– «Фалько», «Фалько» прибыл с Кипра и заходит в гавань! – закричал на весь зал Рембо.
При этих словах все рыцари и сержанты, как по команде, застыли и опустили мечи. «Фалько», тамплиерская галера, которая после прибытия из Марселлоса исполняла роль почтового корабля, крейсируя между Акрой и Лимассолом, последний раз покинула порт давно, еще до того как до патриархата дошла весть о том, что император покинул Родос. Поэтому ее появление было для томящихся в неведении рыцарей и каноников словно манна небесная. Брат Сериен и Робер закончили умывание, быстро натянули кольчуги и направились к выходу. Вслед за ними устремился и Жак.
К концу дня великий магистр тамплиеров Пере де Монтегаудо прибыл к патриарху Геральду де Лозанну и показал ему послание от командора Кипра. Переговорив с великим магистром, патриарх немедленно вызвал к себе архидьякона Дагоберта и приора Сен-Жермена. Те, в свою очередь, рассказали обо всем братьям-рыцарям ордена Святого Гроба.
Глубокой ночью Жак и Робер через тоннели пробрались в дом мастера Грига, измученного ожиданием не меньше других, и рассказали ему обо всем, что им удалось узнать.
– Две с половиной недели назад, – начал Жак, – корабли Фридриха бросили якоря в лимассольской гавани. Первый день он вел себя мирно и радушно, словно путник, воспользовавшийся гостеприимством хозяина. Как раз в это время в Никосии находился небезызвестный барон Жан де Ибелин Бейрутский, который правил Кипром как регент малолетнего короля Генриха Лузиньяна. По случаю своего прибытия Фридрих устроил для местной знати торжественный прием, проходивший, за неимением других достойных императора помещений, в местном замке тамплиеров. Во время представления ему Жана Старого Фридрих объявил, что он как законный король Иерусалима требует от барона, чтобы тот ему принес вассальную присягу, и принимает на себя регентство над королем Лузиньяном. Некоторые законные основания для этого были, потому что тридцать лет назад император Генрих Шестой, отец Фридриха, пожаловал Кипр иерусалимскому королю Амори де Лузиньяну. Но Жан де Ибелин, как обычно, пошел напролом. Он заявил, что знает о том, что жена императора, наследница иерусалимской короны Мария-Иоланта, благодаря браку с которой Фридрих получил корону, сразу после Пасхи умерла, и теперь законным правителем Иерусалима является не император, а его двухлетний сын Конрад. Неудивительно, что после такого ответа Фридрих пришел в ярость. Он приказал арестовать барона, силой привел его к присяге и объявил себя правителем Кипра. Королю Генриху Лузиньяну удалось бежать в тамплиерскую крепость Святого Иллариона, расположенную в горах Тродоса. Вскоре к ним присоединился и барон де Ибелин. Теперь остров в руках Фридриха, и только Господь знает, как будет дальше действовать император – ограничится блокадой труднодоступного замка и направится дальше, в Акру, или же начнет на Кипре полномасштабную войну.
– Как вы думаете, сир рыцарь, – выслушав Жака, обратился к Роберу мастер Григ, для которого де Мерлан был авторитетом в военных делах, – что предпримет Фридрих?
– Воевать с Ибелинами ему не с руки, – почесав в затылке, ответил тот. – Если он прищучит Жана Старого, то здесь у него будет земля гореть под ногами. Пулены – сила реальная. Но и уехать не солоно хлебавши, оставив за спиной наполовину покоренный остров, он вряд ли решится. Так что дело, похоже, зависит от того, пойдет ли Ибелин на переговоры.
– Так, значит, Мария-Иоланта умерла… – задумчиво произнес Жак. – Внучку короля Конрада Монферрата и Изабеллы Иерусалимской будет оплакивать не только Тир, но и вся страна. А что теперь будет с короной, тем более непонятно. Бывший регент Иоанн де Бриенн и Фридрих теперь уж точно вцепятся друг другу в горло.
– Да бог с ними, пусть вцепляются, – махнул рукой Робер. – Сен-Жермен считает, что, пока они будут делить шкуру неубитого медведя, монголы покорят Месопотамию и Дамаск и придут в Иерусалим.
– Не знаю, чем закончится эта война, – покачал головой киликиец, – но ничего хорошего миру она не принесет. Чингисхан полагал, что, приняв христианство и дойдя до последнего моря, он подчинит себе папу и станет правителем и Востока, и Запада. Папа Григорий считает, что, уничтожив или подчинив себе Фридриха и помазав Темучина на царствование, он получит власть над двумя империями – западной и восточной. Фридрих ведет переговоры с мусульманами и желает создать свою франко-арабскую державу, распространив сицилийские традиции мирного сосуществования христианства на все подчиненные ему земли. Все прочие мечутся в этом треугольнике, пытаясь вырвать для себя хоть кусочек власти, денег и славы. Мы же – всего лишь орудия в руках Господа.
