– Так нельзя, – покачал головой я.
– Да чего ты боишься? – хмыкнул Лис. – Ясен пень, когда Штаден обнаружит, что у него корону тиснули, – на дерьмо изойдет. Но крик-то не подымет. Не пойдет же в самом деле стучать гетману, что у него памятный сувенир куда-то пропал. Погрызет локти и успокоится.
– Я не о том, – перебил я. – Как бы тебе это объяснить…
– У тебя опять гонор играет? Хоть облезь, но оближь![36] Чужое брать некрасиво?
– И это тоже, – кивнул я. – Но, видишь ли, корона – это не просто головной убор, украшенный драгоценными камнями. Это вещь священная, ее нельзя красть. Вся эта суета с похищениями ее просто оскорбляет, унижает, что ли.
– Ага, это ты верно подметил. А дядя твой, выходит, ее сюда на выставку прихватил. Так сказать, в целях культурного просвещения масс.
– Нет, – покачал головой я. – Но с этого все проблемы и начались. Помнишь, что царь Иван говорил, если б не шапка Мономаха, он бы на побег Гернеля плюнул и забыл.
– Ты его больше слушай, он много чего говорил. Лучше скажи, что ты предлагаешь.
– Можно сообщить Вишневецкому, что венец здесь, у него под носом. Главное, проследить, чтобы Штаден не успел его кому-нибудь передать или спрятать. Обнаружение похищенной короны – достаточно веское основание, чтобы взять кромешника под стражу. Пусть до поры до времени венец остается у гетмана. А когда мы вернемся с Катариной, он сам преподнесет шапку Мономаха Рюрику. По-моему, это очень даже символично.
– Тоже ничего, – кивнул Сергей. – А если не преподнесет? Предлагаешь его за это отчитать и поставить в угол? Не горячись, капитан. Таких козырей Вишневецкому давать не стоит. У него и без того полная колода тузов. Да к тому же – ну, положим, арестует он Штадена, узнает об этом Грозный, начнет суетиться, тут-то шапочка и выплывет. И хана всему, как говорят в Орде.
– Пожалуй, ты прав, – вынужденно согласился я. – Тогда я вижу единственный вариант.
– Какой же?
– Нужно заставить Штадена бежать в Ливонию вместе с короной и по дороге создать такие условия, чтобы он был вынужден добровольно передать нам царский венец.
– Ни фига себе задачка! Как ты это планируешь провернуть?
– Пока не знаю, может, ты что придумаешь. Но ясно одно – пришло время снова явиться пред ясным взором сотника.
– Зашибись. – Лис иронично зааплодировал. – Назначь ему романтическое свидание на лесной опушке.
– А что, хорошая мысль, – усмехнулся я. – Напишу ему записку, что срочно хочу его видеть по неотложному делу.
– По большой нужде, – фыркнул Лис.
– Не остри, – поморщился я. – Все может получиться очень даже здорово. Записку, – я кивнул на домового, продолжавшего смотреть на нас из дверного косяка, – вот он теперь же и доставит.
Как бы ни относился я к Генриху Штадену, как бы ни оценивал его поступки, но числить среди трусов отчаянного вестфальца не приходилось. Здоровый авантюризм толкал этого человека на действия, которые граничили с преступлениями и зачастую переходили эту границу. Рожденный в семье довольно бедной, он страстно рвался к богатству и власти, не жалея ни себя, ни тем более окружающих. Та игра, которую он задумал в Москве, грозила Руси разорением и гибелью тысяч и тысяч жизней. Но Штаден, похоже, был в восторге от собственной затеи, и сейчас, когда по воле случая в его руках оказался царский венец, он, должно быть, расценивал это как знак свыше.
Так по крайней мере полагал я, назначая встречу опричному сотнику. Мне была неведома причина, по которой во время недавнего разгрома Рюриковой армии Генрих оставил мне жизнь, не нажав вовремя на спусковой крючок. Как утверждал позже Лис, кромешник попросту опасался, что пуля не свалит меня сразу, и я успею дотянуться до него клинком. Может быть, и так, но мне почему-то казалось, что он по-прежнему связывает со мной часть своих планов. Сейчас мне предстояло убедиться в этом или же быть наказанным за самонадеянность.
Я стоял на лесной поляне, невдалеке от проезжего тракта, ожидая появления «старого приятеля». Солнце, еще не отошедшее от ночной истомы, карабкалось вверх по небосводу, едва-едва проглядывая сквозь верхушки деревьев.
– Во, капитан. Картина Саврасова «Грачи прилетели», – раздалось на канале связи. – В смысле, черноперые нарисовались.
В этот же миг над лесом прозвучал хриплый крик старого ворона, и откуда-то неподалеку ему вторил другой, почти такой же. Это наблюдавший за дорогой Лис подавал сигнал казакам Гонты изготовиться к бою, на случай, если долгожданные гости окажутся чересчур бескомпромиссными.
– Остановились, – комментировал напарник. – Штаден кого-то отряжает назад в лагерь, с понтом, чего-то забыли. Вот же продувная бестия! Все, надень улыбку на лицо. Наш мальчик мчит к тебе буквально на крыльях любви к чужому имуществу.
Наблюдения моего друга были, как всегда, верными. Штаден появился на поляне и, увидев меня, тут же спешился.
– Вальтер! Уж и не надеялся снова тебя увидеть. Тем более здесь.
– Отчего же. – Я шагнул к вестфальцу, протягивая руку для приветствия. – Неужто ты и впрямь решил, что я примкнул к мятежникам?
– Честно сказать, – усмехнулся сотник, – после нашей последней встречи у меня для этого были веские основания.
– Пустое, Генрих. Видит Бог, пустое, – отмахнулся я. – Ваш человек – Никита Порай – оказался предателем. Это он помог в свое время бежать моему дяде и все последующие месяцы был глазами и ушами самозванца. Именно Никита под дулом пистолета заставил меня следовать за ним. Согласитесь, в этот момент было глупо ему перечить.
Генрих молча кивнул. У меня не было сомнений, что он, как и большинство европейцев, в подобной ситуации поступил бы точно так же.
– Порай довез меня до лагеря мятежников, и там, спасибо дяде, я был принят вполне радушно. К вашему сведению, Якоб Гернель тоже отнюдь не в восторге от своей участи. Как он мне рассказывал, причиной его побега из Москвы стала некая темная история с пропажей каких-то драгоценных каменьев. Он давно уже собирался покинуть Россию. Теперь же, когда мы наконец встретились, это сделать будет намного легче. – Я широко улыбнулся. – Смею вас заверить, Генрих, при императорском дворе дядя имеет намного больший вес, чем ваш покорный слуга. Можете быть уверены, теперь, – я лукаво подмигнул опричнику, – нам будет обеспечен самый радушный прием.
Штаден усмехнулся в ответ одними губами.
– И все же, Вальтер, как вы оказались здесь?
– Что в этом странного? – Я пожал плечами. – Когда вы столь блистательно разгромили мятежников – у меня нет ни малейших сомнений, что именно вы разработали план боя, – я попросту развернул коня и помчался к Вишневецкому.
