Да ещё беспокоиться начал. Мысль запоздалая в голову пришла — я же в ручье намутил, особенно когда в яму ухнул, а течение как раз в ту сторону уходит, где предполагаемая засада сидит. А ну как заметят муть в воде?
Долго ожидать не пришлось. Только устроился поудобнее, только согреваться начал немного, землю под собой нагрел, как глухой топот копыт и услышал. Разом и про холод позабыл, и дрожь куда-то ушла. Замер, стараюсь даже дышать через раз, ну и пистолет в чуть расслабленной кисти держу, жду.
А вот и лошадка с всадником. Ан, нет, без всадника! Это я голову второй лошади за всадника посчитал. Бывает, ошибся. Через кустарник в ту сторону не особо хорошо тропу видно. А хозяина лошадок я почти сразу же и увидел. Не заметил в первый момент только потому, что он на своих двоих по тропе пробирался, сбоку от первой животины прятался. Опасается. Кого? Да меня, кого же ещё!
Получается, что, скорее всего, прав я в своих умозаключениях — казаки мне на помощь пришли, на руку сыграли и засаду перебили. Они, конечно, об этом пока не догадываются, но ведь так оно и есть…
А пока жду. Вряд ли рискнёт китаец лошадей просто так мимо ловушки проводить. Сработает ведь она наверняка. И потеряет он одну лошадку с добром навьюченным. А животины, я даже отсюда вижу, тяжёлым грузом нагружены. Ну и что он будет делать? Пойдёт самострел снимать или просто верёвку обрежет?
Пошёл. Жадность победила. Не стал огнестрел бросать. Ну и зря! Так бы живой остался…
Выжидать чего-то и подпускать китайца близко не стал. Вот как только можно было наверняка выстрелить, чтобы случайного рикошета от веток кустарника не опасаться, так сразу и выстрелил. И правильно сделал. Опередил противника своего на какие-то доли секунды. Заметил он меня. Каким образом, не знаю, но заметил. Похоже, рано я себя следопытом и лесным знатоком возомнил. До знатока мне как до того Китая лесом… Одно только радует в этом определении — на самом-то деле до Китая здесь не так уж и далеко. Так что не всё потеряно! Зато на спуск я первым нажал. И попал, что не удивительно. В чём-чём, а в этом был точно уверен. Вот только и в своей маскировке был точно так же уверен, тут же одёрнул раздухарившегося себя. Поэтому перестраховался и ещё раз выстрелил. Но уже по лежащему ничком телу. Прямо в голову. Так получилось, что кроме как в темечко стрелять больше некуда — очень уж он неудобно завалился. Зато отчётливо увидел, куда моя вторая пуля вошла.
Верёвочку ту самую перехватил и перерезал, теперь можно и нужно. Да и лошадки на тропе забеспокоились, мало ли, заденут шнурок. Перерезал, следом и карабин освободил, разрядил, прихватил с собой.
И пошёл на сближение, аккуратненько так, по сторонам оглядываясь. Одним глазом. Вторым на тело постоянно смотрю. Прислушиваюсь, опять же. Мало ли…
Контроля дополнительного не понадобилось. Сразу понял, как только чуть поближе подошёл. Действительно, вторым выстрелом точно в макушку угодил. Но всё равно первым делом от оружия покойника освободил, рядышком сложил, карабин сюда же пристроил и только тогда на тропу выскочил, лошадок проверить. А то мало ли отвяжутся, да ускачут с моим добром. Лови их потом по всей тайге…
Лошади чужие, фыркают, глазами на меня зыркают, зубы скалят, чуть ли не кусаются. Пришлось успокаивать. Одними уговорами не обошлось, пришлось и физически воздействовать. Последнее средство оказалось самым действенным. Заодно и проверил, крепко ли они к кустарнику привязаны. Успел ещё к телу остывающему вернуться за уже моим добром — котомку с поясом снял и оружие прихватил, да к одной из лошадок всё это и привьючил. Развернул первую животину в обратную сторону, потянул за повод и замер…
— Ваше высокоблагородие?! — буквально в нескольких шагах впереди на тропу вышагнул знакомый мне казак из охранения Второва.
А ведь я всё время прислушивался… И довольно-таки внимательно это проделывал. И ничего не слышал, ни одна веточка не хрустнула, ни один листок в зарослях не шелохнулся!
— Он самый, — вместе со словами, с воздухом выпустил из груди и цепкий страх. Испугался, что уж тут скрывать-то.
