Василий Звягинцев - Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант

– Конечно же, сделаем, товарищ Шестаков. Сами завтра с утреца подъезжайте на нашу базу, я вам представлю лучшее, что у меня осталось, выберете, если понравятся…

– Договорились, Леонид Михайлович. Завтра в десять…

Конечно, людям Заковского было далеко до басмановских рейнджеров по всем параметрам, но все же это были парни, прошедшие полный курс диверсионной подготовки, имевшие от двух десятков до сотни парашютных прыжков, умевшие стрелять из всех видов оружия, водить автомобили и мотоциклы и даже немного знавшие языки. По преимуществу немецкий и польский (наиболее вероятный противник в то время), но и это лучше, чем ничего. При случае смогут изобразить хоть интербригадовцев, хоть союзников Франко.

Уцелели они как единое подразделение (некоторый аналог нашего «Вымпела» или «Альфы») воистину чудом. Еще месяца два-три «нормального» развития процесса, и в лучшем случае их раскассировали бы по отдаленным армейским гарнизонам, а то и ликвидировали физически. Сталин как раз замыслил подобную акцию. Он не любил чересчур боеспособных подразделений, способных при случае сыграть в преторианскую гвардию.

К тридцать седьмому году существовала тщательно отработанная, на случай оборонительной войны на западных границах, система организации «профессионального» партизанского движения. Больше десяти лет готовились кадры из участников Гражданской войны и молодежи, составлялись оперативные и стратегические планы, закладывались в непроходимых лесных дебрях и ключевых населенных пунктах склады оружия, боеприпасов, продовольствия, иного снаряжения. Регулярно проводились сборы и учения командиров и рядовых.

В случае реальной войны (по типу той, что случилась в сорок первом) в тылу врага оказалось бы минимум несколько десятков тысяч настоящих партизан, великолепно подготовленных и вооруженных, имеющих средства связи, знающих местность, своих командиров и задачи, которые предстоит решать в случае того или иного развития обстановки на ТВД. Эти номерные, подконтрольные Центральному штабу отряды в первые, самые тяжелые месяцы разгрома и почти всеобщего развала фронта смогли бы стать, кроме всего прочего, центрами кристаллизации и переформирования для бесцельно бродивших по лесам окруженцев, утративших организацию, но сохранивших способность и желание воевать.

Однако стукнула в голову вождя очередная параноидальная мысль, и эта стройная, с большим умом созданная и поддерживаемая в рабочем состоянии система была обречена на беспощадное, можно сказать – ритуальное уничтожение. Официальным прикрытием «идеи» была возобладавшая в верхах доктрина «малой кровью на чужой территории», подкрепленная тезисом Ворошилова о том, что «Красная Армия будет самой нападающей из всех армий» и что «советский народ умеет и ЛЮБИТ воевать!».

На самом же деле Сталин и его окружение просто испугались. Что значит – иметь в стране рассредоточенную, но вполне подготовленную «вторую армию», отлаженную для ведения именно «партизанской войны» и практически недоступную повседневному присмотру политруков и особистов? Это будет пострашнее антоновщины, махновщины и Кронштадта, вместе взятых, если народу вдруг всерьез осточертеют правители и советская власть в целом.

И началось!

Руководство Центрального штаба устранили сразу и тут же приступили к планомерной зачистке среднего и низшего звена. Уничтожались базы, изымались средства связи и оперативные планы, людей тысячами объявляли иностранными шпионами и «перекрасившимися белогвардейцами».

Но система пока еще выживала, пусть и в ослабленном до полной потери активности виде. Заковский, прекрасно все понимая, с первого момента вступления в должность решил сначала сколь возможно эту акцию притормозить, а в дальнейшем и отыграть назад.

До наполеоновских планов Генштаба ему дела не было, а за погранвойска он отвечал и был уверен, что такого рода тыловое прикрытие и резерв им жизненно необходимы. Махновское прошлое тоже давало о себе знать, кто, как не он, лучше всех представлял себе боевые возможности армии, которую за сутки можно мобилизовать, при необходимости так же быстро растворить среди мирного населения, а потом вновь собрать для внезапного удара совсем в другом месте.

– Значит, в Испанию собрались, Григорий Петрович?

– Да вот посылают, на укрепление…

– Давно, между прочим, пора. Я тоже решил резидента сменить, не мой человек. Новому я дам к вам пароль, встретитесь, наладите взаимодействие. Нехорошие там сейчас дела творятся, неправильные. Заново всю работу придется ставить. Полномочиями вас снабдили достаточными?

– На первый взгляд практически абсолютными. А как в реальности пойдет… – Шульгин развел руками.

– Это всегда так, но вы далеко будете, помешать вам труднее. Так что будем надеяться. Ребят я вам хороших отдаю, и как телохранители сгодятся, и самостоятельные задачи могут решать. Командиром им назначу старшего лейтенанта Гришина. Надежный сотрудник, руководить умеет и в реальном деле многого стоит. Пригласить?

– Пригласите. Посмотрю на него, и решим окончательно.

Роман Гришин оказался парнем двадцати девяти лет, невысоким, не производящим впечатления атлета, но наметанным взглядом Сашка определил, что силенка у него имеется и телом своим он владеет как нужно. Внешность типично среднерусская, однако с легкой примесью чего-то восточного. Татарского, может быть, или северокавказского.

Культура речи хорошая, да и образование по тем временам солидное – девятилетка, трехгодичное пограничное училище, три года службы замначальника заставы в Средней Азии, год в маневренной группе погранотряда и уже четыре года в спецотряде ГУГБ. Награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу».

– За что конкретно?

– Медаль за разгром банды Шермак-хана, орден по совокупности.

– Хорошо. Есть перспективы пополнить набор. Ставлю задачу – подобрать на ваше усмотрение десять бойцов, на которых вполне можете положиться в любой боевой ситуации вашего профиля. Согласны?

Гришин покосился на Заковского. В присутствии нового наркома и незнакомого товарища рангом не ниже, судя по тому, как держится, старший лейтенант чувствовал себя неуютно.

– Отвечайте, что думаете, – кивнул тот.

– Соглашаться или нет – я так не привык. Приказ есть приказ. А узнать, хоть приблизительно, какого рода задание предполагается, хотелось бы. Проще людей подбирать будет.

– Резонно. Детали узнаете в последний момент, а чтобы ориентироваться… Разведывательно-диверсионная работа в прифронтовой и зафронтовой полосе, охрана особо важных объектов, возможны операции по скрытой ликвидации противника. Действовать будем на значительном удалении от базы. Достаточно?