Разговор свернул в рабочее русло, затем был осмотр лабораторий, довольно неплохо оснащенных. Помимо научного оборудования, наличествовал и виварий с подопытными животными - белые мыши, морские свинки, кролики, собаки. Опыты были жестокими: предполагалось облучить объект, при разных условиях, и дальше пытаться вылечить, опробуя разные методы, или просто наблюдать за развитием болезни, а после препарировать, наблюдая патологию. Все эти зверьки, пищащие и копошащиеся в клетках, должны будут рано или поздно умереть, во славу науки.
И люди тоже. Оказывается, в подвале этого дома находилась и спецтюрьма. Несколько десятков человек ждали своей очереди в камерах - после, в процессе эксперимента, их переведут наверх, в отдельные палаты, где на окнах решетки, стальные двери запираются, а в коридоре стоит охрана. Их тоже ждала судьба лабораторных крыс.
-Исключительно преступники, приговоренные к высшей мере - сказал Кириллов - эсэсовцы, гестаповцы, украинские националисты, польские и прибалтийские бандиты, и наши предатели. На каждом из них висит столько, что расстрел они заслужили по праву - но самый гуманный советский суд в соответствии с последним дополнением к Уголовному Кодексу, дал им выбор. Который теперь строго по закону может быть предложен любому приговоренному к высшей мере - или исполнение приговора, или замена на двадцать пять лет заключения, с условием на первом этапе, или десять лет опасных для жизни и здоровья медицинских экспериментов, или пятнадцать лет такой же опасной работы на стройках народного хозяйства. Добровольное письменное согласие - с условием, собственный отказ в процессе ведет к немедленному исполнению приговора, прекращение же первого этапа по состоянию здоровья независимо от отбытого срока влечет дальнейшие двадцать пять лет "от звонка до звонка" без права на амнистию.
И конечно, никто из них свободы не увидит - подумал Кириллов - мразь, у которой руки по локоть в нашей крови, да еще и привлеченная к секретным работам! Если потомки правы, то после десяти лет экспериментов или пятнадцати лет на урановых рудниках вынести еще десять-пятнадцать лет в лагере никак невозможно. Впрочем, если такой уникум и появится, достаточно телефонного звонка в оперчасть. Или же, предусмотреть на будущее, спецпометку в личном деле - указывающую, что объект на свободу живым выйти не должен. Но товарищам ученым и вообще широкой публике о том знать необязательно.
По букве - закон будет строго соблюден. А по сути - жизнь нескольких злостных врагов, палачей и мерзавцев, стоит успеха Атоммаша!
Сирый Сергей Николаевич, инженер-капитан 1 ранга, командир БЧ-5 АПЛ "Воронеж", Полярный, 6 декабря 1943.
Сейчас наградим непричастных и накажем невиноватых. Позднесоветское армейское правило -- но оказывается, действует и здесь.
У меня на борту своих дел -- даже не вагон и маленькая тележка, а целый товарный состав. Поскольку часто приходится заниматься и тем, за что в наше время отвечали береговые службы. И конечно, дневать и ночевать на борту, лично вникая во все проблемы, глаз не спускать с матчасти, чтобы все работало -- нам лавры киношной К-19 ну совершенно не нужны! Предки, надо отдать им должное, охотно идут навстречу -- Мыльников, комдив-два, по электрике, ходит радостный, дюриты местного изготовления привезли, причем плетенки, на первый взгляд, ничем не хуже "родных". И это не первый случай -- осваивают предки наши технологии и материалы, я в Северодвинске видел, какое оборудование на "613-е" планируется, и что-то уже и на "эски" ставят при ремонте, но там по мелочи -- по аккумуляторной батарее, водяное охлаждение, механическое перемешивание электролита, печи дожига -- что позволяет заметно поднять емкость батареи и безопасность ее работы. Электрокоммутационное оборудование новое, автоматические силовые выключатели вместо рубильников и плавких вставок. А вот на Щ-422, бывшей видяевской, с тех пор от стенки завода выходившей лишь на полигон, команда конструкторов во главе с Перегудовым и Базилевским похоже, решила проверить технические решения, перенятые от нас - вскрывали корпус, все механизмы поставили на многоярусную амортизацию, и заменили не только АБ но и электродвижки - убрали редуктор, главный источник шума под водой, дизель работает только на генератор, и моторы двухъякорные, как было уже на "катюшах", что в дополнение к возможности подключение аккумуляторных групп как последовательно, так и параллельно, дает широкий диапазон мощностей и оборотов, от малошумного подкрадывания до полного подводного хода. Получили снижение шумности в разы, если не на порядок, вот их акустики задолбаются наши лодки искать -- плюс повысили мощность движка и емкость батареи, так что под водой по расчетам, будем обгонять и "двадцать первые". И гидро- и радиолокаторы уже на уровне английских и американских, этих лет.
Так что какое-то техобслуживание, и комплектующие, и ремонт -- нам доступны уже сейчас. И пожалуй, еще года три-четыре в строю протянем -- а там предки на месте не стоят, еще научатся, так что оптимистически можно рассчитывать и на десять лет службы нашего "Воронежа". Так это выходит, до 1953 года, когда уже вполне могут здесь первые атомарины и местной работы со стапелей? А мне ж только полтинник стукнет, вполне реально стать и флагмехом дивизии, а это вполне может быть по штату и контр-адмиральская должность! А после, и флагмехом флотилии, когда советский атомный флот во всю мощь развернется. (прим- в советском ВМФ, атомные лодки сводились в дивизии, дивизии во флотилии. У дизельных лодок были бригады и эскадры -- В.С.)
Если я прежде всего, командир БЧ-5, значит это для меня основное дело? Ну а все прочее - "общественная нагрузка". Как и консультирование местных товарищей, отчего бы хорошим людям не помочь и Советскому Союзу не послужить. Ну, было такое, что когда мы в Северодвинске стояли, я и к заводским, и в хозяйство Курчатова ходил, как к себе на борт. И вдруг в разговоре по ВЧ делает мне внушение сам Лаврентий Палыч, нет, еще не разнос, но "высочайшее неудовольствие". А ему наверное, Кириллов нажаловался -- ну, мать-перемать! И Князь наш, светило медицинское, под раздачу попал тоже.
Связываюсь с Северодвинском, выясняю. По ВЧ -- которую, как нас авторитетно заверяли, прослушать невозможно, правительственная связь! Эти великие дела в Проекте еще при нас начались, как раз мы в Полярный уходили. Всего лишь, нашли третьего, на медицину -- да, непорядок, что этим Курчатов занимался в нагрузку и не по профилю. Фамилия Зенгенидзе мне ничего не говорит -- тут Князь мне, да ты что, это ж у нас был фигура первой величины, академик, создатель школы советской радиологии, первый директор НИИ радиологии, и прочая, и прочая. Здесь же, как оказалось, про него вспомнил и включил в Проект сам Лаврентий Палыч. И естественно, после поинтересовался, у него самого, как дела?
