— Ты собираешься обосноваться тут надолго?
— Нет, весной мы пойдём на юг, — ответил я. Свен внимательно посмотрел на меня:
— На юг? А нет ли у тебя карты? — я молча вынул листок. — Знакомая рука, — заметил
Свен. — Это не Йенс ли Круммер рисовал?
— Йенс, — кивнул я.
— А Гунар конунг жив? — Свен произнёс имя "Гюнтер" на скандинавский лад.
— Жив, — сообщил я и добавил: — У нас с ним был поединок. Я победил тогда…
— Победил? — Свеня взял у меня листок. — Вот, посмотри… Это острова Северные
Спорады. Йенс не знает, но вот тут, — он отчеркнул один из островов ногтем, — обосновался итальянец Нори Пирелли со своей шайкой. Это настоящий сброд, а самого Нори зовут "Мясник" и за дело. эти выродки держат рабов и нападают на всех, кого могут одолеть легко, а чуть что — прячутся на своём острове, а его берега неприступны… Четыре года назад, когда мы ещё не жили на Скале, я и ещё трое морских вождей пробовали выкурить этого ублюдка оттуда, но только зря месили воду вёслами — он посмеялся над нами со своих утёсов…
— Мало негров, — пробормотал я, — ещё и свои какие-то дегенераты…
— Не говори… — вздохнул Свен. — Ты будь осторожней, у него много людей.
— Спасибо, — кивнул я. И поинтересовался: — А скажи, многие плавают — вот как вы?
— Многие, — он кивнул. — В основном — наши, северяне. Не меньше двух десятков… Но
есть и ваши, русские — тоже с севера, а в Чёрном и, говорят, Каспийском морях — казачата. И по Средиземному тоже кое-кто из местных плавает… — Свен вдруг предложил: — Послушай, князь, если ты одолел Гунара конунга, то ты, должно быть, хороший боец. Так, может, ты не откажешься поразвлечься со мной на берегу с клинками в руках?..
…У Свена оказался длинный тяжёлый палаш с массивной гардой. А в левой он держал шпринг-клинге — дагу, от основания которой со щелчком отделились два "пера". Сам по себе норвежец был здоровей меня. На левом плече бугрился шрам. Но он, в свою очередь, с интересом рассматривал меня и, кивнув на мою грудь, спросил:
— Кто тебя так?
— Пещерный медведь, — объяснил я, — недавно. У меня и рука была сломана, ну да
ничего… Начали, ярл?
Он отдал мне салют, и я, ответив ему тем же, принял стойку. Было тепло, но с залива тянул прохладный ветер, и я подумал вдруг, что в тех местах, из которых мы пришли, чего доброго, уже настоящие заморозки…
…Первые мгновения схватки оказались чисто фехтовальными. Мы оба стояли в четвёртой позиции — кисть правой руки ладонью вправо, большой палец сверху на рукояти. Палаш Свена был подлиннее, чем мой, он и начал: нанёс укол с переводом мне в грудь. Я взял четвёртую защиту, отшвыривая палаш Свена влево и с выпадом атаковал уколом вниз — в живот. Свен первой защитой отбил мой палаш влево и красиво уколол с кругом в грудь. Я молниеносно ответил третьей круговой, и мы отскочили друг от друга.
— Красивая фраза, — оценил Свен, покачивая палашом. — Сколько занимался?
— Меньше полугода, — признался я.
— Вот как… — двинул бровью Свен. И его палаш сверкнул молнией, обрушиваясь на меня
141.
сверху чуть наискось. "Плащ Одина" — таким ударом не просто убивают, таким ударом рассаживают противника от плеча до бедра, "делают из одного двух", как шутили предки Свена. Конечно, меня сейчас он бы не стал рубить, но грохни вот так плашмя — и дух вон на полминуты, не меньше…
Но я ждал чего-то подобного! И увернулся, выскочил. Из-под удара, завертевшись волчком, кругом рубанул Свена по ногам — он подскочил, едва не поймав мой палаш дагой, а через мгновение от столкновения длинных клинков белёсым веером брызнули искры. Ещё раз! Ещё! Удары отдавались даже в локоть. Я обалдел — спасаясь от моего выпада в бедро, Свен сделал фляк — кувырок с места назад, а в следующую секунду на мой палаш сверху обрушился такой удар, что оружие вышибло у меня из руки!
Не знаю, почему я не растерялся. Может быть — из-за долгих недель тренировок. А может быть — ещё и потому, что на берегу собралась чуть ли не половина моего "племени".
Я "заклинил" палаш своей дагой. Выбить его у Свена у меня просто не хватило бы сил, но, крутнувшись, я отбросил — отвёл — его руку в сторону, помешав действовать "шпрингом" и одновременно оказавшись спиной к норвежцу. Сгибом правой руки я захватил оказавшуюся над моим плечом сильную шею Свена — и, швырнув его вперёд через бедро, подхватил свой палаш. Как раз вовремя, чтобы успеть отбить его удар — он приземлился на ноги! Раздались аплодисменты — хлопали все и, кажется, нам обоим.
Свен улыбался.
— Вар со гуд, — одобрил он.
— Так со мюкет, — кивнул я. Свен весело расширил глаза:
— Ты знаешь норвежский?!
— Нет, — огорчил его я, — просто читал одну книжку и нахватался.
— Про викингов, конечно, книжку? — уточнил Свен.
— Ты знаешь — не про викингов, — вполне дружелюбно ответил я. — Про Вторую
мировую. Ну что, ярл — мяса на обмен у нас нет, но обедом мы накормим всех, — краем глаза я поймал выражение лица Ленки Власенковой и не смог не усмехнуться.
* * *
— Зеленоглазая — твоя девчонка? — спросил Свен, когда мы после обеда сидели возле
ручья. Я довольно долго молчал, потом вздохнул:
— Вообще-то… ну вообще-то, мне кажется — да. А как ты догадался?
— Это видно, — уверенно сказал Свен. — Ты не видел, как она смотрит тебе в спину. Ей
нужен только ты. Она тебе об этом ещё не говорила?
— Нет, — слегка ошарашено ответил я.
— Скажет, — уверенно заявил Свен. — Это вопрос времени.
— Хорошо бы… — еле слышно прошептал я в сторону, а Свен спросил: — А у тебя есть
девчонка?
— Есть, — кивнул Свен, — но мой опыт тебе не пригодится. Она испанка, и я убил её
парня, а её саму изнасиловал возле его трупа, — он говорил об этом очень просто, а меня покоробило. — Тогда убили моего друга, и я очень мало думал о джентельменстве… Но получилось так, что она привыкла ко мне. И даже ждёт, когда я должен вернуться… Им ведь чаще всего всё равно, с кем жить, лишь бы чувствовать себя защищёнными.
— Танюшка не такая, — возразил я. — Она сама кого хочешь защитит.
— Да, по ней это видно… У вас вообще хорошие девчонки, но твоя зеленоглазая похожа
на валькирию. Ты знаешь, кто такие валькирии?
— Я читал ваши легенды…
На скале над пещерой появился Саня. Он огляделся с гордостью взобравшегося на конёк крыши первого петуха микрорайона и, словно муэдзин, заунывно и громко заорал:
— Девушки-и!.. Девушки-и!.. Девушки-и!.. Девушки-и!.. Девушки-и!..
На восьмой или девятый вопль из пещеры высунулась его собственная сестра и
