плещет. Сперва вверх жидкость из горсточки подбросил, фонтан из себя изобразил, затем себе под ноги плеснул. Потом уже в стороны от себя беленькое из руки начал разбрызгивать.
Я стою, курить даже перестал.
Колдует?
К колдовству я сейчас серьезно очень отношусь, не то, что дома.
— Бурханит…
Видя моё недоумение произнёс Кореец.
После им сказанного мне текущая ситуация понятней не стала.
— Поясни. — показал я глазами на странного старика.
— У духов что-то просит… Здоровья, удачной дороги, чтобы желание какое-то исполнилось…
Пётр говорил серьезно, без тени улыбочки.
— Угощает духов молоком…
Так. Вот что было белое…
— Сначала — отцу-небу, затем — матери-земле…
Тут старик заунывно затянул что-то и Петр прервался. Молчал, пока старик не закончит.
— Духам мы отдаем верхнюю, самую лучшую, часть. Будь, это молоко, тарасун, суп, чай, каша…
Что такое тарасун, мне пояснять не надо. Угощал меня им Кореец. Это — их бурятская молочная водка.
— В первую очередь духам надо преподнести белую пищу, а потом уже всё остальное…
Точно, старик перестал молоко на землю плескать и кусочки хлеба стал разбрасывать. Отломит от горбушечки и бросает, отломит и бросает…
— Всё имеет свою душу, у земли, огня, каждого жилища, места есть свой хозяин. Духи молоко не пьют, кашу не едят, им нужна энергия, уважение. Благополучия у них надо искренне просить, тогда тебя услышат…
Старик закончил бурханить и в сторону железнодорожного полотна двинулся. Проходя мимо, опять Корейцу чуть кивнул.
— Петр, а я просить удачи у духов могу?
Кстати, не помешает это. Удачи лишней не бывает. Да и духи эти — не бабушкины сказки…
— Можешь. Вдоль дорог, рядом с тропами сэргэ стоят. — Кореец кивнул на столб. — Тут и просят у духов доброго пути. Монетка у тебя есть? Если нет, спички будет достаточно. Главное — искренне просить, не пьяному быть. Детям и женщинам во время месячных очищений — тем нельзя…
Выдал мне Пётр полную подробную инструкцию.
— Есть монетка.
Я пошарил в кармане. Имелись у меня мелкие деньги.
— Серебро? Медь?
На ладони у меня сейчас лежало то и другое.
— Не важно. Главное — внутри себя поблагодари хозяина за то, что дал тебе дорогу, пустил на свою территорию.
Я положил рядом с сэргэ пятиалтынный. Причём, не простой — русско-польский. На монетке так и написано — 15 копеек, а чуть пониже — 1 злотый. Монета старая, ещё тысяча восемьсот тридцать восьмого года. Я её в прошлом году на берегу Невы нашёл. Как уж она там оказалась? Вот и пригодилась монетка. Местный дух уж точно никогда такую не получал. Ему приятно будет.
— Конфету, если потом будешь жертвовать, обязательно развернуть надо, — пополнил мой багаж знаний Кореец.
Глава 12 Предчувствия беды
Паровоз прогудел…
Я даже вздрогнул.
Опять в мысли ушёл, а тут, как и гуднуло…
В который уже раз за нынешнюю дорогу в Маньчжурию тревога какая-то на меня накатила. Раньше никогда такого не было. Предчувствую я, должно случиться что-то нехорошее…
Что? Хрен его знает…
Вот, нехорошее и всё.
Очень.
Причем, не с одним мной, с многими людьми сразу.
Землетрясение произойдёт? Метеорит откуда-то на нашу голову свалится? Цунами?
Впрочем, какое тут цунами посреди континентальной России…
До ближайшего моря или океана не рукой подать…
Метеорит…
Так, так, так… Ожидается здесь в скором времени метеорит. Тунгусский…
Но.
Где эта самая Подкаменная Тунгуска, и где я? То-то. Ну, и по времени зазор пока существует.
Сейчас я почти у Байкала. Озеро, это где? В Иркутской губернии. А, река Подкаменная Тунгуска? Правильно, в Енисейской губернии…
Про Тунгусское Диво я ещё дома как-то раз такого наслушался… Кстати, в поезде. Ехали мы с ребятами из нашей группы в Ленинград по комсомольской путевке. Можно сказать — отдохнуть почти бесплатно. Комитет комсомола института большую часть её оплачивал, нам оставалось только процентов двадцать от полной цены внести. Кто от такого откажется…
Тем более — взносы мы каждый месяц комсоргу группы платим.
