— Что у тебя, Свиридов? – Атлетического вида казах выговаривает слова с дикцией телевизионного ведущего.
— Не можем с подследственностью определиться. Потерпевшая с грудным ребенком с утра здесь.
Полковник читает не по чину малозначительные бумаги. Палец вдавливает кнопки внутреннего телефона.
— Татьяна Петровна, у вас сколько дел в суд ушло в этом месяце? Вам перспективный материал принесли, почему не берете? Да, который Свиридов принес! Со следствием сами разбирайтесь! Сейчас он зайдет.
— Иди. – Айбулат Кимович, золотой человек, возвращает материал. – Если что, ко мне зайдешь.
— Так точно. Спасибо.
Первый этаж.
— Где документы на телефон? Стоимость какая, где чек?
— Какой чек? Куплен на рынке два года назад.
— Бери, где хочешь, справку о стоимости. Цена должна быть больше 2500 рублей, иначе пиши отказной.
Телефон и правда дорогим не назовешь. Уголовная ответственность за самоуправство предполагает значительность ущерба. Такой ущерб наступает после отметки в 2500 р. Ебаный насос! Еще год назад ущерб оценивали собственники. В пределах разумного. Справку теперь подавай! Зимой другу уважаемого прокурора малолетка морду набил. В том же дознании дело возбудили сразу без медицинского освидетельствования. Переквалифицировать всегда можно.
Стекла в машине опущены, Ольга на заднем сиденье, ребенок кряхтит, как дед на смертном одре.
— Что с тобой?
От фотомодельного вида остались воспоминания.
— Отвези нас домой, не надо мне ничего! – К дрожащим губам от глаз черные полоски.
Истерики только не хватает.
— Едем, едем. Посидишь дома, пока закончу.
Днем дороги свободные, солнце печет не по–весеннему.
Перед домом Ольга выходит не сразу.
— Вы не можете 300 рублей одолжить? Ребенка кормить нечем.
Ребенок – дело святое. Не отдаст, конечно.
Неподалеку магазин по продаже сотовых телефонов б/у. Продавец, длинный худой парень, с изумлением внимает майору:
— Мне нужен какой‑нибудь документ, подтверждающий стоимость телефона Nokia…
— Старая модель, мы такими не торгуем даже.
Парень сообразительный – предлагает пустой бланк с печатью ИП.
Ничего не остается, как вписать самому вписать модель и нужную сумму.
Колдоебины дороги, Олд Спайс не справляется, пятна под мышками, первый этаж, Старшилина.
— Я до 16 часов материалы рассматриваю. Сейчас 16–15, приходи завтра.
— Какой завтра! Жулик пока здесь, в раскладе!
Старшилина вздыхает, мелькает тень Айбулата.
— Ладно, давай посмотрю.
— Что это за справка? Чек нужен, официальный документ.
Где его взять, родить если только. Или высрать.
— Татьяна Петровна! Я поехал в прокуратуру, напишите на сопроводиловке, что смотрели.
— Ничего я тебе писать не буду, езжай куда хочешь! – Старшилинские слюни по всему кабинету.
Прокуратура расположена в отдельном здании через четыре квартала, на радость полицейским водителям. Отвез туда пару раз следователя, день прошел.
Культурный уровень прокурорских работников на порядок выше. Помощники прокурора предельно вежливы. Вежливость, подкрепленная полномочиями, не позволяет возражать.
— Виктор Андреевич, завтра адвокат такую же справку принесет о стоимости телефона в 500 рублей.
— Так что, отказной писать?
— Решение Вам принимать.
— Спасибо.
«…в связи с отсутствием объективных данных, свидетельствующих о насилии в отношении гр. Назаровой О. А., а также невозможностью оценить реальный ущерб, в действиях гр. Дорофеева С. В. усматриваются признаки административного правонарушения по ст. 19.1 КоАП РФ.
Учитывая вышеизложенное, в соответствии со ст. ст. 144, 145, ч. 2 п.1 ст. 24 УПК РФ в возбуждении уголовного дела отказать за отсутствием состава преступления…»
— Так, что, начальник, я пошел? – Дорофеев старается не выдать злорадства голосом, выдают бесенята в глазах. Злые, черные глаза сверлят бывшего опера.
— Славянский шкаф?
— Был шкаф, да весь вышел.
Друзья узнали друг друга по голосу и манере разговора.
— Проблемы?
— Нет. Так, поговорить. Если не занят.
— Завтра днем. Квадрат «М».
Верный друг – лучше любого психоаналитика.
Свиридов стер последний номер, вернул копеечную «моторолу» соседу по столику. Мужик в рабочей спецовке опрокинул стакан, дыхнув перегаром, спросил:
— Что, достали, брат?
Виктор положил полтинник на стол.
— Спасибо. Выпей за справедливость, что ли.
— Дешево ты ее ценишь. – Работяга даже не взглянул на деньги.
Свиридов вышел из рюмочной, поежился. В фланелевой рубашке с коротким рукавом вечером прохладно. Две рюмки водки душу не согрели.
Дмитрий встал, потянулся – плечи назад, грудь вперед, хрустнули позвонки, мышцы обрадовались притоку крови.
— Ну что, посмотрим, что нам господа журналисты переварили.
Шестая кнопка на пульте заряжена на срально, пардон, сериально–новостной канал. Интернет в последние месяцы заболел новостной диареей, заразу разносят интернет–бойцы – сутулые блогеры с припухшими лицами, подростки между сеансами мастурбации. Доверять можно только собственным глазам.
Дмитрий не любил журналистов, новые быдло–сериалы ненавидел. Но данный канал выбран именно из‑за бесшабашности подачи новостей. Отсутствие первоначальной цензуры, элементарного благоразумия давало возможность смотреть между пикселей. Надо отдать должное, журналисты в погоне за жареными фактами не вылезали из горячих точек. Что‑что, а новости всегда выходили интересными по форме. Кабанова интересовали не только подаваемые факты, а еще поведение журналюг при этом, задний план, людская масса, настроения толпы.
Как всегда, лучшая картинка с мест, подконтрольных США и Израилю. Кудрявый журналист кривит губы в улыбке, глотая микрофон, докладывает о завершении вывода американских войск из Афганистана. На фоне бесноватой толпы, ощетинившейся зелеными флагами, проходит колонна ощетинившейся стволами бронетехники. Среди БТРов просматриваются черные лимузины. Дипломаты с семьями?
Дикие народы радуются. Наивные, теперь нет у вас вооруженных заложников. Теперь, господа, достаточно пары ядерных бомб, чтобы превратить агрессивный регион в смрадную пустыню. Американцы сплачиваются на своем континенте.
Москва. Предвыборные пляски св. Витта второго этапа демократических выборов. Президент в своем репертуаре. Льет гранитные слова о необходимости обустройства избирательных участков интернет–урнами. Веки снова набрякли больше обычного, брыли обвисли, неровный макияж на сером лице. Попивает бедолага. Срок замены подходит, задачи выполнены, вертикаль — железобетон на глиняных ногах. А тандем, того, развинтился.
