Полковник кивнул, - В разных полушариях сэр, я... - он всмотрелся куда-то мне за спину, в нагромождение обломков немецкой техники, сброшенной русскими на обочину шоссе, когда они освобождали проезд. - Сэр, что-то мой Томпсон, мчится сюда, как будто за ним гонится дюжина апачей с томагавками, неверное что-то случилось?
Я обернулся. Помощник полковника бежал по дороге, спотыкаясь с непривычки в этой русской обуви, именуемой "валенки". Если бы не они, то наши ноги давно бы превратились в кусок льда. Но бегать в этих валенках по утоптанному снегу, это все равно, что скакать на бешеной корове. Вот он повернул, огибая подбитый танк, и чуть не упал с непривычки, смешно взмахивая руками. Еще пара минут, и весь растрепанный, покрасневший и запыхавшийся первый лейтенант предстал перед нами.
- Эндрю, - строго сказал ему полковник Рэндолл, - сначала приведите себя в порядок, вы позорите нас перед союзниками. Потом четко и ясно доложите, ради чего вы устроили весь этот забег?
- Сэр, - сказал Томпсон, - Победа! - Только что московское радио сообщило, что генерал Клейст капитулировал вместе со всем своим штабом. Сопротивление немецкой группировки сломлено, массовая сдача в плен. В честь этого завтра вечером в Москве будет артиллерийский салют в двенадцать залпов...
Мы с полковником Рендоллом переглянулись. Лавина, сорвавшаяся с горы, набирала ход. Я на минуту задумался, - Эндрю, пойдите, соберите всю нашу журналистскую публику, только никого не забудьте, нам в Вашингтоне за них головы оторвут. А нашему доброму ангелу, мистеру Иванченко скажите, что мы желаем посмотреть места недавних боев в городе Сталино. В конце концов, нам было обещано показать все, что мы пожелаем увидеть. Ступайте.
Лейтенант убежал, а я посмотрел на полковника, - Знаете что, Джеймс, у меня вдруг возникло желание своими глазами взглянуть, как на победителей, так и на живых побежденных. Если повезет, то нашим писакам могут разрешить даже взять интервью у немецких пленных, и у советских солдат. Дядюшка Джо снабдил нас бумагой, способной проломить любые стены. Президент должен получить от нас с вами самую свежую и точную информацию. Возможно, что от этого зависит сама судьба Америки.
- Да, сэр, - кивнул полковник, - я тоже так думаю.
6 февраля 1942 года. Около полудня, аэродром люфтваффе недалеко от Минска. - Герр обергруппенфюрер, - толстый майор люфтваффе стоял перед Гейдрихом навытяжку, - мы не можем выпустить ваш самолет. Командира вашего истребительного прикрытия гауптмана Шмидта увезли в госпиталь. Наш врач считает, что у него аппендицит. Приступ начался прямо в воздухе, он едва дотянул до аэродрома.
Рейнхард Гейдрих с тоской оглядел заснеженное поле, на котором сиротливо стояли две "тетушки Ю" с его людьми, и восьмерка истребителей Ме-109F из состава авиакорпуса "Германия". По приказу фюрера они должны были сопроводить трехмоторные транспортные самолеты до Смоленска, и вернуться обратно.
- Проклятая страна, - подумал Гейдрих, - все не как в Европе. В Варшаве сейчас плюс пять тепла, зеленеет трава, и паненки ходят в легких демисезонных пальто. А тут - минус двадцать, ветер, снег, глушь. Говорят, что в лесах даже завелись какие-то партизаны. Надо было срочно собрать лучших специалистов и самых опасных головорезов, чтобы долететь до этой дыры, и застрять из-за не вовремя заболевшего животом пилота гауптмана. Черт бы побрал этого формалиста! Но, видимо его предупредили о моем визите и хорошенько накрутили хвост, так что он теперь боится, как выпустить меня, так и не выпустить... Теперь придется ждать сутки, пока из Варшавы пришлют замену...
- Нет, так не дело не пойдет! - приняв решение, Гейдрих резко повернулся к коменданту аэродрома, - Значит так, герр майор, самолет гауптмана Шмидта поведу я лично. Я боевой летчик, прошел всю польскую компанию. Несите сюда свой журнал полетов, я лично напишу в нем, что беру ответственность на себя, находясь в здравом уме и трезвой памяти. И помогите надеть парашют, черт вас возьми.
Час спустя, "Тетушки Ю" и сопровождающие их истребители оторвались от заснеженного поля, и взяли курс на восток. В кабине одного из истребителей Ме109 вместо штатного пилота сидел обергруппенфюрер СС Рейнхард Гейдрих. Вслед им в эфир полетели радиограммы, предупреждающие командование люфтваффе и группы армий "Центр" о визите особо важного гостя.
6 февраля 1942 года. 14:04, штаб ГОТМБ-1 ОСНАЗ РГК. Командир бригады генерал-майор Бережной День начался как обычно: утром - полевой лагерь, в полдень - штаб, вечером - опять полевой лагерь. Жизнь бьет ключом и, к счастью, не по голове. Слава всем богам и основоположникам марксизма-ленинизма - сегодня не надо ехать в Кремль.
Зато вчера вечером нас с конструктором Шашмуриным и генерал-майором Катуковым вызывали в Кремль к Верховному. Именно в такой комбинации. Вчера утром, после разговора с Катуковым, и еще одного - с Николаем Федоровичем Шашмуриным, я отправил с нарочным пакет в Кремль. В этом пакете была срочная заявка (надо было еще вчера!) на технику для пополнения 1-й гвардейской танковой бригады, и эскизные проекты будущего танка Т-44, самоходной платформы на его основе под гаубицу-пушку 122-мм, противотанковую пушку 100-мм, самоходные зенитные установки 2х37-мм и 4х23-мм. "Хитом сезона" был проект тяжелого БМП на той же базе, способного перевозить десять человек десанта, и вооруженного автоматической авиационной пушкой НС-45, которая была признана слишком мощной для авиации. Ну да, для авиации - это монстр. "Яшка" после очереди из этой пушки начинает буквально пятиться, а тряска при стрельбе такая, что только первые два снаряды летят в цель, а все остальные - на кого бог пошлет.
Но вот, на 17-тонной БМП эта зверюга будет вполне к месту, особенно если ей будут ассистировать два пулемета калибра 7,62. Но все это надо еще утвердить. На каких эскизах должна появиться надпись знаменитым красным карандашом "И-Ст", и лишь после того эскизы станут проектами...
Первое что спросил вождь, выложив на стол нашу с Катуковым заявку,
- А почему так мало просите, товарищи? Мы можем дать вам значительно больше.
- Больше и не надо, товарищ Сталин, - ответил я. - Наша промышленность пока не выпускает необходимые нам самоходные системы на гусеничном ходу. А разбавить парк колесной или прицепной техникой местного производства - это значит серьезно снизить мобильность необходимую рейдовым соединениям.
- Я вас понял, - Сталин положил руку на пачку листов с эскизами Шашмурина, - Вы имеете в виду именно эту технику. Согласен, впечатляет. - Он посмотрел на конструктора, - скажите, а почему среди предложенных вариантов отсутствует самоходная гаубица калибром 152-мм?
