— Как у вас в остальном-то дела? — задал я «вопрос вежливости».
— С корпусировкой есть обнадеживающие результаты, — похвастался Филипп Георгиевич. — Детально раздраконили образцы, помнишь, ты мне отправил спецкурьером «подарки» от комитетчиков?
— Вот как? — Черт, я столько всего передал «от КГБ» разным людям за последнюю пару лет, что толком не припомню деталей. — Было дело…
— Так вот, смежники полностью освоили монтаж «перевернутым кристаллом», — с гордостью заявил Старос, можно было ощутить, как он довольно улыбается, чуть прикрыв глаза. Однако, во всей видимости, он вовремя вспомнил, что работа, в сущности, к нему отношения почти не имеет, а информация может уйти к руководству слишком быстро, поэтому поправился: — Но это пока лишь в условиях опытной лаборатории, все под большим секретом.
— Это на специальных шариках из олова? — Я начал вспоминать детали.
— Именно, только там на самом деле целый техпроцесс, — не стал скрывать деталей руководитель «компьютерного» проекта. — Оказалось, что там целых четыре слоя! Нужно последовательно напылять хром, потом медь, защищать от окисления золотом, затем наносить специальный сплав олова со свинцом. И все это в нужную толщину, размер и форму, без помощи от наших неизвестных друзей мы бы наверняка возились пятилетку![376]
— Да уж, важный момент! — Я постарался выказать максимум понимания ситуации, хотя реально не очень внятно представлял, о чем идет речь. Данный момент как-то прошел стороной, в XXI веке мне с этим сталкиваться не случилось, да и в 60-х годах XX века тоже как-то не пришлось.
— Весьма значительное ускорение работы по сравнению с ручной пайкой выводов проволочками, — помог мне Старос. — И самое главное, брака будет меньше на порядок. Для нашего первого микропроцессора, конечно, это не критично, но вот перспективная модель в некоторых вариантах требует более сотни выводов, отказ от мультиплексирования упрощает кристалл…
— А в Штатах эту технологию уже массово применяют? — Я не утерпел и попробовал немедленно узнать глубину очередного хроноклазма.
— Вполне возможно,[377] — сам не зная того, успокоил меня Филипп Георгиевич. — В журналах я что-то встречал похожее, но результаты показались неоднозначными. Да еще там использовали дорогие висмут-иридиевые сплавы. Видимо, кто-то вложил большие деньги и наконец-то довел процессы до ума.
— Что ж, нам остается только качественно освоить, — постарался я плавно «закруглить» тему.
Впрочем, товарищ Старос и сам не горел особым желанием продолжать беседу о не слишком интересных технических тонкостях формирования шариков припоя. Так что, поговорив еще минут десять о разных производственных пустяках, мы распрощались, вполне довольные друг другом.
Как ни ждал я процессор, но первой в массовое производство пошла память. Может быть, это правильно, по крайней мере, все допущенные до секретов советской микроэлектроники специалисты от нашего будущего восьмибитного «чуда» не то чтоб отмахивались сразу, но и горячего интереса не проявляли. Удешевить игровой автомат с «Тетрисом»? Прекрасно! Выпустить новую серию «Денди»? Еще лучше! Что-то где-то автоматизировать, даже опыт на буровой есть? Какие вы молодцы! Поставить компьютер каждому инженеру на стол? Да вы, молодой человек, однако, юморист! Хуже того, в плане «науки», диссертаций и прочих ученых скилов работа Староса никак не котировалась, в представлении местных ЭВМ-гуру последний представляется пытающимся вылезти из опалы «производственником», который уцепился руками и зубами за последний шанс — воплощение странных идей протеже «аж самого Шелепина».
Зато при словах «быстродействующая полупроводниковая память сверхбольшой емкости» у окружающих в голове срабатывал какой-то триггер, и отбиться от сакраментального вопроса «когда?!!» становилось положительно невозможно. Небольшие пластиковые корпуса SRAM[378] оказались нужны всем, даже всесильная оборонка, в кои-то веки, ходила кругами, как акула перед броском, только вмешательство Шокина удерживало их от ультимативных требований отодвинуть в сторону повышение емкости чипа в пользу повышения устойчивости к поражающим факторам ядерного взрыва.
Первая продукция «пошла» в начале лета 1968 года, без всякой помпы, перерезания ленточек, золотых костылей, хлеба с солью, больших кнопок «пуск» и прочей атрибутики чиновных «первооткрывателей». Только краткая строчка в информационной рассылке, которую я регулярно получал от товарища Шелепина через фельдъегерскую почту, да несколько утопленных в фольгу корпусов DIP-16, в каждом из которых прятался целый килобит, доступный по 4-битной шине данных. Ничтожный, исчезающе малый объем по меркам 2010 года, но сколько из-за него было интриг, споров и даже, можно сказать, откровенного саботажа ответственных сотрудников НИИ точной технологии, в просторечии именуемого «Ангстрем».
…Началось все с того, что года два назад я, при ревизии провалившегося вместе со мной в прошлое устаревшего маршрутизатора Сиско 2611,[379] обратил внимание на откровенно большую и древнюю на вид микросхему последовательного порта RS-232. Еще не сильно пуганный излишней «фантастичностью» изделий полупроводниковой промышленности XXI века, я рискнул ее выпаять и без особой подготовки отдал «в копирование». Редкий случай, не прогадал. Чип на самом деле оказался простейшим, сделанным по технологии 6 микрон, всего лишь с двумя слоями металлизации. То есть более-менее доступным для технологий конца 60-х.
Еще большой удачей было наличие на микросхеме небольшого буфера, или, иначе говоря, памяти. Вот она-то и послужила прототипом для «новейших» чипов SRAM, благо скопировать топологию с поправкой на 10-микронный техпроцесс[380] оказалось не слишком сложно. Но это было только началом «битвы за килобит».
Поначалу задача получения чипа со всеми необходимыми для килобита 7056 транзисторами казалась вполне по плечу производству. И в принципе это даже соответствовало действительности… Примерно на полпроцента. Именно столько годных чипов получалось со стомиллиметрового диска «вафли».[381] В принципе это было не слишком плохим результатом, по крайней мере, ходоков от оборонки вполне устраивал этот мизерный КПД и соответствующая стоимость, идея конечности ресурсов СССР их «вмятины от фуражки» явно не посещала.
Я безуспешно пытался понять, как в XXI веке ФАБы справляются с большей на три порядка точностью. Видимо, принятый в конце 60-х годов способ литографии нуждается в накате глобального патча, но… Пока я придумывал, за какую ниточку нужно для этого дернуть, местные спецы пошли привычным путем. А именно, как когда-то в электронных часах для XXIII съезда КПСС, разделили чип на две части, которые в данном случае не только были совершенно одинаковыми, но еще и монтировались в один корпус.
