Немцы пытались прикрыться дымзавесой. И вели ответный огонь – попаданий пока не было, но всплески их снарядов несколько раз вставали у нашего борта. Судя по смещению облака дыма назад, последние два транспорта, вокруг которых вертелись охотники, развернулись на обратный курс, бросив подбитых. Третий в колонне транспорт затонул сразу, второй тоже почти уже скрылся под водой, головной потерял ход и горел как свечка, так же как два мелких.
И мы прошли вдоль всего конвоя, осыпая его снарядами. Боевые корабли создаются ради этих минут, оправдывающих их постройку и содержание; то что мы утопим сейчас, обошлось германской казне в сумму, заметно больше стоимости трех эсминцев. Горящий транспорт наконец зарылся носом в воду, в попытке выброситься на берег, но не успел, не дошел буквально пары кабельтовых. «Куйбышев» своими четырьмя «сотками» в основном добивал уже горящих, а когда мы сблизились, на вид до восьми-девяти кабельтовых, то дали торпедный залп всем бортом, у нас были 45-сантиметровые, но зато целых девять труб, три по три. И попали, взрыв расколол один из тральщиков, мечущихся там, в дыму.
Когда мы обогнали конвой, то увидели последние два транспорта, не прикрытые дымом. Вдруг один из них взорвался, от двух торпед, вместе с тральщиком, спешащим прикрыть его дымным хвостом. Потомки уже были здесь – и когда мы начали пристреливаться к последнему транспорту, возле него тоже взметнуло торпедный взрыв, за секунды до того, как фрица накрыл залп с «Гремящего». Затем все скрыло дымзавесой, в которой метались силуэты и мелькал огонь – вспышки выстрелов и пламя горящих кораблей.
Фрицы орали в эфир, звали на помощь. Но их сигналы никуда не доходили – потому что в рубке «Куйбышева» рядом со мной был один из потомков со своим прибором, для этого «ноутбука» наши корабельные умельцы специально сделали ящик с двойными стенками на пружинах, наподобие хронометрического. И любые попытки фрицев что-то радировать, тотчас же глушились.
А ведь потомки, похоже, не воевали? Лейтенант их, аж пригнулся, когда снаряд фрицевский, в полукабельтове от борта рванул.
– Страшно? Так по первому разу, всегда. Ты главное, дело свое делай – тогда, бояться не стыдно!
Очухался, кажется. Стучит клавишами на своем приборе.
Дым снова стал смещаться на восток. По-видимому, фрицы решили проскочить в Порсангер-фиорд, пользуясь тем что мы оказались у них позади. Мы увидели последний транспорт, сидящий у берега на камнях, с заметным креном – выбросился все-таки. Задача выполнена, конвой уничтожен полностью, все пять транспортов, и четыре корабля охранения, это лишь те, которые затонули на наших глазах.
Мы уже собирались лечь на курс отхода, посылая вслед фрицам последние залпы. И тут немцы не выдержали. У них еще был шанс, держась вместе и прикрываясь дымом, проскочить в Порсангер-фиорд. Но окончательно сдали нервы, и они рванули туда, кто как может, каждый сам за себя. Что имело следствием, растяжение их ордера и разрыв дымовой завесы. Три корабля, поврежденные сильнее других, отстали, на одном ясно виден был пожар. И нам грех было упустить такой случай.
Один из охотников вдруг взорвался – артпогреб, или глубинные бомбы. Два других просто зарылись в волны и исчезли с поверхности. И лишь головные три успели нырнуть за мыс (почему три? Если их было одиннадцать – или еще один утоп, мы не заметили?).
Вот теперь можно и домой. Победа!
От Советского Информбюро 13 октября 1942
Северо-западнее Сталинграда наши танкисты подбили 3 немецких танка, уничтожили 5 противотанковых орудий и истребили до роты пехоты противника. На другом участке наши подразделения отразили контратаку гитлеровцев, уничтожив при этом 80 немецких солдат и офицеров.
В Осло (Норвегия) почти ежедневно происходят стычки норвежских патриотов с немецкими оккупантами. 29 сентября на окраине_ города было убито 6 немецких солдат. Днём 2 октября на одной из многолюдных улиц неизвестный юноша застрелил немецкого офицера. Стрелявший скрылся.
Корабли Северного Флота перехватили и уничтожили немецкий конвой, следующий в Петсамо. Потоплены все пять транспортов с военными грузами, и восемь из одиннадцати боевых кораблей охранения. С нашей стороны потерь нет.
Подводная лодка «Воронеж». (говорят по-немецки)
– Отвяжи меня. Немедленно.
– Зачем, герр капитан-лейтенант? Попытаетесь в одиночку, и с одной рукой, этот корабль захватить? Так единственно, чего добьетесь, это вам вторую руку сломают, и еще пару ребер. И мне, заодно с вами. А мне это надо?
– Мы оба, солдаты Великой Германии. Давали клятву. Должны помнить – даже в плену. Придумать хоть что-то.
– Без меня. Я, знаете, на тот свет не спешу. Вам положено, вы же герой. А я еще жить хочу.
– Ты, мразь, еще учил мой экипаж истинно германскому духу?
– Вы нужны русским живым, поскольку вам есть что им рассказать. Не кривите рожу, когда вас начнут допрашивать по-настоящему, вы выложите все, что знаете и не знаете. А мне вот нечего им предложить, кроме своей лояльности – иначе со мной поступят так же, как мы с их пленными политруками.
– Сволочь. Ты присягу принимал, когда надел мундир?
– Ах, это.. «Если я нарушу, что-то там..». Вопрос, что – чего не могли бы сделать со мной русские, прямо сейчас?
– «Честь моя зовется верность!». Забыл, скот?
– Верность – кому? Рейху, Партии, или лично фюреру? Смею предположить, они даже не заметят, живу я или сдохну. А вот мне лично – не все равно. Я, знаете, люблю жизнь, как всякий разумный человек. В отличие от вас, героев – чье назначение и состоит в том, чтобы умирать когда прикажут.
– Проклятый предатель!
– Да нет, знаете, я истинно верен был. Пока Рейх исполнял передо мной свои обязательства. В числе которых было – обеспечить мою жизнь. А если я вот так попал – значит, это мне не обеспечили. Следовательно, и я свободен от своих обязательств. Не герой я – и быть им не желаю.
– Конечно, чтоб стать героем, нужна смелость. Всего лишь.
– Да нет, знаете.. Вы не задумывались, что все люди, все народы, все человечество – делится на.. Большинство, это просто толпа, стадо: живут «как положено», жрут, размножаются, вкалывают, чтоб все это обеспечить – не задавая себе вопрос, зачем. Меньшинство же в свою очередь делится на героев, которые затем и нужны, чтоб было кому умирать, когда трудно – и разумных людей, которые оценивают и пользуются. И конечно, указывают героям, где, когда, и за что им умирать. А я не хочу, быть расходным материалом. Оттого – не вам меня учить. Ваше дело – лишь тупо сдохнуть, за то, что укажем мы.
