— Ну что, Владислав Борисович, — Министр вошел в кабинет Хозяина и поставил на стол перед подполковником небольшой кожаный саквояж, — как самочувствие?
— Это что? — кивнув на саквояж, спросил Алексеев.
— А ты открой, — посоветовал Министр.
Не зная, чего ожидать, Хозяин щелкнул тугими замками и распахнул сумку. Она была заполнена ровными зелеными пачками купюр в банковской упаковке.
— Бумаги придут завтра-послезавтра, — произнес Министр. — И держи рот на замке…
— А ничего и не было, — захлопывая саквояж, улыбнулся подполковник. — Накатим по сто пятьдесят?
12.05.2007
Россия.
Владивосток.
— Да вы сбрендили, мать вашу! — бушевал Сидоренко, нервно размахивая руками. — Надо же, додумались, умники! Вы хоть соображаете, чего натворили?
— Да не злись ты, Сергей Валентиныч! Каюсь, надо было и тебя с собой взять! — шутливо отбрехивался Мистерчук.
— Вы… Вы… Поставить бы вас к стенке, да жаль такой материал губить! Не ожидал я от тебя, Петр Семеныч, подобной самодеятельности! Ведь серьезный человек…
— А ты чего ожидал, майор, что я буду прохлаждаться, когда такой шанс представился! Я, может быть, его всю свою сознательную жизнь ждал! Поэтому и тебе не сообщил, знал, что ты против будешь! Ты же весь такой правильный, о душе заботишься… А мне по барабану, что потом, после смерти будет! Я и на этом свете пожить хочу подольше! Вон, батюшка Феофан триста лет небо коптит и не жалуется!
— Да что ты вообще про него знаешь? — вскипел Сидоренко. — Вот что, мужики, натворили вы делов!
— Слушай, а чем ты не доволен? — возмутился Министр. — Мы всю вашу работу сделали! Вампира вычислили и уничтожили, рискуя, между прочим, собственной жизнью! Должен же быть какой-нибудь бонус?
— Жаль мне тебя, Петр Семеныч! Вроде бы и не плохой ты мужик, а с гнильцой. Все до себя, любимого, подтягиваешь…
— А для кого мне еще жить? Мне кто-нибудь помог, когда я с голодухи в детдоме пух. Когда первую ходку на малолетку… За то, что кулек шоколадных конфет из магазина стырил… Попробовать хотел! А? Так что ты мне глаза-то не коли — слезу не вышибешь! Я сам себя сделал!
— Ладно, мужики, хватит полемики! Да и самодеятельности тоже. Вы хоть понимаете, что теперь вам от 16 отдела никак не отвертеться? Вот что: завтра первым самолетом вылетаете в Москву! Пусть вами батюшка Феофан займется. Да еще и Незнанского с собой захватите…
— А как же Вольфыч? Он тогда один…
— А вот это уже не твоя забота! Конечно, похвально, что ты за него переживаешь, но… Обо всем уже доложено на самый верх! Скоро в районе Тереховки будет разбит полигон танковой дивизии… или мотострелковой. Так что без поддержки твоего Вольфыча не оставят! А вообще… — Сидоренко задумался, — странный ты человек, Петр Семеныч. Бросает тебя из одной крайности в другую! Да ладно, Бог тебе судья. Значит завтра…
— Сергей Валентиныч, ну не гони ты лошадей! Я ж давно не босяк с пустыми карманами, которому собраться — только подпоясаться. Мне с делами порешать надо! Человека верного на хозяйстве оставить.
— Хорошо, максимум неделя! — согласился с доводами Министра Сидоренко. — Утрясай свои дела — и в путь! Только предупреждаю еще раз — без самодеятельности!
— Сергей Валентиныч, а ты не забудь подполковника Алексеева прикрыть, — напомнил Министр. — Он нам очень помог!
— Прикрою я вашего Алексеева, — обнадежил майор. — Много у него трупов?
— Десятка четыре. Они не знали, что и думать. А этот клещ, как присосался…
— Благо еще, что весь лагерь он под себя не подмял! Видимо силы копил для рывка. Вовремя его… — Сидоренко запнулся, взглянув на сияющую физиономию Петра Семеныча. — Вот только вашей вины это нисколько не умаляет! — раздраженно повысил он голос.
— Валентиныч, ну чего ты? Победителей не судят! — раздувшись от собственной значимости, заявил Петр Семеныч.
— Идите с глаз моих! — буркнул Сидоренко. — Победители…
19.05.2007
Россия.
Лететь на военном транспортном самолете Петр Семенович наотрез отказался.
— Вот еще, новости! — встал он в позу перед майором. — Вы, уважаемый Сергей Валентинович, может, и страдаете запущенной формой извращенного мазохизма, а меня — увольте! Я, знаете ли, привык путешествовать с комфортом, попивая джин с тоником, или коньяк с лимончиком, развалившись в удобном мягком кресле! А трястись на дюралевой скамейке транспортника… Может так оно и экономнее, но у меня на первый класс подкожного жирку на всех троих наберется!
