По дороге в класс я специально подошёл к стенгазете и внимательно её изучил. Молодцы ребята, хорошо поработали. Фотографии подобрали отличные, тексты к ним написали короткие, но конкретные, чтобы всем читающим её было понятно, что происходило на концерте. До афиши я не дошёл, так как она висела во второй части здания, на стене у актового зала. Увижу её на перемене или после уроков забегу посмотреть.
В классе, перед первым уроком географии, Димка торжественно вручил восемь английских комплектов самым активным фанатам и два комплекта своим новым заместителям. Класс взорвался бурными криками радости. Потом, когда восторги стихли, Димка достал наш миньон и победно, подняв его над головой, объявил о выходе новой мини-пластинки группы «Демо» в Великобритании и добавил, что теперь уже четыре песни группы вошли в десятку лучших на Британских островах. Тут вообще такое началось, что можно было оглохнуть. Только появление в классе учителя географии успокоило эту веселящуюся и радующуюся толпу.
На двух уроках отличилась Солнышко. Сама вызвалась к доске и получила две пятёрки: по географии и истории. Активно добавляла к темам из параграфов учебников мою информацию, которую я ей выдавал вчера перед сном, чем удивила учителей и меня. Оказалось, действительно сработал этот метод обучения, зря я в нём сомневался.
— Молодец, Солнышко, — похвалил я свою соседку по парте.
— Это твоя методика помогла, — весело ответила Солнышко.
— Что за методика? — спросила любопытная Машка с задней парты.
— Специальная разминка для мозга, — стал я подкалывать Машку. — Для этого нужна подходящая обстановка и горизонтальное положение тела. Потом как-нибудь покажу.
— Я тебе так покажу, — пригрозила мне Солнышко и ткнула меня кулачком в бок, — мало не покажется.
На первой перемене Ленка из параллельного принесла новый выпуск литературно-музыкального журнала «Кругозор» № 4 за апрель, купленный ей по дороге в школу, где была помещена гибкая грампластинка с двумя нашими песнями: «Трава у дома» и «Единственная» вместе с пластиной с двумя песнями в исполнении Аллы Пугачевой: «Сонет Шекспира» и «Что вы, плакать? Никогда!» (на пластинке был указан Б. Горбонос — это псевдоним Пугачёвой). Спасибо Велтистову, успел, всё-таки, до праздника выпустить журнал с нашими песнями. А я, уже, честно говоря, и забыл о «Кругозоре», столько событий за эти две недели произошло.
На обложке четвёртого номера «Кругозора» был нарисован Кремлевский дворец съездов и очередь из сотни улыбающихся комсомольцев и комсомолок, идущих во дворец на 18-й съезд ВЛКСМ, который состоится 25–28 апреля. И самое забавное в этой обложке было то, что среди этих всех нарисованных комсомольцев выделялся крупным планом один парень в очках, как две капли воды похожий на заместителя главного редактора «Кругозора» Велтистова Евгения Серафимовича.
Тут началось всеобщее ликование. Две пластинки в один день — это просто что-то из области фантастики. Подошедшей Людмиле Николаевне мы все хором объяснили причину нашего веселья и показали сначала английский миньон с нашими четырьмя песнями, а потом ещё журнал «Кругозор» с нашими двумя песнями на гибкой голубой грампластинке. Она тоже порадовалась за нас.
На большой перемене мы всем классом отправились к газетному киоску и я купил все десять апрельских выпусков «Кругозора». Больше в киоске просто не было. Я заплатил за все десять номеров двенадцать рублей, так как каждый журнал стоил один рубль двадцать копеек. Один журнал я отдал Димке для школьного музея нашей группы, ещё шесть для награждения лучших наших фанатов, а остальные три оставил для нас или на подарки знакомым. По сравнению с нашей большой пластинкой и английским миньоном «Кругозор» уже не особо котировался, но, все равно, мы были рады и горды за себя. Всегда приятно держать в руках результат своего труда. Я думаю, что один журнал Солнышко обязательно выпросит у меня для мамы, да я ей могу и свой номер тоже отдать, ей вдвойне приятней будет. Третий надо отдать Серёге, а себе, если будет нужно, куплю ещё или в редакцию к Велтистову (его фамилия переводится с греческого как «наилучший») заскочу, у них всегда должно быть в запасе несколько экземпляров.
