16. Петля времени.
Виктора привезли на базу бронепоездов, где уже ждала бронедрезина — угловатая, с башней от танка Кристи, малокалиберное орудие которой казалось Виктору достаточно внушительным. Однако сперва пришлось переодеться. Взамен рубашки и брюк из легкой плащевки, вымазанных зеленью о траву, ему привезли светлый однобортный костюм, рубашку и шляпу.
— Выведем пятна — вернем, — констатировал Ступин, — а пока привыкайте к одеяниям этой эпохи. По-моему, ничего сидит.
Виктор взглянул в большое зеркало, притащенное из гардероба и увидел щеголя, чем-то похожего на гангстеров из американских фильмов и одновременно — на героя фильма "Тегеран-43". Ассоциации с боевиками возникали то ли из-за непривычно широких лацканов, похожих на крылья, то ли из-за шляпы с большими полями. Виктор надвинул ее чуть на лоб. Впечатление усилилось.
— Темных очков нет?
— Их у нас мало кто носит. Конечно, вы будете менее узнаваемы, но ваш вид начнет бросаться в глаза.
— Да, вообще-то сейчас жарко, можно и без пиджака…
— Пиджак придется поносить. Сейчас вам принесут полицейский "Вальтер", он будет помощнее браунинга, и кобуру для ношения под одеждой. Без пиджака, сами понимаете, это будет видно.
В дрезине, как и в бронеавтомобиле, было ужасно жарко, душно, воняло бензином, смазочным маслом и выхлопными газами. Ход был тоже довольно жесткий, как у товарной платформы.
Минут за двадцать они дотащились до товарного двора возле мучных складов. Стадиона не было, вместо него у путей торчали какие-то лабазы, а дальше в сторону Губонинской шли аккуратные двухквартирные деревянные домики, похожие на теремки. Здесь Виктора пересадили на лиловый "пылесос" с охраной, на котором красовалась надпись "Служебный".
Везли его, впрочем, недалеко. Как и ожидал Виктор, на месте семейного послевоенного общежития, где прошли первые месяцы его жизни, еще стояли зеленые деревянные домики. На углу Губернской, где в реальности Виктора стоял Дом Специалистов, высилась похожая на него серая четырехэтажка, только без колоннады на угловом входе; вместо нее виднелся магазин с большими окнами. Такой же дом стоял на противоположном конце квартала. А между ними… между ними, напротив двухэтажной детской больницы, как две капли воды похожей на ту, что стоит в Бежице сейчас, в глубине двора, засаженного молодыми деревцами, расположился знакомый четырехугольник того самого дома, где прошло дошкольное детство главного героя. "Пылесос" остановился как раз напротив калитки.
— Все, приехали. Прошу на выход.
— Это в этот дом? — не веря внезапному сюрпризу, удивился Виктор.
— Да, проходите прямо к калитке. Там вас встретят.
Возле калитки ему помахала рукой молодая дама. Виктор узнал Лену.
— Господи, наконец-то, я так переволновалась! — воскликнула она, когда Виктор миновал калитку. — Скорее, скорее, не задерживайтесь!
Дом выглядел абсолютно так же, как и во времена детства, только вот цвет был серым, но это уже было не столь важно. Такими же выглядели и двери в парадное, хоть и были совсем новенькими. На ступенях лестницы не оказалось приваренных уголков, которые вечно хлопали, когда на них ступаешь: бетонные края ступенек еще были округлыми и ровными.
Они поднялись на второй этаж и повернули налево.
— Вы никогда не бывали в таких домах? Я вижу, вы все так внимательно разглядываете…
— Наоборот, очень знакомо…
В коридор за дверью, застекленной армированным проволочной сеткой стеклом, выходило четыре двери, две пары квартир напротив друг друга.
"Куда она пойдет? Неужели…"
Они прошли к концу коридора, немного не доходя до большого окна с дверью на балкон, где обычно вывешивалось белье, повернули направо и остановились перед двустворчатой дверью, обитой черным дермантином.
— Что вы так удивленно смотрите? Нет-нет, я точно вижу, чувствую, что вы очень удивлены. Что с вами?
— Понимаете, Лена, как вам объяснить… дело в том, что это моя квартира.
— Вы уверены?
— Я жил здесь раньше. То-есть позже. После войны, когда дом восстановили. Даже дверь почти такая же, два замка. Только у нас верхний был накладной сувальдный, а здесь английский.
— В служебных квартирах верхний всегда английский. Вообще в таких домах обычно ставят один замок…
Лена открыла дверь, и в воздухе расплылось что-то необычайно аппетитное.
