– А стариков куда дели? – медленно спросила Арина, похолодев в ожидании ответа. Впрочем, хоть тут самого страшного не услышала.
– А не осталось у нас стариков – моровое поветрие всех подчистую вымело. Остались только мужи постарше, которые со Славомиром не пошли – вот они и выжили. Всех в Ратное привели – холопами. Вот так вот: жили – хозяевами себе были, а сейчас та же Загляда боярыней стала, а ее подружки закадычные – холопки на соседнем подворье.
– Загляда? Кто это?
– Ой, да Татьяна – она же крестилась, как вышла замуж за Лавра, за сына Корнеева. Ее снохи – жены… – Плава запнулась, – вдовы ее братьев боярыней ее величают, ластятся к ней – сотник их семью, весь Славомиров род к себе на подворье взял, родней объявил, а их прежние соседи теперь у них же в холопах. Вот так вот, Арина: один старый пень ума лишился, а у скольких семей жизнь поломалась. И у меня – тоже.
– Но вы же сейчас вроде вольные?
– Сейчас – да. Только не все. У меня ведь две дочки было, две… всего полгода назад…
Ох, и сильна была повариха духом! Лицом не дрогнула, словно окаменела, а у Арины комок в горле застрял: чувствовала, что услышит сейчас про страшную беду. И ещё поняла – как бы не впервые Плава об этом сейчас вслух заговорила. От ее рассказа выть хотелось, а она продолжала все так же внешне спокойно, словно рассказывала о чем-то обыденном:
– Старшая в меня была. И повадкой тоже. Хозяин полез к ней под юбку… по праву своему. Не стерпела – в рожу ему вцепилась, жаль, глаз совсем не выцарапала… А по закону, знаешь же, наверное, как с холопами, поднявшими руку на хозяина, поступают? Вот и с ней… И нас смотреть заставили, как Бурей ее кнутом забил да в прорубь скинул. Она у меня красивая была, не хуже вон тебя…
А Рада с тех пор никак от ужаса не отойдет, от мужей и отроков шарахается, боится всех, а пуще того – щелчков кнута не переносит, совсем тогда ей плохо становится. Хорошо еще, мы здесь живем, а не Ратном… Да еще лекарка здешняя, Иулия, помогла. Вначале Рада даже на улицу боялась выходить, но Иулия ее из страха как-то потихоньку вытягивает. Ее сейчас здесь нет, кабы не ты, уж и не знаю, что делать бы тогда, хоть в обратно в село вези… Молода у нас лекарка, совсем еще девчонка, но непроста – некоторые отроки ее больше, чем наставников боятся. Сам Михайла с нее глаз не сводит…
– А как же вы вольными-то стали? – тихонько спросила Арина. О казненной дочери, поняла, лучше сейчас не заговаривать.
– Как освободились? – Плава невесело усмехнулась. – Михайла и помог, выкупил нас, как узнал, что случилось. Да не просто так, а оружный приехал, чуть не пришиб того гнуса. И Корней Агеич поддержал его. На них я зла не держу – Корней по закону рассудил, не мог он иначе. А потом Роська… видела отрока? – Плава улыбнулась уже по-доброму. – Хороший он парнишка, только уж больно в Христа уверовал… истово. Он Михайлу и упросил нас освободить, потому как сам из холопов. Его самого Михайла как раз из холопов выкупил, окрестил, а уж Роська – нас, вроде как в память о своем освобождении, в благодарность своему Христу. Потом нас сюда определили, в крепость. Жаловаться вроде и не на что – боярыня не обижает, да вот Рада моя… Спасибо тебе еще раз за дочку! – и поклонилась низко.
В тот вечер они долго просидели вдвоем. Арина свою историю Плаве тоже рассказала. И тоже впервые заговорила про ту боль, что мучила ее со дня смерти родителей. Высказалась, и как будто отпустило ее немного. Они с поварихой не плакались друг другу, не утешали одна другую, даже не искали утешения, но словно две беды свои сложили и разделили, и от того хоть чуть-чуть, но обеим полегчало. И пусть про Андрея на этот раз не было сказано ни слова, но Аринка могла об заклад побиться, что сейчас Плава его зверем бессмысленным уже не назвала бы.
А вот про свою встречу с Простыней, случившуюся в тот же день, вскорости после истории с Радой, Арина Плаве рассказывать не стала. Да и никому вообще. Не из-за самого Простыни, конечно, другое встревожило ее не на шутку, так как чувствовала – не кончится на этом. Сама же она промолчать не сможет, но вот как с боярыней о таком поговорить, чтобы та услышала ее и поверила, еще не знала.
Тогда от кухни, торопясь вернуться в девичью, она пошла коротким путем, меж завалов бревен, что возвышались по всему крепостному двору, как телеги на торгу, и недостроенных изб. И, завернув за угол какого-то сруба, наткнулась на очень неприятную картину. Арина аж передернулась от внезапно нахлынувшего на нее чувства тревоги.
Возле бревен стояла весьма странная троица: девчонка лет восьми, мальчонка чуть постарше, с робким выражением лица, и Простыня. Взрослый муж, и без того производивший тягостное впечатление из-за своего бессмысленного взгляда, сейчас был не на шутку испуган: стоял, нелепо сжавшись, втянув голову в плечи, и беспомощно хлопал полными слез глазами. Еще чуть-чуть – и тихо заскулит, как обиженный щенок. Его взгляд был намертво прикован к лицу девчонки, а та откровенно наслаждалась происходящим, как злой ребенок, забавляющийся живой игрушкой. Да и мальчик, стоящий рядом с ней, кажется, получал удовольствие от такой жестокой игры. Арине даже показалось, что его подружка все как раз для него и затеяла. И будто подтверждая ее мысли, девчонка повернулась к своему приятелю и хихикнула:
– Саввушка, чего его еще заставить? Хочешь, он порты сейчас обмочит?
«Да что ж это? Ну да, такого, как Простыня, окоротить недолго, но разве с живыми людьми играют? Да еще ТАК. Она же его ведовским взглядом морочит!»
Этих двух детей Арина уже видела, издалека, правда, а Анютка тогда пояснила:
– Это Саввушка – сынишка Алексея. Он блажной, испугали его сильно, теперь не разговаривает и боится всех. А с ним Красава – внучка Нинеи, волхвы, она ее к нему приставила, чтоб лечила его. И он при ней присмотрен. Матушка попросила.
Еще тогда Арине подумалось:
«Лечит? Ну не сама девчонка, наверное, через нее волхва его своей ворожбой исцеляет, бабка рассказывала – так можно делать. Но как боярыня решилась? Знает или не знает, ЧЕМ такое лечение обернуться может? Или знает, но надеется вовремя отобрать у них мальчонку? Видно, совсем уж ничего не помогало, раз к волхве пошли, та им хоть какую-то надежду дала».
Тогда она не стала лезть к Анне с вопросами – не ей учить боярыню, но при случае решила исподволь все-таки выяснить – понимает ли та до конца, КАК и ЧЕМ волхва лечит, а уж потом решать – говорить с ней или нет. Однако то, что сейчас происходило, ни в какие ворота не лезло! Не могла этой поганке бабка такого позволить, никак не могла!
– Ты что же это делаешь?! – Арина шагнула к девчонке и схватила ту за ухо. Крутанула не сильно, но вполне ощутимо – так разозлилась на маленькую негодяйку, да и отвлечь ее надо было, чтобы с несчастного Простыни морок сняла. Может, и подзатыльник бы дала, да увидела испуганные глаза Саввушки и отпустила охнувшую от неожиданности девчонку. – А ну, прекрати!