С нами в вагоне попались бородатые, почти до черна загорелые парни. Они по линии Академии Наук СССР место падения метеорита и изучали. Ну, не сами они. Парни только на подхвате были. Серьезные специалисты этим делом занимались. Обвешанные по самые уши допусками.
Парни на девиц наших запали. Понятное дело, студентки из меда — самые красивые. Попутчики эти железнодорожные целый длиннющий сезон от первого до последнего дня в тайге отбарабанили, комары у них не по одному литру крови выпили, при хороших деньгах парни были. У проводниц шампанского и конфет они быстренько раздобыли… Со всего состава такое пришлось им собирать. Дело чуть до драки не дошло… В конце концов, парни нормальные оказались. Шампанское нашим сокурсницам споили, а мы с ними водочки выпили, рассказов про Тунгусское Диво наслушались.
Мои сокурсницы, никогда бы раньше про них такого не подумал, коровьи глаза на своих лицах изобразили, длиннющими ресницами хлопать начали, вздыхали томно… Загорелые бородачи соловьями разливались. Такое выдавали про свои таежные приключения…
Я же про себя улыбался. Деду моему одна из его бывших пациенток, продавщица киоска «Союзпечати», из благодарности и по великому уважению все поступающие в продажу номера «Уральского следопыта» оставляла. Понятное дело, не дарила, он за них копеечки платил. Так этот журнал не купишь, тут блат нужен. Кстати, ему, дедуле, и в других очагах советской торговли почёт был. Понимал народ, врач сытой — больному легче. Нет, он никогда не нагличал, сам ни разу ничего не просил, но и от предложенного не отказывался. Пальцем в воздухе качал и говорил, что если дают — бери.
Так вот, в этом самом «Уральском следопыте», в числе требований, предъявляемым к предлагаемым для публикации фантастическим произведениям так и значилось — не рассматриваются произведения, в которых раскрывается тайна Тунгусского метеорита. Не больше, и не меньше.
Тут же, чуть ли не про мумии инопланетян студенткам медицинского вуза рассказывалось, про радиацию, про голоса, сообщающие тайны бытия…
Что там такое на самом деле произошло — единого мнения до сих пор нет. Гипотез — море. Даже, что это инопланетный корабль взорвался. Не заладилось с двигателем у гостей с далёких звезд и бахнуло здорово. Это, я в оправдание тех парней из экспедиции. Могли бы и не такое нашим барышням понарассказывать.
Землетрясение тоже отметаем. Без всяких на то комментариев.
Я зашагал к насыпи. Железная дорога здесь построена в одном пути. Ну, у Байкала. Скажем, в Вятской или Пермской губернии — в два пути, а тут — в одном. Хорошо хоть пока такую построили. Помню я, как на войну ехал, по льду через озеро перебирался.
— Иван, скорее!
Ребята-соученики мне от вагона руками машут. Орут ещё.
Да, ходу надо прибавить… Так и без меня уедут.
Хотя, что-то ноги меня в вагон не несут.
Надо было рядом с сэргэ не пятнадцать копеек положить, рубля не пожалеть.
— Да иду я! — крикнул садящимся в вагон.
Не услышали они меня. Паровоз опять в это самое время загудел.
Уже бамперы друг о друга стукнулись, вагоны дернулись, колеса, пока — медленно-медленно, но начали вращаться. Мне уже руку подали, в вагон втащили.
— Что, с медведями тут остаться хотел?
Шутят, шутники…
Встречался я в своё время уже с медведями. Вернее — с медведем. Никому такого не посоветую…
— Иван, садись чай пить…
Ну, кто бы от чая отказывался.
— Сейчас…
Я к своему месту в вагоне шагнул. У меня там пряники имеются. Не с пустыми же руками идти чай пить. Меня чаем угостят, а я — пряниками.
Только я правую ногу поднял для следующего шага…
Глава 13 Чемодан
Только я правую ногу поднял для следующего шага, как где-то впереди, со стороны, куда мы двигались, что-то грохнуло и я полетел по проходу.
Не знаю уж как, точно — каким-то чудом сумел за полку уцепиться.
Тут наш вагон в правую сторону стал опрокидываться. Сначала, вроде, медленно. Или, это мне так только показалось. Время как будто густой столярный клей потекло, свой бег, как со мной уже не раз случалось, притормозило.
Ничего хорошего в этом нет. Помню я, после такого замедления, со мной всегда что-то нехорошее случалось.
Так и на войне с японцами было.
