— Ты… ты… — Зина порывисто прижалась к нему, обняв обеими руками и шептала: — Миленький мой… Хороший… Радость моя… Ты не представляешь, что ты сказал… это целое направление… — ученый и женщина сочетались в ней самым невероятным образом.
— Тогда еще одну инъекцию эндорфинов… если не боишься…
— Нет, не боюсь… мне нравится, когда ты делаешь такие инъекции… даже очень…
— …Ну как, готовы к переходу?
Было двадцать первое февраля, раннее утро и площадь перед станцией Орджоникидзеград покрывали свежие мазки чистого, белого сухого снега; снег мелкой иглистой мукой вился в лучах фонарей, летел вдоль земли, подхваченный ветром, замирал застругами на сугробах, белым дымом сползал с крыш и колол щеки вместе с несильным февральским морозцем…
Еще вчера Виктору выдали его китайскую куртку, не обнаружив в ней ни бацилл, ни контактных ядов, вернули мобильник, паспорт и российские деньги, взамен забрав и оприходовав остаток местной валюты, документы, оружие, боеприпасы, и остальные местные вещи — кроме часов для Зины. Сегодня он ждал увидеть на этой площади толпу ученых, машины, аппаратуру, прожекторы и еще бог знает какой антураж научно-фантастических фильмов, но площадь была пустынна, как белая скатерть, и вокруг никого не было видно, кроме майора Ковальчука.
— Видите колышек? По моему сигналу начинаете идти, так, чтобы на счет "Пять" быть не далее одного метра.
— Понятно. И как это все действует?
— Понятия не имею. Ученые сказали, что есть точка перехода, она возникает случайно в пространстве и времени, но можно предсказать необходимую. Как настроение перед переходом?
— Нормальное… как-то не верится.
— Мне тоже, но посмотрим. А вы эффектно уходите — Нелинова с нашей помощью уже половину АМН подняла с постелей по поводу ваших эндорфинов. Еще не открыли, но уже наметили направления поиска возможных влияющих факторов — от акупунктуры до джаза, поставили вопрос о всесоюзной системе эндорфинной гигиены и планирования здорового общественного счастья…
— Что?
— Ну, эти ваши эндорфины, помимо всего прочего, отвечают за ощущения радости и счастья. Вы же сами рассказывали. Так что можно регулировать ощущения счастья в обществе, так, чтобы не было упадочнических настроений, но не чересчур, конечно, а то так и смысл творчества и любви потеряется.
"М-да, дал в руки технологию. Как у Стругацких: "Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный". Вместо счастливого будущего — разумно счастливое настоящее. И, самое главное, управляемое. Кому-то можно дать вечный кайф, кого-то сделать несчастным или вообще зачморить. И в чьих руках это завтра будет? И вообще, успеет ли даже такое счастье к людям, или через час над Брянском повиснет атомный гриб?"
— Время! Приготовьесь!
— Готов.
— Начинаю отсчет! Пять…
Виктор сделал первый шаг.
— Четыре… три…
Колышек приближался. Снег под ногами как-то предательски скрипел. Только бы льда не было — не хватало растянуться.
— Два…
Вот уже недалеко. Надо чуть шаг пошире.
— Один…
Рядом. И?
— Но…
Из-под ботинка брызнула вода и снеговая каша.
— Ч-черт, лужу как-то не заметил…
Впереди и слева от Виктора стоял серый квадрат силикатной пятиэтажки с продмагом на первом этаже. Каким милым он ему показался в этот момент!
Роковой вокзал стоял сзади на своем месте — перекрашенный и без звезды на шпиле. Виктор на всякий случай вошел в кассовый зал через другую дверь. Внутри все было, как и в его времени.
Приключение закончилось.
Началась его обычная жизнь. И в этой жизни надо было взять билеты.
Касса с евроокнами и пластмассовым подоконником казалась даже какой-то не совсем знакомой. Виктор спокойно дождался ее открытия, и, как старому знакому, обрадовался монитору системы "Экспресс". Кассирша была не выспавшаяся и немного путалась, пока набирала и распечатывала разноцветные бумажки, но Виктор был готов простить ей все.
Он чуть не поскользнулся на обледенелом пешеходном мосту, вспомнив, что и в нашем времени надо быть осторожным. Каждый шаг по Бежице теперь напоминал ему о возвращении.
Вот длинное здание Тимашковых с рекламой и стоянка частных авто со шлагбаумом.
Вот серый прямоугольник общаги, населенный ИЧП, на месте старой церкви.
Паутина троллейбусных проводов вместо трамвайных рельс.
