Гера Греев - Истинно арийский попаданец

28 миллионов!?

Ну, эту цифру я тоже слышал. Ну а остальное. Неужели все у них было так плохо?

… Плохо, не то слово — обгадились мы по полной программе. Причем и лично мы, в том числе.

Ладно, Гесту оставь мне. Что там у тебя по Павлову, с его предполагаемым паразитом?

Генеральный комиссар нахмурился и открыл еще одну папку.

Начали накапливаться результаты скрытых визуальных наблюдений, в ситуациях, когда Павлов уверен, что он один. Результаты очень неожиданные. Такое впечатление, что Павлов персонифицирует себя как женщину.

Хозяин запнулся… Этот кобель и ловелас персонифицирует себя как женщину?

Ты что, очумел!?

Нет. Берия выдержал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом.

Понимаешь, когда человек с положением и характером Павлова ведет себя как инфантильный ребенок — это одно. А вот когда он начинает себя часами разглядывать в зеркало, оглаживая и ощупывая руками, при этом постепенно возбуждаясь и начиная мастурбировать — это другое.

«… Разглядывая себя в зеркало и постепенно возбуждаясь!..» — Сталин хмыкнул.

А почему не пидор?

Знаешь, Лаврентий, когда я, без указания источника пересказал Гесте фразу Павлова — «… Если последовательно по полной программе «обосрались» все формы государственного устройства в России, (монархия, однопартийная система, парламентская республика и на закуску президентская республика) то, извиняюсь, они были говняными решениями, и нужно искать что-то другое…» — и спросил: «… неужели таки — фашизм!?».

Геста отрвался от бумаг и говорит: «Да нет, у нас еще одну форму управления обществом нашли — пидарастический интернационал…»

Глаза Лаврентия округлились и пенсне неустойчиво закачалось на носу. И что под этим подразумевается!? — спросил он.

А в прямом смысле. Трубка в руках хозяина казалось жила своей самостоятельной жизнью.

В его реальности объединения гомиков стали декларировать себя с такой силой, что с ними заигрывают как коричневые, так и те, кто присвоил себе звание коммунистов.

Ладно — произнес с ударением Сталин — это ИХ история.

Давай, лучше перейдем к НАШИМ пидорастам.

Какая реакция внутри страны на создание «особой технической зоны»; «подразделения особого резерва» и сопутствующих структур?

Берия откинулся на спинку стула.

Вполне предсказуемая — все это восприняли как еще одно карательное мероприятие и обслуживающие его отряды. Конечно пришлось провести определенную работу: отправку отобранных офицеров и членов их семей производили ночью, силами подразделений НКВД; вагоны отправки внешне выполнены как зэковские теплушки; выполнены определенные мероприятия по формированию слухов, нужной направленности.

А ты не перестарался — люди будут месяцами отходить после твоей «отправки»?

Нет — с каждым отправляемым проведена необходимая подготовительная работа; теплушки внутри представляют собой обычные мягкие купейные вагоны; налажено трехразовое питание командировочных и членов их семей; на каждые два вагона оборудована детская игровая комната.

С отправкой спец контингента из мест лишения свободы еще проще — выносим выездной тройкой решение об изменении меры наказания на дисциплинарный батальон и герой вполне счастливый едет в «ново ебуново». Их семьями занимаемся отдельно.

Куда едет!? — Сталин ошарашено остановился.

Берия наклонил голову, скрывая улыбку.

Ну, если ты не забыл, место расположения особых структур — Ново елкинский особый район. Народ всегда для таких мест свое название придумывает. Вот это мы и обыграли — пустили несколько слухов; пару анекдотов и сплетен. В то, над чем со страхом хихикают, нос не суют — не буди лихо, пока оно спит.

Сложнее с большим объемом отправляемых туда материалов и оборудования, многие товарищи из промышленности проявляли недовольство.

… Проявляли, говоришь!

Ну, у всех из нас есть определенные грешки — пришлось нажать.

У нас на горизонте возникла другая проблема — Жуков.

Мы же, как правило, отбираем тех людей, которых он сам считает лучшими. Предполагаемый им арест такого количества наиболее толковых и ответственных командиров ведет, по его мнению, к окончательному развалу армии и несет угрозу стране. Да тут еще наша игра с Павловым. Жуков от великих идей Павлова в таком «восторге», что вполне может пойти на организацию открытого сопротивления предполагаемому разрушения обороноспособности страны.

