class="p1">— Вы же обещали не отпираться, — хитро прищурился я. — Эту фотокарточку мы нашли при обыске у Приходько Елены Петровны. В этой самой квартире. Были основания полагать, что она кого-то покрывает, поэтому пришлось провести обыск. И мы обнаружили это… Не правда ли, странно? Жертва описывает своего похитителя, художник рисует субъективный портрет, и на нем, гляди-ка, изображен Рубилин. Именно тот человек, фото которого хранится у Приходько дома. Это значит, что тот, кого она покрывает, дал ей эту фотографию, велел запомнить черты лица, и при составлении словесного портрета она смогла выдать нужный вам результат. К тому же, уж очень чётенько был нарисован портрет. Рубилин — как две капли воды, будто с натуры рисовали. Не бывает таких сходств с портретом при словесном описании.
— Вы совершенно правы, — глухо проговорил Светлицкий, чуть скрипнув зубами, все же он еще не до конца смирился с проигрышем. — Эта чертова дура не уничтожила фото! Я ей говорил, запомни, посмотри несколько раз, и утром еще глянь, а потом изорви на мелкие кусочки и сожги. А она… Что сказать, тупая курица. Но как вы поняли, что именно я дал Приходько эту фотографию?
— Очень просто, — улыбнулся я. — Посмотрите внимательно, на женской руке интересное колечко с витиеватой корзиночкой. Редкое, наверное, вам ли не знать. Это вы подарили его Варе? Такое колечко я видел у неё.
— Я подарил, — хмурясь, кивнул Светлицкий. — Я же говорю, Елена Петровна не отличается умом…
— Ну что вы. Не обижайтесь на нее. Она старалась. Даже стерла все следы рук в домике, где вы ее держали, а потом отпустили. Во всяком случае, ваших отпечатков мы там не нашли. Она притворилась, что потеряла память, и достаточно правдоподобно. Но когда мы ее обнаружили, у нее были слишком чистые волосы, для многонедельного плена — это нонсенс. Но вы умело ее использовали, — я кивнул на книги мэтра в шкафу. — Вы поняли, что она ваша поклонница и даже в неволе тяготеет к вам. И вы решили использовать ее чувства в свою пользу, как щит, как алиби. Изначально-то ведь вы ее похитили, чтобы мы усмотрели серию, правда? Ведь описывалось у вас подобное похищение в романе «Тайна старого подвала», где похищают некую Матильду и держат в подземелье. Это, пожалуй, пока единственное ваше произведение, где нет убийств. На прошлые эпизоды, как вы думали, мы не обратили внимания, не связали с вашими книгами все три убийства, и вы решили дать нам убойную, жирную подсказку. Похитить Приходько и послать шифровку, где прочитывалась ее фамилия. Причем шифровку вы отпечатали на пишущей машинке своего недруга Ковригина. Очень хитро! Проникли к нему в дачный домик и напечатали текст. Нет, ну что сказать. Вы все великолепно рассчитали, Всеволод Харитонович. Вы знали, что Ковригин написал на вас анонимку, которая хранилась в доме литераторов. На встрече с читателями вы специально со скандалом выперли его, когда он пытался делать вам замечания. Заострили на его личности мое внимание, знали, что я буду под него копать.
Я излагал преступнику его же преступление, будто пересказывал прочитанный роман. Говорил и говорил, и цепочка слов, словно дудочка факира, зачаровывала слушателя, эту бывалую кобру.
— Ведь кому, как не вашему завистнику и писателю-неудачнику, есть резон вас подставить — убивать по мотивам ваших книг. Но в одном вы немного просчитались. Совсем мелкая деталь. Оказалось, что у вас своя манера печати текста. Ваши заглавные буквы немного отличаются — уж больно сильно вы долбите по ним. Тот листочек, что пропал в редакции из вашей новой рукописи, конечно, вовсе не случайно исчез. Вы догадывались, правда? И вовсе не в редакции пропал. Его выкрал Рубилин по моей просьбе. Сравнив его с шифровкой, мы нашли сходство, и у нас закралось подозрение, что Ковригина планомерно подставляете именно вы. Вы чувствовали, что кольцо вокруг вас сужается. Возможно, даже поняли, что за вами хвост, и велели Шишкиной из дома литераторов рассказать нам байку про то, как вы до сих пор ловите некоего преступника, незримо выходя в город, через черный ход дома литераторов. На самом деле вы таким образом умело избавлялись от возможной слежки. Вы проворачивали свои делишки, навещали пленную Приходько, а потом возвращались тем же путем. Но когда вы поняли, что за вами слежу я, то пошли на ещё один обманный манёвр — стали носить с собой кинжал со следами крови животного, им вы порезали мясо козы, наверное, просто купленное на рынке. Тем самым вы хотели сделать себе алиби. К тому времени Приходько вы уже выпустили, она была у вас на крючке, по уши в вас влюбилась. Но как сделать, чтобы мы ее нашли прикованной? Научили ее проникать в домик через крышу, замок на двери при этом оставался нетронутым. В тот день, когда мы вас взяли в доме литераторов, вы даже — мои аплодисменты — специально подставились. Знали, что мы за вами следим, но все равно воспользовались черным ходом и отлучились. Вам было нужно, чтобы мы вас арестовали и подержали какое-то время у себя. Ведь когда мы найдем Приходько, станет ясно, что вы ни при чем — жертва накормлена, обезвоживания нет, значит, кто-то ее регулярно навещает. Точно не вы, так как вы же задержаны. А чтобы мы наверняка нашли домик с Приходько, вы в холодильник к себе подсунули банку с грибами. Початую. Но я спрашивал потом у Вари, ни она, ни вы грибы не уважаете. Однако вы где-то их раздобыли, зная, что именно такие растут лишь в Чертовом логу, где стоит тот ваш неоформленный домик, который вы использовали как тюрьму для Приходько.
— Я в вас, Андрей Григорьевич, нисколько не сомневался, — криво улыбнулся Светлицкий. — Знал, что грибочки вам подскажут дорожку к домику.
— А если бы мы не догадались?
— Ну, тогда бы Елене Петровне пришлось бы посидеть на голодном пайке подольше. Вы же все равно собирались проверять все дачные домики? Рано или поздно вы бы на него наткнулись.
— Откуда вы знаете?
— Предположил… я бы именно так сделал.
Я продолжил свой рассказ, не давая Светлицкому слишком много времени на размышления.
— Кроме того, — продолжил я. — Вы свое алиби решили усилить, подсунув Приходько фотографию Рубилина, и потребовали дать его описание, когда ее спросят о похитителе. Но почему именно его? Непохоже, что вы его ненавидели… Вы
