На крыльцо портика вышел здоровенный негр в короткой тунике — по всей видимости, это и был «недостойный служка Пифагор».
— Вас я знаю, уважаемый Антоний. — Прищурив глаза, он поклонился. — А вот этого господина вижу в первый раз. Вы ручаетесь за него?
— Конечно! — Судейский с жаром дернулся к двери, только малость не рассчитал усилий и чуть было не повалился навзничь. Князю пришлось подхватить его и буквально на руках внести в дом; на этом Хельги, в общем-то, хотел и откланяться, но не тут-то было!
Вошедших окружили какие-то люди в открытых, падавших красивыми складками одеяниях и с лавровыми венками на головах.
— Ну, наконец-то, Антоний! А мы уж думали, ты не придешь. Кто это с тобой?
— К-к-к… К-к-к…
— Неужто крокодил?
— С-сам т-ты…
— К-каппакко… каппаго… Каппадоккиец… Н-наш человек. П-поклоник Кас-сии.
— А, ну раз поклонник Касии, тогда наш. Милости прошу, друзья!
Подхватив под руки, гостей повели в главную залу, просторную, отделанную мрамором и позолотой. Колонны, затянутые златоткаными шторами ниши, бронзовые подсвечники на стенах, чудесный, выложенный разноцветной мозаикой пол. На низких софах, накрытых бархатными покрывалами, сидели и полулежали люди с одухотворенными лицами. Они переговаривались, смеясь, что-то декламировали, пили вино из высоких стеклянных кубков. Были здесь и женщины, и даже юные девы в коротких хитонах, едва доходящих до бедер, кое-кто из них — с открытой грудью. Одна из таких одалисок — яркая завитая блондиночка с чувственными карими глазами — подбежала к Хельги и, чуть ли не силой усадив того на софу, с детской непосредственностью забралась к нему на колени. Князь был немного шокирован. Так, чуть-чуть… Самую малость.
— Говорят, тебе нравится Касия? — обняв Хельги за шею, защебетала дева. — Я тоже от нее без ума. Правда-правда! Хочешь, почитаю?
Не дожидаясь ответа, спрыгнула с колен, гордо вздернула подбородок. Зазвенел чистый голосок:
Как страшно выносить глупца сужденья,
До крайности ужасно, коль в почете он…
Когда невежда умствует — о, Боже мой,
Куда глядеть?
Куда бежать?
Как вынести?
— А теперь — ты! — Девушка хитро уставилась на князя.
Тот пожал плечами.
— Ну, ладно… — и продолжил:
— Гораздо лучше с умными делить нужду,
Чем разделять богатство с невеждами и дураками!
— О-о-о!!! — Собравшиеся наградили чтеца аплодисментами. — А этот друг Антония и впрямь не промах! Как здорово он прочел… И несмотря на акцент… Вот есть же люди и в провинциях!
— Вы, видно, не ромей? — Один из увенчанных венками — седовласый, толстый — подсел к гостю.
— Нет, я из Каппадоккии. Отец мой был варанг, а мать — гречанка.
— Варанг? Как мило! — Полуголые одалиски просто облепили князя.
— Тсс! — Седовласый вдруг поднялся на ноги. — Кажется, к нам еще гости…
Послышались голоса, радостные крики, звуки поцелуев — и в зал, под приветственные возгласы друзей, вошли… Диомид с Каллимахой. Девушка уже сбросила столу, оказавшись в таком же коротком хитоне, что и остальные девы, длинные волосы ее были собраны на голове в высокий узел, глаза смотрели гордо и весело — никак не скажешь, что служанка. Впрочем, бывало, что женщины самого подлого звания становились императрицами. Бывало…
— О, друг мой, и ты здесь! — Диомид подошел к Хельги. — Не думал, что встречу тебя в таком месте… Впрочем, ты, наверное, пришел с Антонием?
— Так и есть, — кивнул князь. Юноша понимающе усмехнулся.
— Думаю, он много выпил сегодня после ипподрома. На радостях, с выигрыша. С Антонием это бывает.
— Антоний уже спит, Диомид! Пытались разбудить — тщетно. Ну, ты ж его знаешь.
— Знаю. — Диомид махнул рукой и улыбнулся князю. — Что ж, развлекайся. Здесь очень недурно!
Он отошел, подхватил за талию Каллимаху и скрылся вместе с ней за колоннами, где уже собралась молодежь. Судя по заговорщическому виду молодых людей, они явно что-то затевали. Вот, пошептавшись с остальными, на середину зала вышел худосочный юноша в узкой тунике и, привлекая внимание, громко хлопнул в ладоши.
— Друзья! Сегодня мы представим вам Эсхила. Представим по-новому, это будет наш взгляд на него.
Он поклонился, слуги потушили часть свечей, погрузив зал в полумрак. Негромко заиграла арфа. На середину зала под музыку выбежали обнаженные девушки, уселись прямо на мозаичный пол в самых живописных позах. Схватили за руки юношу в набедренной повязке, словно бы куда-то тащили, а тот изо всех сил упирался.
— Пускай в меня двойным ударит жалом
Губительная молния! —
встав поодаль, неожиданно звучным голосом продекламировал худосочный чтец. Остальные участники драмы замахали руками, забегали, изображая стенания. А чтец продолжал, легко перекрикивая звуки арфы:
Пусть воздух
Всколеблется от грохота громов,
От судорог и взрывов урагана!
Пусть в вечный сумрак Тартара свирепо
И с основанья сдвинет землю!
Хельги, как и все остальные, с интересом смотрел на разворачивающееся действо, на пантомиму юноши, на обнаженные тела дев. Холодный голос чтеца, казалось, завораживал душу.
Пусть буря глубь земную расшатает,
Низринет роковой круговорот
Мое, грозой раздробленное тело!
Но — умертвить меня не может Зевс!
Чтец с вызовом посмотрел в потолок. Юноша-мим дернулся, вырываясь из плена тонких девичьих рук, упал, вытянув правую руку кверху, и так застыл в окружении дев.
Собравшиеся рукоплескали стоя. Актеры смущенно кланялись.
— Прекрасно, вы не находите? — Седовласый запоздало представился: — Дионисий Лар — хозяин это дома.
— У вас чудесный дом.
— А все вокруг, как вы могли догадаться, мои гости.
— У вас чудесные гости, — искренне похвалил князь.
Дионисий Лар улыбнулся.
— Так вам понравилось здесь?
— Вполне.
— Не хотите ли вступить в наше братство? — неожиданно предложил хозяин дома. — Вообще-то, у нас длинный испытательный срок, но раз вы хороший знакомый Диомида, то мы, я думаю, обойдемся без этого.
Хельги задумался. Вступать во всякого рода непонятные организации не входило в его планы. Впрочем, судя по всему, здесь собирались не простые люди — влиятельные чиновники, знать. Может, кто когда и сгодится?
Князь махнул рукой.
— Согласен.
— Для этого вы, уважаемый, должны заплатить вступительный взнос в размере десяти солидов.
