Наконец искомый штормтрап был найден. Липранди первым поднялся, и сразу вслед полетел голос напарника:
– Будьте так любезны, Жан, подайте конец.
Липранди не без труда сообразил, что моряки понимают под этим словом, и осторожно, чтобы не задеть Гюсака, спустил вниз какой-то шкот.
Опыт – великая вещь. Анри быстро управился с узлом, и вскоре его голова появилась над бортом.
– Ну, вот и все! – Он легким движением оказался на палубе, после чего не без самодовольства заявил: – Вот так в старину пираты захватывали суда, стоявшие в бухтах. Думаете, на торговцах служба хоть раз велась всерьез?
– Вижу, что нет, – отозвался Липранди. – Наше счастье, что мы здесь в качестве гостей.
– Это правда, – с коротким смешком согласился Гюсак. – Учитывая профессию тех, кто сейчас почивает на берегу…
– Кто здесь? – совершенно неожиданно послышался хриплый заспанный голос от бака.
– Свои. Были бы чужие, спрашивать было бы некому, – не без иронии поведал Гюсак.
– Кто на борту? – сразу за ним спросил Липранди.
– Шкипер и мы с Жаком.
– Хорошо. – Темнота не позволяла ограничиться кивком.
Матрос немного потоптался и отошел.
Вообще-то на судне кто-то постоянно был обязан бодрствовать, но порою при стоянке на якоре да еще в укрытой бухте это правило нарушалось, и шкипера смотрели на подобные нарушения сквозь пальцы. Надо же давать людям некоторые поблажки, тем более что непосредственно во время плавания труд моряка был ничем не лучше труда каторжанина.
– Одна из моих последних ночей на Карибах, – облокотившись на фальшборт, произнес де Гюсак. Подобно истинному французу, он был несколько сентиментален. – Кто знает, может быть, в Париже я буду с грустью вспоминать о проведенном здесь времени?
– Все может быть, Анри. Пока же идите лучше спать. С утра мы выходим в море, и лучше быть отдохнувшим, чем клевать носом.
Пассажиры, каковыми, в сущности, являлись компаньоны, могли спокойно спать все плавание. Просто Липранди ожидал Блохина, и объяснять появление матроса раньше времени не хотелось.
– Успею. В мои годы надо как можно острее воспринимать любые нюансы жизни. Потом может быть уже поздно.
– Бросьте, Анри. У вас впереди еще много лет. Ночь же дана человеку для отдыха.
– Не похоже, чтобы вы сами следовали своим словам, – заметил Гюсак.
Липранди как раз не спеша закончил набивать трубку и теперь старательно прикуривал.
После наступления темноты курить на борту категорически запрещалось, однако Липранди был арендатором шхуны, и строгие морские законы ему были не указом.
– Я только покурю и тоже отправлюсь спать.
– Я, наверное, тоже. – Гюсак, в свою очередь, полез за курительными принадлежностями.
Спровадить француза оказалось делом трудным. Хорошо хоть вахтенный исчез с палубы, и с этой стороны осложнений не предвиделось.
– Как только распродадим товар, мы с вами расстанемся. Я отплыву в Европу на первом же корабле. Может, пойдем ко мне и немного выпьем по этому поводу? – предложил Гюсак.
– Успеем, Анри. Дорога впереди еще дальняя.
– И все-таки…
От воды послышался слабый плеск. Липранди присмотрелся и увидел голову пловца, почти вплотную приблизившуюся к борту.
– Анри, послушайте. Дело в том, что один человек очень хочет выбраться с Галвестона. Я обещал помочь ему в этом. Надеюсь, вам не настолько дорог Лафит и вы не будете чинить препятствий?
– Конечно, это тот русский богатырь? Если вам так угодно принять участие в его судьбе, действуйте так, как считаете нужным.
– Благодарю вас, Анри.
– Что вы? По мне, флибустьеры все равно доживают последние вольные дни. Практически все страны отнюдь не заинтересованы в морском разбое, следовательно, его ликвидация лишь вопрос времени. Не испанцы, так русские, а то и федеральные власти, но кто-то из них рано или поздно припрет нашего хозяина к стенке, и бизнес прекратится. В европейских водах давным-давно нет ничего подобного, значит, и здесь не будет.
Плывущий был почти под стоявшими у борта мужчинами, и Липранди счел возможным тихонько окликнуть его:
– Павел, штормтрап здесь. Вылезай осторожно.
Матрос не заставил себя упрашивать. С его одежды стекала вода, но кто обратит внимание на мокрые пятна, даже если они не просохнут до утра?
– Пойдем в каюту, – коротко распорядился Липранди.
Маячить на палубе беглецу пока не стоило. В море его появление можно будет объяснить без особых проблем. В том смысле, что переиграть случившееся никто уже не сможет.
– Спасибо, ваше благородие, – тихонько ответил Блохин.
– Тогда уж – высокоблагородие, – с оттенком показной сварливости отозвался Липранди.
– Виноват…
– Полно. Пустое, – отмахнулся его спаситель. – Нам сюда. До моего распоряжения сиди и не высовывайся.
– Слушаюсь.
Вообще-то подобные фразы требовали для произнесения бравой громкости, но обстановка была явно не той.
Матрос скрылся в каюте, и Липранди закрыл за ним дверь.
– Надеюсь, теперь мы сможем выпить у меня? – осведомился Гюсак.
– Теперь – да.
Каюта была крохотной, однако иных на кораблях не водилось. И уж пространства вполне хватало, чтобы разместиться тут вдвоем, расположив на небольшом столике заветную бутылку и стаканы. Пламя свечи в фонаре оттеняло предметы и лица, делая окружающее несколько призрачным и зыбким.
– За ваше благополучное возвращение, Анри!
– Спасибо. – Гюсак приложился к стакану, а затем посмотрел на компаньона с неожиданной пристальностью. – Я все равно покидаю Новый Свет. Поэтому – кто вы, Жан?
– Как? – спокойно спросил Липранди.
– Вы прекрасно говорите по-французски, однако вы не мой соотечественник. Да и коммерция явно лишь прикрытие для каких-то иных дел. Кто вы, Жан?
– Я? – невольно сделал паузу Липранди, в свою очередь внимательно посмотрел на компаньона и вдруг довольно буднично изрек: – Офицер для особых поручений при графе Резанове. Если хотите по званию – то подполковник.
Очередное путешествие было просто бесконечной скачкой. Муравьев с казаками останавливались исключительно по необходимости, главным образом чтобы дать хоть какой-то минимальный отдых коням. Большей же частью движение продолжалось едва ли не непрерывно. Благо у каждого в поводу имелась заводная лошадь, и это тоже давало некоторое преимущество в торопливой гонке к далекому Сан-Антонио.
Остановились перед самой тьмой, пока еще краешек солнца позволял выбрать удобное и скрытное место для ночлега, наспех поужинали прихваченными с собой продуктами, поспали, не забывая о дежурствах, перед рассветом позавтракали и еще во тьме понеслись дальше. Даже сиеста застала их в седлах, и не было времени пережидать царившую вокруг жару.
