Впереди же колыхалось огромное, колышущееся стадо овец, разных, темных, светлых, в пальто, телогрейках, и даже каракулевых шубах. То тут, то там из под общей массы виднелись горделиво вытянутые вверх сквозь пыжиковые шапки рожки козлов-начальников. Иногда казалось, что за злобно блеющими мордами проглядывают легко узнаваемые человеческие лица, но только стоило присмотреться попристальнее, картина сразу размывалась, и оставалось только мелькание бессмысленных глаз. Все было готово к походу, но вдали, на самом краю поля, стеной стоял темный, густой лес, из под веток которого то и дело выглядывали волки, лисы и медведи, поразительно похожие на капиталистов с карикатур "Крокодила".
Александр Николаевич колебался, неизвестность стальным обручем сжимала его горло. В поисках решения он в очередной раз оглянулся по сторонам, но вместо советчиков увидел только овчарок, почему-то одетых в военные мундиры.
Волнение нарастало, казалось, еще немного, и его можно будет потрогать прямо руками… Широкий луч яркого солнечного света упал откуда-то сверху, на мгновение ослепив глаза. Тут же пришло спокойствие и понимание буквально всего, что было, есть и может быть на свете. Шелепин резко взмахнул над головой кнутом, и прокричал рвущиеся прямо от сердца слова:
— Вперед, товарищи! Еще не поздно! Все на новое пастбище!
И проснулся.
Как повелось, с первыми весенними проталинами по неудобьям и пустырям Москвы и подмосковья повылезали подснежники. Но куда там знакомым всем по детским сказкам белым цветам, их с хорошим отрывом успели опередить многочисленные автолюбители, предпочитающие ставить свою "ласточку" зимовать в гараж, на подставки-пирамидки для сохранения упругих свойств подвески и во избежание трещин в резине шин. Почтенные отцы семейств, а часто и их сыновья, зятья и прочие внуки дружно отгребали от тяжелых, тронутых ржавчиной дверей остатки сугробов, раскладывали на залитом отработкой куске фанеры гаечные ключи, стекляшки, резинки, и прочие хитрые железки, то есть готовились к новому сезону поездок по пыльным советским дорогам. Длинные ряды металлических коробок наполнялись гулом голосов, лязгом металла, судорожным кашлем, а потом и ревом прогреваемых моторов… Так просыпалось от зимней спячки особое мужское гетто, насквозь пропитанное атмосферой соленого слова и наигранного цинизма, попасть в которое женщины могли только под покровом ночи, тайно, для короткой любви на заднем сидении железного друга.
Надо понимать, самое главное в архипелаге "Гараж" не ремонт автомобиля или хранение припасов, куда важнее компания. Великий повод не нужен: кто-то, покопавшись для вида под капотом своего сокровища созывает соседей: "тут мне свояк с Харькова шмат сала послал". Инициативу мгновенно подхватывает сосед: "я с осени бабкин первач забыл в яме, на корице!" Спустя несколько минут на подсохшем от грязи пяточке щебня весело пыхтит дачный керогаз, на сковородке подрумянивается картошка со шкварками, а на старой газете, вокруг пыльной бутылки, громоздятся круто просолившиеся за зиму огурцы и помидоры, перекисшая капуста, основательными кольцами порезан проросший лук… Более чем привычная картина для двух часов пополудни в погожий субботний день!
19 апреля 1970 не стало исключением.
С трудом дождавшись, когда в "общий котел" ляжет последний продукт, бригадир слесарки с экспедиционной автобазы академии наук Сан Саныч, изрядно раздувшийся в животе, но еще крепкий мужик лет сорока, а заодно признанный авторитет гаражного тупичка, открыл собрание, выдернув крепкими желтыми зубами пробку из бутылки:
— Ну, с почином мужики! — он быстро, по хозяйски обнес чуть коричневатой жидкостью разнокалиберную "тару" соседей. — И за твой ху…в стакан, Василич, чтоб держал!
Странный на первый взгляд тост не вызвал удивления: все присутствующие прекрасно знали, что "стакан" — на самом деле корпус маслофильтра с двигателя новехонького "Москвича 412". Ну "ху…ым" от стал после поездки на рыбалку, во время которой и произошла досадная встреча березового пенька с некстати выступающей вниз частью автомобиля. В результате которой тонкий, выфрезерованный под резиновое уплотнение бортик силуминовой детали скололся по краю, открыв дорогу маслу — разумеется, с самыми неприятными последствиями.
— Благодарю, — Фома Васильевич, он же "профессор" (а точнее, доцент и кандидат химических наук), шутливо приподнял щегольскую рюмку розоватого стекла в плохо оттертых от масла пальцах. — Наши институтские ребята все заварили по науке, в аргоне. А вот тому дятлу, кто придумал ставить фильтр снизу и спереди, я бы в лоб дал! Чуть не полмашины раскидать пришлось, чтоб подобраться, хорошо хоть прикипеть ничего не успело за два-то года!
— Наворотили в четыреста двенадцатом инженера, ничего не скажешь, — охотно потоптался на мозолях соседа владелец старенького Москвича-402-го. — Толи дело мой фашист[241], тихий, потому как клапана снизу, и регулировать их не надо, уже почти сотню прошел, а только автол поджирает, так его и не жалко, по двадцать-то копеек за литр…
— Умеют немцы… — негромко добавил Роман, молодой, только из школы парень, но сразу замялся.
Мало того, что он с приятелем робел, впервые попав в столь солидную компанию, так еще чинили они вторую неделю именно "трофей", вернее сказать, пытались всунуть в перешедший по наследству автомобиль купленный по дешевке "победовский" двигатель вместо в хлам разбитого "родного". Объем работ явно превосходил их силы и знания, но ребята об этом все еще не догадывались, а потому всерьез планировали все лето гонять с девчонками на пляж.
Впрочем, смущение не продлилось долго, парень вспомнил, что его автомобиль имеет к Германии лишь косвенное отношения, поэтому быстро продолжил:
— Нет чтоб деду Опель припереть с войны, так угораздило на Бьюик Супер Восьмой[242]. Да еще "маде ин хангари"! Красивый сволочь, и тогда новый, но всего и проездил десяток годочков, а там раз, и амба! А нам сейчас тра…ся…
— Ладно вам, — возразил Ильшат, высокий и нескладный программист лет тридцати пяти. — Скоро у нас свои иномарки будут, ВАЗы вот-вот продавать начнут[243]. Да еще, говорят, первые полсотни тысяч из итальянских деталей! Татарин хитрый, да, — он шутливо подтянул пальцами уголки глаз, превратив их в узкие щелочки. — Моя старую ласточку третьего дня продал, денег у тещи занял, сейчас ждет открытку из автомагазина. И все знаете почему? -
— И надо тебе такую обузу, — фыркнул "профессор", устраиваясь поудобнее на колченогом табурете. — Двигатель-то куда слабее моего будет[244], так что бери четыреста двенадцатого, я слышал, нынче тем кто с ЭВМ "на ты", в очереди не отказывают.