Тут и с другой стороны тропы ещё один казак объявился:
— Це́лы, господин полковник?
— Да, Бог миловал.
— А хо́дя где?
— В кустах лежит. Хочешь, глянь.
Пока один из казаков мёртвое тело ворочал, второй разговорился:
— Чудом Степан выстрел услышал. Всех поднял. Ну мы на конь и намётом вверх по распадку. А там и ещё одно эхо издалека долетело. Вообще забеспокоились, заторопились. Чуть было лбами с этими спиртоносами на поляне не сшиблись. А карабины за спиной, пришлось шашками сработать. Да оно вишь как получилось, утёк один из них. Или самый хитрый оказался, или самый везучий…
— Да не сказал бы, что везучий. Если бы оно так было, то не лежал бы он под кустом сейчас. Сам же из-за своей собственной ловушки и подох. Не было бы её, мог бы и проскочить.
— Ну, так-то да. Ваше высокоблагородие, — замялся казак. — Дозвольте с трофеями помочь?
— В смысле? А-а, понял, с лошадьми управиться… Помогите. А я уж не обижу… Погоди. Если вы их в шашки, то кто тогда стрелял?
— Они и стреляли, варнаки, — смутился казак. — Получилось так…
— Хорошо хоть все целы остались.
— Да не совсем целы. Они же тоже стрелки знатные. Двоих у нас ранило. Потому-то дальше только мы и пошли. Остальные там, на поляне остались. Помощь оказать, ну и…
— Понятно. Трофеи…
До поляны оказалось рукой подать, несколько минут, и мы на месте. Порубленные китайцы в рядок выложены, отдельной кучкой оружие лежит. Рядышком сумки поясные и мешки заплечные. А казаки довольные, жуть. Вот только при виде меня как-то скривились резко и этот довольный вид подувял сразу же. Понятно отчего, делиться не предполагали. Ну, не будем их разочаровывать.
— Благодарю за помощь, братцы казаки, — и спешился рядом с убитыми. — Трофеи с беглеца в общий котёл отдаю. Поделите, как у вас принято.
И вещи, ранее прихваченные, в общую кучу кинул.
— Благодарствуем, ваше высокоблагородие, — заулыбался старший. И сразу же скомандовал собираться.
Ну а как ему было не заулыбаться, если я первым делом их право на трофеи подтвердил?
Верхом — это не на своих двоих, до прииска добрались быстро. Да тут-то и оставалось всего ничего. Но пешочком мне бы ещё часик-полтора в лёгкую пришлось бы топать.
Вот и первые признаки золотодобычи появились, раскопы и отвалы отработанной пустой породы. Дальше потянулись более оживлённые участки, а там и постройки показались. И совершенно никому не было дела до какой-то там стрельбы в сопках — старательский народ занимался своим, более важным делом, и не обращал на нас никакого внимания.
Но так я думал лишь в первые мгновения, а потом приметил то один мимолётный взгляд из-под бровей, то другой. А вон тот вообще вроде бы как и не смотрел в мою сторону, с лотком работал, и казалось, что кроме его содержимого старателя больше ничего на свете не волновало. Но это было бы так, если б я не успел заметить быстрый оценивающий взгляд. Глянул, оценил опасность и вновь вернулся к промывке. Всё они видят, всё замечают. На такой работе нельзя расслабляться, мигом окажешься там, откуда не возвращаются. Недаром у каждого под рукой, словно бы невзначай, кирка лежит… Хотя лопата чуть в стороне валяется… А вот огнестрельного оружия я не вижу, по крайней мере, если оно и есть у людей, то на виду никто его не держит. Неужели настолько охране доверяют?
Добрались до центра. А дальше наши пути с казаками разделились. Мне к Второву, а казаки… Да понятно, куда. С прихваченным добром разбираться…
Рассказал о своих очередных приключениях, выслушал ещё несколько похожих историй от главного инженера, от управляющего. Потом пришлось прерваться — вызвали нас наружу. Это казаки разобрались с трофеями, пригласили поприсутствовать при разделе добра. На спирт сразу руку управляющий наложил, да это и так понятно было. Ещё не хватало пьяных драк среди старателей. Но, я так думаю, среди казаков дурных нет и какая-то часть высокоградусного продукта уже давно перепрятана. Остальное более или менее ценное имущество было сдано в приисковую лавку. И главное — деньги. Деньги, которых оказалось немало, поделили на равные кучки.
