узнает, где ты и что. Когда не было новостей, он чернее тучи ходил. Жене твоей помогал — продукты отправлял. А ты теперь такой приходишь, гляньте на четыре шпалы в петлице, мне бы вещички забрать, спасибо, что не потеряли.
— Бляха-муха, извини, что так показалось, — растерялся я. — Даже не думал, что так получится. Что-то я не то сказал.
— Ладно, забыли, — вздохнул Масюк. — Сейчас заглянем к нему.
Он пошел к двери в кабинет и аккуратно приоткрыл ее.
— Я же сказал, не беспокоить меня! — рявкнул изнутри Кирпонос. — Освобожусь, дам знать!
— Соловьев здесь, Михаил Петрович, — тихо сказал Аркаша. — Зайти хотел, но если…
— Так какого… вы там сидите? Тащи его сюда!
* * *
Отвезли меня домой при полном параде уже поздним вечером. Аж самому стало приятно глянуть на иконостас. Не так, конечно, как у начальников, у которых парадный мундир килограмм на двадцать тянет, но очень даже прилично. Не юбилейными медальками — орденами, один другого полновеснее.
Ключ от квартиры мне, конечно же, выдали. Консьержка порылась в ящике, выудила нужный, подала с улыбкой. Сообщила, что согласно журналу Вера Андреевна уехала три дня назад. Оно понятно, что жить в таком доме — как под увеличительным стеклом. Когда пришел, когда ушел, кто в гостях побывал. Не удивлюсь, если тут и в квартирах слушают, чтобы крамолу сразу засечь.
Что-то я задумался, пропустил вопрос от консьержки. Встрепенулся, когда она чуть не за рукав меня дергать стала. Оказывается, переживает за меня, предлагает в столовой перекусить. Хоть и не полноценный ужин, ввиду позднего времени, но бутербродов настрогают. Я отказался, не голодный всё же, пошел по лестнице пешочком на наш третий этаж. Не старый еще, по таким пустякам лифт вызывать.
Шел и вспоминал, как совсем недавно вроде ходили смотреть эту квартиру. Я еще тогда у батареи отогревался, пока Вера по углам осматривалась, недочеты обнаружить пыталась. Открыл дверь, с непривычки долго искал, где свет включается. Приятно оказаться в месте, которое стало твоим домом. И запах уже здесь особый, чем-то хорошим пахнет.
А на тумбочке в прихожей записка: «Петя, извини, уезжаю на недельку в командировку. Еда в холодильнике, вещи твои в шкафу в спальне. Люблю, Вера». И число — как раз три дня назад. Это что же она, каждый раз из дома выходя, писала мне? У меня аж слеза из глаза покатилась, так мне хорошо стало. Ради такой жены и воевать будешь до последнего!
Радость быстро сменилась стыдом. Пока Вера тут ждала меня, я там с Анькой… Да еще и обещаний ей перед отъездом надавал. Перетащить в Москву, устроить получше… Поговорить, что ли, с Кирпоносом? Я быстро переоделся, разложил вещи. Посмотрел, что за еду в холодильнике мне оставила жена. Макароны по-флотски и квашеная капуста. Это дело! Очень даже хорошо на завтрак мне зайдут.
* * *
Утром позвонил Судоплатов. Коечно, это ведомство всё знает, где и что. Они же и квартиру эту давали. Понятное дело, не поинтересоваться как спалось на новом месте. Сухо сообщил, что ждет, машину выслали, номер такой-то, через пол часа выходить. А я как раз уже и умылся-побрился, сидел, чаёк попивал. Не грузинский даже, цейлонский, из жестяной банки с моряком. Где-то Верочка нашла.
А что мне собираться? За тридцать минут и поспать можно успеть, не только штаны натянуть. Я как раз сапог суконочкой обрабатывать заканчивал, слышу — снова звонок. Думаю, это Павел забыл что-то сказать, поднимаю трубку — не угадал. Яков. Ну, ему тоже разузнать где меня найти — совсем не вопрос. Так, мол, и так, давай вечером в «Национале» встретимся по-семейному. Отметим возвращение и всё такое. Говорю, что и рад бы, да вот жена в отъезде, вернется дней через несколько. Может, перенесем? А он вроде как с облегчением говорит, нет, не будем переигрывать, настрой уже сегодня погудеть. Без жен пока встретимся. Договорились на шесть вечера.
Вот поверите — чем не интересовался, так это семейным положением Якова. Стеснялся, наверное, боялся, как бы он не подумал, что выискать чего собираюсь. Знал, что женат, дочке три года, а кто, как зовут — не в курсе. А вот теперь вроде как и не грех. Вечером расспрошу.
Выскочил я на улицу, а машина стоит уже, ждет. Вчерашняя «эмка», водила только другой. На месте уже пришлось мне Пал Анатольича подождать немного. Видать, у него кроме меня забот хватает. А я ведь даже не знаю, в какой он должности. Впрочем, он не сказал, значит, мне это не надо. Какая разница? Чин большой, забот хватает. Не то место и не то время, чтобы в высоких должностях на жопе ровно сидеть и хреном груши околачивать. И первым делом он дал мне ознакомиться с приказами. Чего там только ни было. О прикомандировании ко Второму отделу НКВД для решения вопроса разработки изделия номер семь. О денежном, вещевом и прочих видах довольствия. О закреплении за мной служебного транспорта в виде автомобиля марки «ГАЗ М-1» с номером таким-то. О секретности. И хрен еще знает о чем. Думаю, соберись я завтра лететь на Марс следом за Лосем и Гусевым спасать Аэлиту, и на это быстро нашелся бы соответствующий приказ.
А ведь меня, как прибывшего из-за линии фронта, еще даже особист не опрашивал. Оно вроде и ясно, что после собеседования у Сталина отношение ко мне самое положительное, но порядок есть порядок. Я спросил, оказалось — не забыли. Проведут беседу. На днях, а то и раньше.
Выяснилось также, что за ночь по результатам наших вчерашних посиделок мастера и мастерицы НКВД уже кое-чего понаделали. Несколько образцов деревянных посылок. Пиропатрон внутри, трубки, имитирующие толовые шашки. Плюс разводка из проволоки прикрепленная изнутри к крышке для подрыва.
Срабатывало это все через раз, а когда на полигоне начали тросом тащить уже с толом — проверить как выдержить кантовку — мигом сдетонировало.
— Надо добавить ваты какой, — сделал заключение Судоплатов. Несмотря на неудачи, майор выглядел довольным — Вполне рабочая схема. Доработать только.
— Кроме ваты, надо добавить поражающих элементов — типа шариков от подшипников, — добавил я — Чтобы с гарантией.
— Это можно. Даже нужно.
Вызванные мастера
