– Осколок, – буркнул он. – Нашу колонну в 1945‑м разбомбили американцы. Вы могли это угадать – я слегка прихрамываю.
– Еще один шрам от операции на животе. Швы видны. А еще рубец на желудке – видимо, следствие резекции.
– Прободная язва, – потрясенно сказал он. – Герр Мурашко, это невозможно! Вы видите меня впервые.
– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – процитировал я Шекспира в немецком переводе. – Я официально признанный в СССР целитель, герр Майер. Моя компетенция подтверждена министерством здравоохранения Белоруссии. Практикую в трех клиниках в Минске. Основная специализация – детский церебральный паралич. Счет исцеленных мною детей пошел на тысячи. Среди них есть и немецкий мальчик – его привозили в Минск. В настоящее время в составе официальной делегации лечу во Франкфурт. Руководство клиники имени Гете пригласило меня продемонстрировать свое умение. Исцеление от язвы, свидетелем которого вы стали – мелочь. Церебральный паралич куда сложнее. Или слепота.
– Вы исцеляете слепоту?!
– Если у пациента сохранилось хотя бы два процента зрения. Работаю преимущественно с детьми – с ними легче.
– Из Франкфурта вернетесь в СССР?
– Зависит от обстоятельств. Я поработал бы в Германии, но, боюсь, не разрешат.
– Одному – да, – кивнул он. – Но под эгидой авторитетной клиники… Предлагаю, «Шарите». Если все, что вы сообщили, правда…
– Не сомневайтесь, герр Майер! Демонстрация моих умений в клинике Гете убедит даже закоренелых скептиков. Вот увидите!
– Только не оставайтесь там! – сморщился он. – Западные немцы высокомерны. Мы, восточные, проще и открыты для общения. Да и с русскими дружим. Я как раз летал в гости к московским друзьям.
Началась вербовка. Это хорошо. Без куска хлеба не останусь.
– Подумаю, герр Майер!
– Держите! – он протянул мне визитку. – Звоните в любое время.
Я взял и поблагодарил. К моменту посадки «боинга» в Берлине мы прикончили коньяк и заполировали это дело шампанским. Не пропадать же добру! Думаете, немец возражал? Счас! На халяву они пьют, пока не упадут. Вика в этом не участвовала – спала, прислонившись щекой к спинке кресла. С Майером мы расстались тепло. Дружить семьями он, правда, не предложил. Не наш человек…
Глава 3
Хоть и летели мы вслед за солнцем, но в аэропорт Франкфурта прибыли поздним вечером. Да еще посадка в Берлине… Получили багаж и отправились на стоянку такси. По пути я нашел работавший пункт обмена, где за сто долларов получил 145 марок. Грабительский курс [9], конечно, но куда денешься? В аэропортах он всегда такой.
За поездку таксист затребовал 25 марок – ночной тариф. Жадина! Тут‑то ехать десяток километров. Пришлось раскошелиться. Новое огорчение ждало нас в отеле. Гостиницу я выбрал ту, которую определила нам приглашающая сторона. Рассчитывал на халяву. А вот счас! Полистав наши советские паспорта и сверившись с бумагами, портье покачал головой:
– К сожалению, герр Мурашко, номер для вас с супругой заказан только с завтрашнего числа. Если будете селиться сейчас, придется заплатить 60 марок.
Вымогатели немецкие! Можно было поискать гостиницу подешевле, но, глянув на сонную Вику, я достал кошелек. Грабьте! Ничего, мы с вами сочтемся. В номере мы скоренько приняли душ, почистили зубы и повались спать, не разбирая чемоданов. Завтра…
Проснулся я от осторожного поглаживания: кто‑то ласково касался моего лица. Открыл глаза: Вика. Склонилась надо мной и бережно трогает мою щеку пальчиком.
– Вставай, соня! – улыбнулась жена. – Уже девять.
– Это по московскому времени, – хмыкнул я. – Мы не переводили часы. Здесь восемь или семь, нужно уточнить.
– Все равно пора, – не согласилась супруга. – Завтракать пора. Есть хочу!
