— Сэр, — адъютант словно прочел мысли своего вальяжного шефа, — на всем юго-восточном побережье, от Дувра до Портсмута, кроме парашютистов, приземлились планера. Мы ждем более достоверной информации, сэр. Но это есть вторжение!
Па-де-Кале
Это был ужас, оживший кошмар. Тело Курта Майера сковал ледяной холод, разлившийся по всем жилам и венам. Мало того, что болтанка давным-давно вывернула все его нутро наизнанку, так тут ТАКОЕ!
Хищный силуэт английского эсминца появился внезапно, будто вырос из глубины моря. Эсэсовцы вначале не поверили собственным глазам, приняв его за свой собственный корабль, вот только старик-моряк разразился вычурной тирадой, чуть ли не проглотив мундштук собственной трубки.
Таким словам Майера никто не учил, и он понял из этой отборнейшей ругани, где самым «мягким» было «дерьмо свиное», только одно — им всем пришел конец, и сейчас ТАКОЕ начнется!
Словно напророчила эта старая водоросль, которую давно пора на йод пускать или, что лучше, высушить, утрамбовать в брикет и на корм отдать тем же самым свиньям.
Английский корабль в мгновение ока покрылся пульсирующими огоньками скорострельных пушек и пулеметов, грозно бабахнули крупнокалиберные орудия, выбросив длинные языки пламени.
И страшный град прошелся по скопищу германских кораблей, посреди которого выросли огромные султаны воды.
Майер вжался чуть ли не в самое днище лоханки, на которой плыл к вожделенному английскому берегу.
Умом он прекрасно понимал, что сие есть слабое укрытие от свинцового шквала, но весь опыт солдата говорил ему о том, что лучше матушки-земли защиты не бывает, и если прижаться к ней да еще окопаться, то любой обстрел перестает казаться страшным.
— Прах подери!
Какая саперная лопатка — днище, что ли, углубить прикажете?! Так сразу прямиком и пойдешь к морскому царю, рыб кормить. Правы британцы в своих листовках, которые высыпали ночами на французские порты. Многие солдаты читали эту вражескую пропаганду, не удержался от циничного соблазна и сам Майер.
Юмор у островитян был еще тот. Они живописали все трудности переправы по морю, и гауптштурмфюрер признал их правоту — истину писали, собаки, ни словом не солгали.
И теперь убедился еще раз — встреча с английскими кораблями была неизбежной, слишком много имелось у британцев лоханок под флагом святого Георгия, и чреватой в бурном море для германского десанта самыми тяжкими последствиями.
Английский эсминец, буквально ощетинившийся пламенем стрельбы, носился среди немецких судов, как здоровенный фокстерьер среди толстых и неуклюжих крыс, вернее, ожиревших и беззубых хомячков, охваченных диким ужасом безжалостного истребления.
Он рвал их клыками своих страшных пушек, а иной раз топил баркасы своим форштевнем, сминая их, как яичную скорлупу ударом тяжелой кувалды.
— Майн готт!
Ужас сковал Майера окончательно, и он даже не пытался открыть огонь из MP, прекрасно понимая, что обычное армейское оружие здесь бессильно.
Хотя безумцы находились, и длинные пулеметные очереди из МГ сходились на хищнике. Но это освещение только привлекало этого убийцу, и по пульсирующим вспышкам в темноте с эсминца тут же обрушивался смертельный град, заглушавший дикие крики погибающих немцев. Это было самым ужасающим ответом — грохот орудий и шум моря.
— Не стрелять, парни!
Свирепый выкрик старого моряка пригвоздил эсэсовцев на месте. Выучка у шутце была хорошей, и парни приготовили к стрельбе два пулемета — погибать без боя, пусть чисто символического, они не желали категорически. Но старик тут сказал всего пять слов, которые и вдохнули в них надежду на благополучный исход:
— Замрите, зольдатен! Нас укроет темнота!
«Фельзеннест»
— А ведь дело может и выгореть!
Андрей задумчиво посмотрел на карту. Высадка производилась на широком участке южного побережья.
На западном и восточном участках наносились главные удары, хотя приоритетным было именно второе направление, зато десантные отряды, что шли на самом широком центральном участке Ла-Манша, отдавались на заклание англичанам.
Такая жертва не была напрасной — Манштейн, как опытный шахматист, выбрал гамбит, когда подставляемая под удар пешка или фигура давала выигрыш темпа.
Именно на этом, как понял Родионов, и строился план операции, дерзкой до безумия. Но тем не менее очень расчетливой, как все, что планировал Манштейн. Вот только его фокусы с русскими не прошли, хотя поначалу и он попил немало крови.
Англичане — совсем другое дело. Потенциал их армии, капитально обескровленной Дюнкерком, оставался на чрезвычайно низком уровне.
Хотя, надо отдать должное островитянам, восполнить потери в технике и людях они смогли. Это удалось им сделать путем наращивания производства и дополнительной мобилизацией, только без опытных солдат и офицеров, погибших или попавших в плен во Франции.
Однако наспех сформированные британские дивизии и рядом не стояли с германскими, успешно прошедшими две победные кампании.
Да и выбор у англичан был невелик — десантная операция, проводимая на широком участке, заставляет обороняющегося противника, ограниченного в силах, невольно растягивать резервы.
Их маневр становится делом крайне затруднительным, так как все захваченные плацдармы выглядят опасными. Поди, определи направление главного удара, чтобы сосредоточить там танковые части и скинуть неприятеля в море.
Да еще пусть пока не подавляющее, но уже определившееся господство германских ВВС в воздухе делало контрманевры британцев чрезвычайно затратными мероприятиями, ибо пикировщики Ю-87 еще с Французской кампании навели определенный шорох.
Единственную, но по-настоящему страшную угрозу представлял собой английский флот из двух десятков линкоров и тяжелых крейсеров, что базировался на военно-морские базы и порты метрополии, включая Шотландию и Оркенейские острова.
Плюс несколько десятков крейсеров самых разных типов и полсотни эсминцев, пара-тройка авианосцев и три дюжины подводных лодок.
Ну а в качестве дополнительного бонуса британцы имели огромное число мелких боевых кораблей — сторожевики, шлюпы, торпедные катера и прочие канонерки, включая пару огромных мониторов с мощной 15-дюймовой артиллерией.
Сравнивать было нечего, даже пытаться не стоило. Как говорится, не по Сеньке шапка!
Адмирал Редер мог противопоставить едва ли треть равнозначных первоклассных кораблей — два линкора «Шарнхорст» и «Гнейзенау», прилично бронированных, но вооруженных 11-дюймовыми орудиями, супротив 14–15 дюймов у англичан, и даже 16-дюймовыми, что имелись на «Нельсоне» и «Роднее».