— Какая прелесть… Как будто что-то из далекого детства.
— После вчерашнего Клико я тоже хотела чем-то вас удивить. Сходила на местный базар, взяла свежеощипанную курицу и приготовила. Хотя какая сейчас курица…
— Ну почему же, — возразил Виктор, рассудив, что война войной, а обед по расписанию, — курица сейчас даже очень своевременно. Тем более, это шанс оценить ваше кулинарное искусство.
— Вы находите? — смущенно улыбнулась Лена. — Кстати, у вас тут неплохой базар. Я не ожидала, что такие бывают в провинции. Везде лавочки с колбасами, ветчинами, сырами, свежая рыба и даже живая, У вас же тут много оврагов, так сельхозартели в них делают запруды и выращивают зеркального карпа. Стерлядь здесь дешевле, чем в столице, частиковая икра в кадушках вообще дешево, а вы знаете, как хорошо хлеб с маслом и с нею? И все свежее. В Москве теперь понастроили крупных холодильников и рыбу, мясо, птицу продают мороженой. Так удобнее для владельцев гастрономов. Вот я как увидела, сразу же решила приготовить свежую курицу, а не из холодильника…
Виктор тем временем оглядывал знакомые апартаменты. Кубатура показалась ему гораздо скромнее, чем тогда, в дошкольные годы. Впрочем, коридор все же был больше, чем в хрущевке; вот только шкафа в нем не было, а только вешалки, но зато над входной дверью были устроены антресоли. На стенке висел непривычно большой барабан электросчетчика. Вместо люстры в коридоре просто висела лампочка на витом шнуре; как и в детстве, проводка была здесь открытой на фарфоровых роликах. Направо вела узкая дверь в уборную, прямо — широкая в гостиную, а рядом с ней коридор поворачивал в маленький отросток, откуда вели две двери — в ванную, которая после воостановления стала кладовкой, и на кухню. Лена прошла в сторону кухни; Виктор проследовал за ней, попутно заглянул в ванную. То, что он увидел, его обрадовало: ванна была на месте и возле нее стояла колонка незнакомой Виктору конструкции: черный цилиндр с дверцами и выходящей наверх черной трубой.
"Дровяная" — решил Виктор и прошел на кухню, которая оказалась не столь просторной, как в его детстве, потому что вместо знакомой двухконфорочной газовой плиты стояла дровяная — угловатая, дородная, недавно топленная, и потому источавшая деревенский запах дымка и банное тепло. Еще часть места забирал солидный запас дров, а огромного зеленого газового счетчика, естественно, не наблюдалось. Лена подошла к окну и открыла настежь половину, затянутую марлей от мух.
— Все запрещено открывать, — пояснила она, — по соображениям безопасности.
Полки с посудой, дощатый кухонный столик у окна, он же шкафчик для утвари и рукомойник с полкой для мыла и вешалок выглядели довольно знакомо и были похожи на то, что благополучно дожило до детства Виктора. В простенке у окна тикали ходики, простые, деревенские, без кукушки, со штампованным из жести циферблатом-щитом, над которым возвышалась голова кота — она шевелила эмалевыми глазами в такт движения маятника. Возле двери, на стене слева, висел репродуктор — черная тарелка. Виктор включил его, надеясь услышать музыку. Но передавали местные новости.
— Как уже сообщалось ранее, — вещал голос дикторши, — во второй половине дня в районе моста на станцию Брянск-Орловский было совершено дерзкое бандитское нападение на машину инкассаторов, перевозящую крупную сумму денег для зарплаты работникам образовательных и лечебных учреждений. Бандиты открыли огонь из автоматического оружия, снайперских винтовок и ракетного бронебойного ружья. В ходе перестрелки погибли шесть бойцов охраны и сотрудник гужавтоинспекции, сопровождавший машины, ранен инкассатор. Благодаря своевременно подоспевшей помощи бандитам не удалось захватить добычу, часть из них убита на месте, часть обратилась в бегство и сейчас преследуется бойцами частей особого назначения жандармерии. Власти извещают, что в связи с происшествием будет введен усиленный контроль и проверка документов на вокзалах и дорогах, для поимки преступников могут проводиться облавы и обыски. На время розыскных мероприятий всем лицам старше шестнадцати лет надлежит носить с собой паспорт или иные бумаги, удостоверяющие личность и немедленно сообщать в жандармерию, полицию или иные ближайшие органы власти о любых подозрительных личностях или подозрительном поведении кого-либо из знакомых, соседей, сослуживцев…
Виктор выключил радио.
— Это повторяют каждый час, — сказала Лена.