– Не знаю, какие мы там орудия, – буркнул Робер, – но люди Фридриха нас с Жаком несколько раз попытались убить, а люди папы, наоборот, постоянно спасали от смерти. Кто такие монголы – мне пока не ведомо. Так что как простой рыцарь я буду, не влезая в высокие материи, служить сюзерену, которому принес присягу. Моя жизнь и мой меч всецело принадлежат ордену Святого Гроба, и, если папа Григорий прикажет привести сюда монголов, значит, приведем, и дело с концом.
– Ну что ж, – мастер Григ тяжело вздохнул, подводя черту ночной беседе, – как решили приор и архидьякон, будем ожидать прибытия имперского флота. Передайте Сен-Жермену, что волы и повозки куплены, погонщики и проводники наняты.
– Мы тоже не сидели сложа руки. – Де Мерлан протянул киликийцу тонкий пергамент. – Миланское оружие закуплено через генуэзцев, находится у них в фактории и будет передано вам вот по этому письму, так что можете начинать погрузку.
Распрощавшись с мастером Григом, они отправились в патриарший квартал.
Флот Фридриха объявился у берегов Бейрута третьего дня после начала индикта, в воскресенье. Сразу же после того как наблюдатели разглядели на мачтах императорский штандарт, по всему Иерусалимскому королевству, опережая медленно идущие вдоль берега тяжело груженные галеры, понеслись эстафеты, сообщая правителям всех христианских областей, что крестоносная армия, собранная для освобождения Гроба Господня, наконец-то достигла Святой Земли. К тому времени, когда флагманский корабль, едва не зацепившись реей за Башню мух, неуклюже вполз в акрскую гавань, для встречи законного монарха собрались чуть не все левантийские нобили, прелаты и военачальники.
Жак, Робер и Серпен, нарядившись в только что выстиранные и отглаженные снежно-белые плащи, медленно двигались по запруженным улицам, сопровождая в порт Сен-Жермена.
– Такой встречи, как эта, похоже, здесь не устраивали еще никому, – сдерживая коня, чтобы не сбить с ног многочисленных зевак, рассказывал Сен-Жермен. – Еще вчера в патриарший квартал прибыли архиепископы Назарета, Кесарии и Нарбонны. Прибытия Фридриха ждут и посланники его друга, английского короля, прелаты Вильям де Брие и Питер де Роше – они доставили дар от своего монарха, четыре тысячи марок.
– Не вижу только старого знакомца, – проворчал Робер. – Похоже, архиепископ Тира не собирается почтить вновь прибывшего императора своим присутствием.
– Архиепископ Тира – человек преклонных лет, – ответил приор. – Не имея сил для того, чтобы держаться в седле, он путешествует в повозке, поэтому проделывает путь от Тира до Акры за два с половиной дня. Впрочем, вот и он!..
Из-за угла появилась огромная неуклюжая фура, запряженная шестью лошадьми, которая двигалась в сопровождении конных сержантов с гербами крестоносного братства святого Андрея Акрского. У ворот, ведущих в порт, процессию остановила особо бдительная по случаю торжеств охрана. Пока начальник эскорта объяснялся с начальником караула, из повозки выскочил человечек в наряде кафедрального служки. Он просеменил назад, туда, где был приторочен массивный короб с дорожным припасом. Служка встал на цыпочки, приподнял резную крышку, пошарил внутри и вдруг с диким криком отскочил в сторону. Не обращая ни малейшего внимания на множество наблюдателей, из короба выбрались две большие черные крысы и, рискуя переломать все кости, по очереди плюхнулись на брусчатку. Оказавшись на земле, грызуны огляделись по сторонам, издали несколько коротких деловитых писков и скрылись за оградой королевского арсенала.
– Кого-то они мне напоминают, – почесал в затылке Робер.
Начальник караула дал команду открыть вторую створку ворот, и повозка архиепископа, с трудом протискиваясь между столбами, проследовала внутрь.
Внешняя охрана знала всех рыцарей Акры в лицо и беспрепятственно пропустила братьев Святого Гроба вовнутрь, но там, преграждая посторонним доступ к главной пристани, уже стояло двойное оцепление. Первый его ряд составляли пешие сержанты тевтонского ордена. В их командире, дефилирующем вдоль строя на горячем жеребце, Жак узнал де Варна. Молодой рыцарь, в свою очередь, разглядел старых знакомых, приветливо махнул рукой и указал им в сторону проезда, через который к месту встречи попадали все знатные лица.
