В заметках Линареса этот городок фигурировал как «гнездо порока». Если Федерико и осмелился сюда заглянуть, то лишь потому, что рядом были хорошие проводники, которые среди этой швали чувствовали себя как дома. Нам с этим не повезло. Впрочем, как и людям профессора Бергмана – они первыми влипли в нешуточную заварушку. Будь я проклят, но в этой сваре участвовала бо́льшая часть мужского населения Дель Торро! Пусть и не самая лучшая, но стрелять и орудовать ножами она умела.
Уличные бои – что может быть паскуднее и злее? Драка за каждый дом, словно именно эта развалюха станет последним рубежом, за которым наступит долгожданная тишина.
Кровавые и жестокие сшибки, схватки врукопашную и ненависть, которая выступает из-под ногтей черной кровью. Ты не убиваешь – уничтожаешь. Рвешь чужую, а зачастую и свою, плоть на куски. Выстрелами в упор, ударами ножей и, наконец, просто зубами! Я это проходил. Еще там – в нашем мире.
Вот и еще один не добежал до нашей баррикады! Споткнулся, схватился руками за живот и тотчас рухнул. В него попало еще несколько пуль, и тело слегка дернулось, словно человек был еще жив. Грязный оборванец! Какого дьявола ты ввязался в эту драку? Ты сдох! Сдох на этой разбитой лошадиными копытами улице. Твоя кровь еще не впиталась в придорожную пыль, а твое имя уже забыто. Ты ничто и никто!
Надорвать зубами бумагу патрона… Раз! Засыпать порох в дуло ружья… Два! Бумагу скомкать и запихнуть в ствол… Три! Утрамбовать бумажный пыж… Четыре! Загнать пулю… Пять! Шомпол долой… Шесть! Первый щелчок взведенного курка… Семь! Капсюль на брандтрубку… Восемь! Прицел… Выстрел!
45
В этот дом мы с Даценко ворвались почти одновременно, но с двух разных сторон. Два дюжих казака вынесли бревном дверь и тотчас ушли в сторону – прикрывать мне спину. С двумя револьверами – и пусть проклянут те, кто считает это пижонством, – прыгнул внутрь. Два выстрела! Еще два – залпом! На третьем один из револьверов заклинило – осколок капсюля попал между рамкой и барабаном, и он дал осечку. С капсюльными револьверами такое часто случалось, но это уже не столь важно.
Комнату заволокло пороховым дымом. Плевать! Я здесь не на стрельбище – мне мишени без надобности! Мне шум нужен! Шум, грохот, и чем больше, тем лучше, чтобы отвлечь этих бродяг от сотника! Ответный выстрел! Над моей головой треснула доска, разбитая шальной пулей. Противный звук! Словно кто-то вбивает гвоздь в крышку твоего гроба! Еще немного – и даже отпевать не пришлось бы: попов здесь нет, некому требы творить да кадилом размахивать! Хорошо, если кто-нибудь из казаков молитву прочтет по убиенному. Какой-то грязный оборванец бросил разряженное ружье и метнулся в сторону, но я успел выстрелить! Он жалобно – словно удивляясь коварной невезучести – вскрикнул, а потом взмахнул руками и рухнул на пол. Я присел – и еще один выстрел, в голову. Нам тут раненые без надобности! Позже поговор-р-рим!
Выстрел! Еще один! И еще! На втором этаже раздался грохот. Всего несколько секунд, и по лестнице покатились два бездыханных тела. Следом спустился сотник Даценко. Если и можно сравнить этого казака с машиной, то разве что с танком. Потому что в дыму слеп как крот, а в бою силен и страшен. Пронеси господь связываться!
– Наверху никого нет, – пробасил он.
– Чисто! – машинально отвечаю я, держа под прицелом нижний этаж.
– Откуда здесь чистота, Сергей Владимирович? – с недоумением огляделся сотник. Его шелковый бешмет испачкан в пыли и порван. На рукавах следы чужой крови. Даценко обвел взглядом комнату, скривился и даже плюнул: – Тьфу ты, прости меня господи! Грязно, как в жидовской ночлежке.
– От неприятеля чисто.
– Разве что… Только и неприятель здесь жидкий.
– Может, и жидкий, но они числом берут, твари…
– И тут вы правы, Сергей Владимирович, – вздохнул Даценко и начал перезаряжать револьверы. – Вы, как погляжу, не в первый раз под пулями ходите?
– Приходилось.
– В Америке?
– Нет. Давайте заниматься делом, Александр Николаевич! – отрезал я.
Пусть и не совсем приветливо, но не хватало мне допросы в полевых условиях устраивать. Слишком много их развелось, желающих узнать о жизни Сергея Шатрова.
Спустя полчаса к нам пробились еще три казака, а уж потом, общими усилиями, начали пробиваться на окраину Дель Торро. К вечеру все было закончено. Мы отбились. Отбились, а если быть точным, то пробились к одному из постоялых дворов, где – уже пятые сутки подряд – находилась в осаде команда профессора Бергмана. Хронологию событий будем восстанавливать позже! Сейчас не до записей…
Наконец все закончилось. Самое время выяснить обстоятельства этой стычки и, как это ни прискорбно, подсчитать погибших. И наших – из отряда Даценко, – и профессорских. Как оказалось – не единственные потери ученого в этой экспедиции. Месяц тому назад они были атакованы каким-то полудиким племенем и понесли тяжелые потери. Был убит хорунжий Плахов и семь казаков. Еще пять человек были тяжело ранены. Четверо из них умерли по дороге, а еще один скончался уже здесь, после прибытия в Дель Торро. Во время осады его отряд потерял еще шестерых. Увы, нападающих было слишком много. Около десяти человек было ранено. Трое – довольно тяжело. Сомневаюсь, что они доживут до рассвета. Мы тоже понесли потери. Четверо убитых и пять легкораненых. В числе убитых были и два волкодава, выделенных Курдогло. На казачьего сотника было страшно смотреть. Бо́льшая часть подчиненных – из его родной станицы. Тяжелое бремя – принести такую весть в семьи погибших.
Не спасало даже то, что его друг Ваня Кольцо, которого сочли убитым, объявился рядом с постоялых двором – живым и здоровым, да еще и привел двух пленных. Не знаю, где он ползал, но рыжая глина с него просто кусками отваливалась.
– В реку свалился, – пояснил он, – а ребята не разобрались толком, вот и закричали. Они же видели, как на меня каркадил бросился.
– Кто?! – выпучил глаза Даценко.
– Каркадил, – повторил Ваня и подкрутил обвисший ус. – Вот же тварь удивительная! Люди рядом жили, а все одно плавал и не боялся.
– И что?
– Ну… Я когда в воду упал, он на меня и бросился. Здоровый такой.
– Да не тяни ты! – не выдержал сотник. – Доло́жь, как положено!
– Упал я, стало быть… – буркнул урядник и попытался смахнуть налипшую на черкеску грязь, но только еще больше размазал. – Тут он. Каркадил, стало быть. Мне же недосуг с ним было возжаться, пока ребята воюют. Задушил.