Пришлось вставать и тащиться в ванную – мыться, бриться, чистить зубы. В ресторан отеля мы отправились спустя полчаса. На входе предъявили официанту ключ от номера – завтрак входит в стоимость проживания, и прошли в зал. Кормили по принципу шведского стола – подходишь к раздаче и берешь, на что глаз лег. Выбор, правда, скромный. Сыр, нарезанный полупрозрачными ломтиками, несколько сортов ветчины, масло, булки, кофе, чай. Я не стал скромничать и навалил себе полную тарелку.
– Можно брать столько хочешь? – удивилась Вика.
– Сколько съешь, – успокоил я. – А вот выносить запрещено. Не стесняйся, милая! Объедим немцев! Они содрали с нас 60 марок. Мы съедим на сто!
Вика фыркнула, но примеру последовала. Мы отнесли тарелки к столику, я сходил за напитками. Вике принес чай, себе – черный кофе. Следует взбодриться – последствия вчерашнего загула в самолете давали знать. За столом Вика пыталась соорудить из булочки бутерброд. Я отобрал, разрезал булку по высоте, намазал половинки маслом и навалил на одну сыра, на вторую – ветчины.
– Ешь! – придвинул любимой.
– В меня столько не влезет, – усомнилась она.
– Еще как! – успокоил я.
Влезло. Из ресторана мы выбрались сытые и довольные. Поднялись к себе, разобрали чемоданы, переоделись и отправились гулять. У портье я спросил адрес ближайшего банка, тот помялся, но назвал. Наверняка хотел, чтоб менял доллары у них. А вот счас! Знаем ваши курсы.
В Франкфурте стояла весна. Пригревало солнце, дул легкий ветер. Вот такой у них февраль. Хорошо, что не взял шапку. А вот Вика парилась. Я предложил ей вернуться в отель и переодеться.
– Потерплю, – замотала она головой. – Ничего страшного.
Наши меховые наряды вызывали удивленные взгляды прохожих, женщины смотрели на супругу с завистью. Ну, так норковая шубка. В Германии это очень дорого. В газетном киоске я купил карту Франкфурта и нашел нужный адрес. Банк находился рядом. Там я поменял 300 долларов. Вышло около 480 марок – это вам не в аэропорту… У меня осталась еще тысяча долларов с небольшим. М‑да, деньги утекают. Нужно срочно искать заработок.
Я нашел на карте ближайший универсальный магазин и предложил супруге посетить. Предложение было с благодарностью принято. Советскому человеку побывать за границей и не зайти в магазин нонсенс. Посещение затянулось на пару часов. Вика рассматривала, щупала, примеряла. В результате купила кое‑что из белья и парфюма, облегчив мой бумажник на пятьдесят марок.
– У нас пока мало денег, – объяснила. – Вот заработаем, тогда.
Золото у меня, а не жена! Другая стала бы капризничать, требовать наряды. И плевать ей, что считаешь каждый пфенниг.
На обратном пути мы заглянули в небольшое кафе, где недорого и вкусно пообедали. В номере разобрали покупки и завались в кровать отдыхать.
– Только сейчас поверила, что мы за границей, – сказала супруга, пристроив голову на моем плече. – Другая архитектура, все вокруг говорят по‑немецки. Хорошо, что язык знаешь. Я бы потерялась.
– Не так уж хорошо говорю – практики не было, – вздохнул я. – Читаю и пишу куда лучше.
– Освоишь, – ободрила жена. – Ты у меня умный – видишь далеко вперед. Аргентинские паспорта раздобыл, доллары достал, через границу нас протащил. Даже думать не могла, что такое можно.
– То ли еще будет! – усмехнулся я. – Мы еще заставим мир вздрогнуть.
– Я люблю тебя! – она чмокнула меня в щеку. – Очень, очень…
Мы не заметили, как уснули. Долгий перелет, да еще нагулялись. Разбудил меня телефонный звонок. Я сорвался с постели и схватил трубку. Это был портье.
– Вы просили сообщить о прибытии советской делегации, – сказал по‑немецки. – Она здесь.
Ну, да, просил, даже пару марок дал. Здесь ничего не делают бесплатно.
– В каком номере герр Воронов? – уточнил я.
– Сорок семь.
– Данке, – поблагодарил я и положил трубку.
– Что там? – сонно вымолвила Вика, оторвав голову от подушки. – Кто звонил?
– Портье. Наши прибыли.
– Ты пойдешь к ним?
– Загляну к Владимиру Сергеевичу. Нужно объясниться.