А нам это надо!?

… что, не нравятся ему идеи «голубчика» Павлова!?

Ты бы видел его реакцию на последнею Павловскую идею — броне кирасы для солдат из сложно профильных закаленных пластин, закрепленных на войлочный подбой!

… А в чем проблема?

Немецкая винтовка и основной пулемет МГ это оружие с высокой начальной скоростью пули. В результате попадания такой пули в пластину кирасы, даже без ее пробития, внутренний слой скалывается и осколки загоняют 2–3 квадратных сантиметра войлока в образовавшуюся рану. Вместо сквозного, относительно чистого ранения, которое мы умеем лечить и которое не всегда летально, врачи прогнозируют гангрену и тяжелый исход почти в 90 случаях из 100.

Ну, а реакцию Жукова на Предложение Павлова в стране, стоящей на грани войны, вместо боевой подготовки посадить молодых солдат за парты школ рабочей молодежи и ликбезов — на бумаге изложить нельзя, бумага не выдержит.

В общем, с Жуковым нужно что то делать.

… Жуков, Жуков… Что ж, если он так озабочен проблемой «Н… Е…», пусть туда съездит — пока на неделю, в командировку…

Перед поездкой ознакомь его с работой «теневого главного штаба».

Думаешь пора!?

Сталин задумчиво покивал головой — теперь пора.

Жуков с трудом сдерживаясь еще раз перечитал предписание и с раздражением переспросил доставившего его порученца — «… значит мне нужно все бросить и в срочном порядке явиться в канцелярию специального архива для ознакомления с его работой?»

Так точно, Георгий Константинович, и вас попросили отнестись к этому посещению максимально серьезно. Машина ждет вас на улице.

Генерал, поиграв желваками, молча поднялся из за стола и пошел мимо порученца.

… значить в специальный архив, мать вашу… максимально серьезно… относиться серьезно к этой блядской ситуации… Генерал вспомнил свои четыре служебные записки, направленные на имя Сталина. Последняя записка была откровенно оскорбительной — «… у меня собственно остался последний вопрос. С какой целью Павлов при полной вашей поддержке уничтожает обороноспособность страны!?»

… вот и ответ — в специальный архив…

Машина генерала тихой тенью скользнула по пустынным утренним улицам и замерла около подъезда серого трехэтажного здания.

Сюда, пожалуйста, Георгий Константинович.

Серая, обшарпанная приемная. Пожилой дежурный тщательно просмотрел бумагу, поданную порученцем, и сверил ее с лежащим перед ним гроссбухом.

Сюда, пожалуйста.

Короткий коридор, упирающийся в следующую, обитую дерматином дверь. Двое вооруженных НКВДэшников по обе стороны коридора… Уставились, как псы на мясо… значит, все таки арест…

Нет, один из охранников открыл дверь, пропуская посетителей в маленькую комнату без окон. Генерал удивленно огляделся, пропуская момент, когда комната слегка вздрогнула и, набирая скорость, пошла вниз… лифт с первого этажа в подвал!?… Что то слишком глубокий…

Прошу, товарищ генерал, дальше вас встретят.

Незнакомый комиссар госбезопасности откозырял и предложил следовать за ним.

Короткий коридор с бойницами, из которых торчали стволы ручных пулеметов. Еще один контрольный пост с бойцами, одетыми в незнакомую ему форму, без знаков различия и вооруженных каким то странным, явно автоматическим, оружием.

Под стволом нарезная мортирка — миллиметров 40–45; массивный магазин почему то сзади рукоятки — длинный ствол!? — серьезное оружие.

Что же они здесь наворотили!?

Длинный, разделенный колоннами, сводчатый зал был заполнен столами с макетами местности и картами, у которых работали военные, большую часть из которых он хорошо знал. Как раз те, из за кого он и написал свое последнее, скандальное письмо.

… Ну грузин, ну хитрожопая сволочь — вот наверно развлекался, читая мои докладные. Все здесь: и отправленные в бессрочный отпуск по состоянию здоровья; и переведенные в связи с неполным служебным соответствием; и вообще, тихо исчезнувшие с горизонта…

Знакомые офицеры молча, приветственно кивали, с интересом посматривая на Жукова, но в разговор никто не вступал.

И что у нас здесь — различные участки западной границы!?

Генерал насупившись, молча переходил от одного стола к другому.