Дома, после обеда, мы засели за уроки. Солнышко схватывала на лету мои пояснения и мы уложились в полтора часа. Потом мы вместе «уложились» уже в спальне на кровати и изучали путеводитель по Лондону, чтобы Солнышко могла хоть немного ориентироваться в незнакомом городе. Кроме Биг Бена и двухэтажных автобусов (я ей подсказал, что они называются double-decker) она ничего не знала о Лондоне, поэтому я ей очень обстоятельно рассказывал и водил по карте пальцем, показывая различные маршруты передвижения. Сначала она внимательно следила за моим рассказом, а потом полезла целоваться и всё это закончилось яростным повторением многочисленных поз из камасутры, некоторые из которых были похожи на английский double-decker и лондонский Биг Бен. Вот теперь я буду иногда называть свой «нефритовый жезл» Биг Беном. По поводу её «яшмовой пещеры» и моего «нефритового жезла» я вспомнил строчки из древнекитайского эротического трактата VI века «ФАН НЭЙ ЦЗИ» (Записки из спальных покоев):
Как только ее яшмовая пещера станет влажной и скользкой,
Погружай свой нефритовый жезл глубже и глубже.
И, когда сок любви потечёт по ее бёдрам,
Напряги все свои силы,
Чтобы стать победителем в этой игре…
Я прочитал вслух эти возвышенные строки неизвестного автора и они очень понравились Солнышку. После этого мы лежали и составляли список покупок, которые надо сделать в Лондоне. Солнышко собиралась затариться шмотками на год вперёд, меня же больше интересовала музыкальная аппаратура.
Параллельно я размышлял о завтрашней дискотеке. Время начала дискотеки мы сдвинули на шесть вечера, а окончание — на полдевятого. Песен своих у нас много, поэтому даже двух с половиной часов может и не хватить. На месте решим. Мы неделю назад завучу говорили о том, что исполним несколько песен АВВА, но нынче мы чужие песни не исполняем категорически. Нам теперь просто нельзя это делать, так как мы теперь всемирно известная группа и у нас есть свой репертуар. И перед песнями надо будет продекламировать какие-нибудь небольшие стихи о космосе. Ведь сказали, что кто-то будет из РОНО, поэтому надо соответствовать образу настоящего комсомольца, строителя БАМа и будущего покорителя космоса. Интересно, какие я помню стихи о космосе?
Я взял ручку, листок и сел писать стихи.
— Что ты пишешь? Новую песню? — спросила Солнышко.
— Нет, — ответил я. — Стихи о космосе. Мы будем в начале дискотеки их декламировать. Первое стихотворение я, а второе стихотворение — ты. Значит надо написать хотя бы четыре стихотворения, чтобы прикрыть наши четыре песни на английском.
Я написал первое (автор В.Степанов):
ЮРИЙ ГАГАРИН
В космической ракете
С название «Восток»
Он первым на планете
Подняться к звёздам смог.
Поёт об этом песни
Весенняя капель:
Навеки будут вместе
Гагарин и апрель.
— Весёлый стишок, — обрадованно заявила Солнышко, — и короткий.
— Это мой первый, — сказал я и отложил ручку, — завтра на уроках займусь остальными тремя. Больше ничего путного в голову сейчас не приходит. Вот не люблю я по заказу или из-под палки что-то писать. Про любовь к тебе у меня легче и лучше получается.
— Это потому, что ты меня любишь и я всегда рядом, — безапелляционно заявила Солнышко с серьёзным видом.
Молодец, Солнышко. Её слова вызвали в моей памяти строчки из песни Брайана Адамса «Everything I do (I do it for you)». В 1991 году эта песня побила рекорд по продолжительности нахождения на позиции № 1 в Великобритании, пробыв 16 недель на вершине хит-парада UK Singles Chart. Похоже, с этой песней мне удасться взорвать Англию, не в прямом, конечно, смысле этого слова.