Сидоренко что-то невнятно буркнул насчет «гребанных олигархов», но препятствий чинить не стал.
— Вас встретят в аэропорту, — произнес он на прощание.
— Будем надеяться, — произнес Министр, пожимая руку майора. — Не обижайся, Валентиныч, не со зла я…
— Я и не думал, — чистосердечно ответил Сидоренко. — Видно била тебя судьба… Раз такой панцирь вырастил.
— А то ты не знаешь, майор? Ты же мое личное дело, небось, наизусть заучил? В курсе, что, где, когда и с кем! В нашем деле без толстой шкуры никак. Правда, Паша?
— Истинная правда, Петр Семеныч! Вот тебе истинный крест! — Паша размашисто перекрестился.
— Опаньки! — удивленно воскликнул Министр. — Ты когда это, Паша, верующим стал? Раньше я чего-то за тобой такого рвения не наблюдал.
— А вот как только… Ну, это… хлебнул… Так я и покрестился. Пусть хоть часть грехов… Грешно ведь это — кровь вампирскую… того… — сбивчиво объяснял Паша.
— Надеюсь, ты батюшке на исповеди лишнего не брякнул? — вкрадчиво поинтересовался Сидоренко.
— Кто о чем, а лысый о расческе! — хохотнул Петр Семеныч. — А то Валентинычу придется твоего батюшку того, бритвой по шее и в колодец… Чтобы не проболтался. Раз, и еще один грешок на тебе…
— Ты чего несешь? — вскипел Сидоренко, багровея на глазах. — Совсем из ума выжили? Один на религиозной почве двинулся, а второй…
— Да пошутил я, Валентиныч! Чего ты вскинулся? Шуток не понимаешь? Ты отдохнул бы, а? Совсем нервишки ни к черту!
— С вашими заскоками никаких нервов не напасешься! Все, топайте — ваш рейс уже объявили!
— Ну что, спрыснем, чтобы полет удачно прошел? — развалившись в удобном кресле, предложил Министр, когда самолет набрал высоту.
— Не откажусь, — произнес Паша.
— А ты, тезка, пригубишь?
Незнански покачал головой. Его бедное лицо с неестественно алыми губами скривилось в разочарованной гримасе.
— Рад бы, произнес он, да не хочется хороший продукт переводить!
— Не торкает? — участливо поинтересовался Паша.
— Не чувствую я алкоголь… Вообще ничего, ни вкуса, ни запаха… Только кровь меня пьянит, хлеще любого коньяка.
— А ты с собой прихватил хоть грамульку?
— Да. Сидоренко снабдил.
Незнански достал из кармана плоскую металлическую фляжку.
— Тогда другое дело, — обрадовался Петр Семеныч. — Чего ты в одного будешь на сухую сидеть? А так все при деле будем! Девушка! — окликнул Министр симпатичную стюардессу. — Принесите нам с товарищем по бокальчику коньячку с лимончиком, — попросил он, проникновенно глядя девушке в глаза. — Хочется расслабиться в кои-то веки…
— Только два? — очаровательно улыбаясь, уточнила девушка.
— Два. Наш третий товарищ не так давно закодировался…
— Минуточку, — произнесла девушка и вышла из салона.
— Петь, а почему на тебя никто внимания не обращает? — полюбопытствовал Паша. — Я как на твою бледную рожу взгляну — так мурашки по коже. Краше в гроб кладут.
— Простейшее внушение, — пояснил Незнански, — они меня видят несколько иначе, чем вы. На вас внушение не распространяется. Чего силы зря тратить?
— Покажи, как это, — попросил Паша.
Неожиданно мертвенная бледность кожи исчезла — лицо вампира окрасилось здоровым румянцем. Куда-то подевалась пугающая угловатость черт, присущая мертвецам, пропали синяки под глазами, пухлые губы съежились и потускнели. Перед Пашей сидел абсолютно нормальный живой мужчина, ничем не напоминающий выходца из преисподней.
— Ловко! — воскликнул Паша. — То есть ты мне все это внушил?
— Угу. Мимикрия — основное умение вампира. Нужно внушить жертве симпатию, чтобы она ни о чем не подозревала. Даже слабенькие вампиры могут зачаровать пару-тройку человек, а Высшие — держать под контролем десятки смертных! Можно, конечно, поступить проще — применить заклятие «Пустого глаза». Тогда меня просто перестанут замечать, а, следовательно, обращать внимание на некоторые странности моего облика. Но так, как ты видишь, намного естественнее. Хотя и в этом случае имеется небольшой нюансик — мое зеркальное отражение неизменно! Жертва, взглянув в зеркало, вместо, во всех смыслах приятного человека, видит там жуткого монстра…
