Свадьба прошла по традиции, на несколько минут на церемонию заскочил сам председатель СНБ всемогущий Рустам Иноятов — но надолго не задержался. Пожелав молодожену счастья и передав подарки: традиционный, от Комитета национальный мужской халат чапан и современный, от руководства, ключи от новенького Mitsubishi Pajero — покатил дальше по делам. Но и само присутствие на свадьбе Иноятова, пусть и минутное стоило того — специально для этого сочетались не в Самарканде, куда Иноятов бы не поехал — а в Ташкенте, в одной из центральных мечетей. После обряда, одарив муллу — вернулись обратно…
Поскольку Рахимов был едва ли не главным в области по узбекчилику, если не считать начальника областного СНБ генерала Ойбека Кесенова и местного хокима[88] Ташмирзы Какаева — на свадьбу приехали все местные баи и представители власти, а тот кто не смог приехать — прислал не один подарок, а два, второй — чаще всего пухлый конверт с деньгами, в качестве извинения. Но большинство — приехали. Первым конечно же стоит отметить Солтана Мурадова, заплывшего жиром бая, представителя Узпахтасоноат[89] в Самарканде и области. Хлопок в Узбекистане был в чести и почете, он, да газ были единственным предметом экспорта и поэтому Мурадов был наверное даже богаче чем Какаев, хотя ему много приходилось отдавать наверх, кушать-то все хотят. В отличие от всех остальных, Мурадов не бросал украдкой жадные взгляды на висящих в полутьме на ветвях, мерзнущих, но стоически переносящих все это обнаженных девочек-школьниц, его они просто не интересовали. Вся область знала, что Мурадов предпочитает маленьких, не старше двенадцати-тринадцати лет бачат, которых забирает из крестьянских семей, и что в его доме у него целый их гарем.
Что поделаешь, у каждого свои вкусы, и не один он такой в Узбекистане.
Следом за ним сидел Какаев, уже готовый — учился в молодости в комсомольской школе, и оттуда вернулся большим любителем водки, а следом за ним сидел Ахмед Берзенов. Этот персонаж был поинтереснее — один из местных баев, у него в собственности было три бывших колхоза, вместе с их работниками, которые теперь превратились в рабов — но помимо этого он занимался кое-чем еще. Половина Узбекистана знала: если человек тебе должен и отдал за долг своего сына или дочь — свези их к Берзенову и ты получишь за них свои деньги. Берзенов скупал молодых и здоровых рабов, без разницы какого пола и куда-то отправлял их. Дело это было темное, и он предпочитал ни с кем по этому поводу не объясняться — зато отстегивал увеличенную вдвое дань и Какаеву и Кесенову и самому Рахимову и Ахатову, начальнику областного УВД, и никогда не стонал, что дань непомерна и не пытался увильнуть от ее уплаты — просто платил и все. Судя по подарку, им преподнесенному — новенький Mercedes G500 — он тоже в этой жизни не бедствовал.
Дальше сидел и Рамза Ахатов, начальник местного УВД и враг Рахимова, низенький, жилистый, в черных очках и с усами, кончики которых воинственно задирались вверх. Ахатов был врагом Рахимова хотя бы потому, что сам Рахимов начинал свою службу на трассе ГАИшником еще в советские времена, и очень не хотел об этом вспоминать, а Ахатов знал это и постоянно напоминал. Милиция имела такой солидный источник денежных поступлений как дороги и стоящие на них дорожные полицейские — и тем не менее Ахатов от жадности не упускал ни единой возможности заработать, то и дело норовя залезть своей ложкой в миску КНБ. Рахимов даже попытался сместить Ахатова, заставил одного из задержанных молодых дехкан написать в своих показаниях, что Ахатов тайный сторонник Хизб-ут-тахрир[90] и у него в доме висит портрет Тахира Юлдашева, и он говорил, что как-только будет сигнал — он сам перейдет вместе со всем УВД на сторону исламистов. Это было самое страшное, что только можно было себе представить в современном Узбекистане, за такое люди умирали под пытками в застенках СНБ- но посланная в Ташкент "телега" обернулась тем, что ему вызвал его непосредственный начальник и вылил на него ушат дерьма, обозвав напоследок джалябом[91]. Короче говоря — сто восьмой номер[92].
Видимо, у Ахатова наверху была мохнатая рука — да и удивляться было нечему, если предположить, сколько ему поступает только от дорожной полиции на карман, и сколько он отстегивает наверх.
Еще дальше сидели директора некоторых оставшихся в Самарканде с советских времен предприятий, худо-бедно работающих. Не было только директора завода, собирающего японские микроавтобусы — он напрямую с Ташкентом работал и его трогать было нельзя. Даже дань с него не брали.
За другими достарханами сидели в основном родственники, ближние и дальние, которых по случаю свадьбы необходимо было уважить и жители его махали[93]. Как и во всех традиционных обществах, в узбекском твоей силой была сила клана или махалли, которая стоит за тобой. Восточный человек не может быть в одиночестве, он постоянно должен ощущать помощь и поддержку близких людей, пусть даже их и нет в данный момент рядом. Если с ним что-то случится — махалля не оставит его, всегда поможет — а он должен помогать ей, пока в силе. Тем более в Самарканде где они сидят как на пороховой бочке: в городе полно таджиков, а таджики — это исламисты и наркоторговцы, благо Афганистан под боком и гражданскую войну, унесшую за сотню тысяч жизней они у себя додумались учинить. Потому то и был его батальон одним из самых боеспособных и хорошо оснащенных в КНБ, случись чего — он должен принять на себя первый удар.
Уже стемнело, слуги зажгли светильники, разбавившие черный бархат весенней ночи матовым, дрожащим светом, специально приглашенные им музыканты играли его любимую свадебную "Ёр-ёр", он мысленно подсчитал стоимость сегодняшних подарков: две автомашины иномарки, арабский скакун, два дорогих ружья, конверты с деньгами — не один миллион сумов[94] набирается. Если не больше. А за Амину он всего двести тысяч сумов заплатил, да подарил ее семье несколько ослов, которые его люди отняли у крестьян. Выгодное дело!
И сама Амина опять же… остается только надеяться, что она не растолстеет как ее сестра…
А ведь с чего начинал! Простым ГАИшником на дороге, отец последние деньги отдал, чтобы купить ему эту должность. Учился в России, там его чуркой называли. Потом стоял на дороге, из десяти рублей девять отдавал начальству. Брали все, потому что брали не для себя — для начальства, а если не будешь брать — найдут другого кто будет, только и всего. Хорошо, что познакомился в таджикской общине с человеком и умудрился ему услугу оказать — а тот, вернувшись на Родину не забыл. Сам он в СНБ перешел, как-только Узбекистан независимость получил — ну и Рахимова за собой перетянул, потому что везде свои люди нужны, если хочешь продвигаться наверх — сколачивай из верных людей команду с самого низа, тогда будешь баем. Ну и Рахимов… понял, что надо делать, не зря три года на дороге отстоял…