Строящееся здание напротивв почты и бетонные глыбы универмага.
Силикатная застройка Куйбышева — она как-то ниже стоявших здесь сталинок.
Зеленая хрущевка, одна из первых в Бежице.
"Китайские стены" по 22 Съезда КПСС.
За Институтом и магазином бытовой техники Виктор повернул на Орловскую.
Он шел в сторону Десны.
Он шел домой.
Уже совсем недалеко от дома, когда он шагал мимо детской площадки, той, что напротив аптеки, его окликнул молодой высокий человек в такой же, как и у него, китайской куртке.
— Виктор Сергеевич, можно вас на минуту?
Виктор не спеша подошел ближе, стараясь, однако, на всякий случай держать дистанцию. "Интересно, кому это из моих знакомых могло понадобиться ждать меня в такой ранний час здесь по такой мерзкой погоде? Что-то случилось?"
Мужчина тоже подошел с детской площадки на тротуар и стал напротив Виктора, так, что лицо мужчины стало хорошо освещено уличным фонарем.
Это был майор Ковальчук, в одежде, которая вполне сошла бы за современную. Правда, куртка была явно из натуральной замши.
— Здравствуйте, Виктор Сергеевич.
— Здравствуйте. А как вы…
— Странный вопрос для человека, который сам только что оттуда.
Возникла недолгая пауза; Виктор огляделся. В домах наугад сияли прямоугольники окон. На ветках покачивалась обледенелая на ветру изморось. Мимо в сторону III Интернационала, объезжая колдобины со снеговой кашей в воде, протащилась какая-то иномарка. Наступало обычное российское утро, в центре которого стоял обычный агент из другого мира.
— Надо так понимать, я вам снова понадобился, — решился первым нарушить молчание Виктор.
— Фраза прямо как в шпионских фильмах, — усмехнулся Ковальчук. — Но вы правы. Когда вы сюда вернулись, то, верно, думали, что это уже конец? А это только…
Часть III. Рейх, вечный рейх
— …Иногда человек знает, что его ждет впереди. А иногда — обстоятельства распоряжаются по своему, — философски заметил Ковальчук.
Виктор не знал, что ответить. История откровенно его достала. Сначала попасть из пусть даже не совсем счастливого российского настоящего в СССР 1958 года, причем в альтернативный СССР, где Великая Отечественная должна вместо 41-го начаться в этом самом 58-м, да еще и быть ядерной, чуть не оказаться похищенным монстрами, встретиться с живым Берией, вернуться обратно в наш мир до этой войны, и в двух шагах от дома повстречаться с майором МГБ из 1958 года, заброшенным в наше время…
— Если не секрет, вы тут один, или с целым десантом?
— Один. А Вы хотите спросить, не боюсь ли я, что вы сдадите меня в ваши компетентные органы? Да что вы! В то, что я из прошлого, у вас никто не поверит. Как подозрительного гражданина… ну, это тогда надо тут каждого второго хватать. Вот, например, того — и он указал на какого-то бредущего мимо по тротуару гота. К тому же учтите разницу в нашей с вами физической и иной подготовке, а также то, что у вас тут народ не прибегает на помощь. Скорее, наоборот. Да и вообще — зачем? Я здесь не шпион, не диверсант, а просто частное лицо. Даже не иностранец. Мы с вами оба родились в СССР, оба дети империи. Вы не находите?
— А нарушение правил въезда?
— Каких правил? Назовите закон РФ, регламентирующий въезд из другой эпохи. Допустим даже, такие бы правила были. Но тогда и вы их тоже нарушили. Вас куда-то сдавали, арестовывали, ограничивали свободу передвижения?
Виктор промолчал. Регистрация, конечно, была подпиской о невыезде, но сугубо добровольной.
— Скажите, Виктор Сергеевич, кто из нас двоих мыслит, как гражданин демократической страны, а кто — как житель государства с полицейским режимом?
"Ладно" — подумал Виктор, "посмотрим, чем я вам понадобился. На словах все белые и пушистые".
— И какие услуги от меня здесь потребуются? Достать паспорт, деньги, найти квартиру, помочь устроиться в какое-то учреждение? С кем-то встретиться, что-то кому-то передать?
— Виктор Сергеевич, наши коллеги из ближайшего будущего, конечно, инициировали создание многих хороших полезных фильмов, они формируют чувство бдительности, и мы тоже этим займемся у себя. Но я уже сказал, что никакой тайной деятельности, ничего, противоречащего вашим законам, я здесь вести не собираюсь. Кстати, паспорт от вас не потребовался бы.
