— Иные времена, — задумчиво пробормотал Родионов и пробежался по кабинету. Ковер хорошо заглушил его торопливые мелкие шажки. — Сейчас все пойдет по-другому…
Дувр
Бомбардировщик надрывно ревел моторами, медленно летя на юг. Дело было завершено, а тяжелая ноша из двух десятков смертоносных чушек сброшена на английский аэродром. И, судя по всему, удачно — на земле вспыхнуло несколько пожаров: либо накрыло заправленные топливом самолеты, либо имелось прямое попадание в цистерну с авиабензином.
— С такой навигацией можно воевать, — с нескрываемым удовлетворением пробормотал Леске, чуть подрабатывая штурвалом.
Старина «Хейнкель» отозвался — остекленный нос машины чуть приподнялся. Именно там колдовал командир, что-то настраивая в ящиках.
Вести бомбардировщик по лучу радара оказалось легко, тем более перестали действовать собственные помехи в виде миллионов полосок тончайшей фольги, что были заранее сброшены с германских самолетов в свинцовые волны Ла-Манша.
— Полезная задумка. Представляю, как очумели британские операторы от такого обилия «целей». Наверное, подумали, что на помощь рейху пришли воздушные армады марсиан! Или Советов, у них много аэропланов, да и союзники они наши…
Леске хмыкнул, представив, какой кавардак сейчас творится у чопорных джентльменов. Впервые в воздухе их не встретили эти вездесущие «харрикейны», да и зенитная артиллерия стреляла как-то вяловато, к тому же поздно спохватившись.
Очень удачный выпал день, такого Леске не мог припомнить со времени начала операции «День орла».
Хотя под Дюнкерком в мае и приходилось иной раз туго, но все же во Франции было полегче, а сейчас британские истребители словно осатанели. А потому пилот мысленно возблагодарил судьбу за столь удачный день, вернее ночь.
— Майн готт! Да сколько же их!
Леске бросил взгляд вниз и с изумлением выдохнул — через пролив сплошным потоком шли не десятки, а сотни всякого рода суденышек, прекрасно видимые на лунных дорожках.
Впрочем, не все они были мелкими — несколько раз глаза пилота выхватывали из темноты длинные и узкие хищные корпуса военных кораблей, явно знакомых ему по Французской кампании эсминцев. И даже попалась на пути парочка весьма толстых «комодов» — довольно больших транспортов.
— Дас тойфель!
Лейтенант не сдержал удивления — внизу полыхнули струи огня, отражаясь от моря. Словно десятки огненных светлячков загорелись, но на доли секунды, потом заплясали снова и снова, отсвечивая пламенем от свинцовой глади.
И тут Леске все понял, осознание случившегося стало настолько ярким, что не сдержался и грязно выругался еще раз, — в проливе, далеко внизу, начался ожесточенный бой, а некоторые из эсминцев были отнюдь не германскими, а британскими.
А это плохо, очень плохо, если не сказать хуже — высадка не оказалась настолько внезапной, как он подумал раньше.
Скоро в Ла-Манш припожалует их весь знаменитый «Гранд Флит», ощетинившись пушками многочисленных линкоров и крейсеров, и тогда славным парням адмирала Редера придется туго.
Гастингс
Удар о землю был силен — все же германский парашют имел большую скорость спуска, чем американские «ирвинги». Шмеллинга бросило лицом вперед, но он, падая, умело подставил предплечье, благо имелись на коленях и локтях защитные щитки, что носили все немецкие парашютисты.
Макса потащило по земле, а он в это время, чертыхаясь, расстегивал лямки. Весьма неудачная конструкция — в люфтваффе и у англичан замки подвесной системы намного удобнее, повернул и разом освободился. А тут пока расстегнешь — семь потов от страха сойдет.
— Ферфлюхте!
Рядом проскочил набравший воздуха купол, таща за собой сквернословящего десантника, — вот еще один порок немецкого изобретения: и не схлопнешь шелк, прижав край к земле, ибо система не позволяет этого сделать, и лямки не сразу расстегнешь. А потому Шмеллинг прыгнул вперед, накрыв всем своим мощным телом купол, вдавив наполненную воздухом ткань в землю.
Практикуемый в германских ВДВ прием, как свойственно иным паллиативам, оказался эффективным. Ругань спасенного парашютиста прекратилась, и тот наконец освободился от лямок, которые в иной ситуации могли бы сыграть роковую роль, как та веревка на шее у висельника.
Именно об этом подумали оба десантника одновременно, выхватив из кобур надежные «вальтеры», коими вооружали всех поголовно. Дело в том, что конструкция парашютной подвески не предусматривала наличие длинноствольного оружия, ибо сильный рывок в пояснице грозил неминуемой травмой. Так что автомат ни к груди не прижмешь, ни к животу или бедру. Не прыгать же с ним на вытянутых руках!
Оставаться же совсем без оружия в момент приземления сродни безумию или изощренной и смертельно опасной «русской рулетке». Так что пистолеты давали пусть и эфемерную, но все же хоть дохленькую гарантию, что на пулеметную очередь супостата можно будет ответить выстрелом, а не поднять руки к небу…
— Вот контейнер, Шмеллинг! Давай вооружайся!
По голосу Макс, к своему дикому изумлению, узнал ротного командира, обер-лейтенанта Лампе, по неисповедимому пути ветра оказавшегося рядом с ним.
Парашютисты кинулись к продолговатому контейнеру с толстым амортизатором на торце. Расстегнув, они достали первые попавшиеся стволы — пистолеты-пулеметы MP-38. Повезло — у каждого десантника имелись подсумки с длинными магазинами.
Присоединив рожок, Шмеллинг сразу почувствовал себя Давидом, вызвавшим на бой Голиафа. И только сейчас он огляделся — на юге в километре шла ожесточенная стрельба, небо располосовали очереди трассеров, суматошно взлетали сигнальные ракеты.
— Парни! Нас высадили точно! Там английский аэродром, на него сели планера второй роты!
Лейтенант яростно кричал сбегавшимся со всех сторон парашютистам — разброс при высадке оказывался солидным, от первого до четырнадцатого, покинувшего чрево «тетушки Ю», чуть ли не километр.
— Действуем, парни! Вперед!
Услышав звонкую команду и прекрасно зная, что ему делать в этом случае, бывший боксер, а ныне парашютист Макс Шмеллинг довольно быстро побежал к сполохам шедшего впереди боя, сжимая в руке свой надежный MP с уже откинутым прикладом.
«Фельзеннест»
— Мой фюрер! Генерал Шперле сообщает, что высадка десантов произошла по плану! Единственным препятствием стало то, что все большие и пригодные для посадки планеров поля, включая и те, что приспособлены для игры в гольф, оказались перекопаны. И более того, на них англичане установили заграждения, что привело к разрушению аппаратов. Но вот больших, то есть серьезных, потерь нет, о них не докладывали.
