необыкновенный и мастера-парильщики знаменитые. За пару-тройку часов могу легко набрать процентов пять маны, только, я уже полный под завязку и мне ее все равно девать некуда.
Лечить еще кого-то, когда с грехом пополам начато лечение самого Вождя — такое самоуправство будет иметь самые тяжелые последствия для меня, пусть мне на это наплевать. Но, для моего влияния на товарища Сталина, а я здесь именно затем, чтобы непосредственно воздействовать на него, это окажется фатально.
Впрочем, артефактов у меня все равно нет, так что лишнюю ману девать некуда, раз уж я так старательно притворяюсь обыкновенным человеком. И старательно не творю
