базе остался. Не люблю когда начальство рядом, что может вмешаться и отменить приказ. За Гаджиевым такое пока не замечал, но всё бывает в первый раз. Не люблю начальство и подчиняться, так что моё решение уйти со службы после окончания войны, на вольные хлеба, не изменилось. Куплю домик с виноградниками на берегу Чёрного моря, где-нибудь рядом с Сочи и буду там жить, лодку приобрету и под парусом стану ходить. А соседям буду говорить, что решил навестить знакомых, где-нибудь далеко, вплоть до Владивостока, а сам на самолёте за границу и путешествовать. Потом естественно возвращаться. Вот такие планы.
А пока борт субмарины, у которой не самые лучшие запахи в отсеках прорываются, теснота, и скука. Да-да, скука на подводных лодках обычное явление. Мне-то не страшно, у меня шесть полных библиотек в Хранилище. Вон, сейчас «Двадцать тысяч льё под водой» читаю, Жюль Верна. Причём команда быстро выяснила что книг у меня с собой много, я сказал, что целый чемодан с собой взял, так что подходят и берут читать, мне не жако. Я якобы полные сборники всех книг Жуля Верна взял, вот их и читают. Марина тоже подходила, взяла «Вокруг света за восемьдесят дней». Она подчинённый, не думать, не думать. Само плаванье проходило в основном в надводном положении, для нас это отлично, авиация не летает, самый бич подводных лодок, можно идти на среднем ходу. У врача много работ, простывших лечить из вахтенных. У подводников одной специальности нет, слишком жирно для этого, вот и Марину я определил в помощники врача, тем более вот радость, та прошла курсы санинструкторов. Сам я часто подменял вахтенных, тем более здоровье, как считали в команде, у меня крепкое, ни разу даже не чихнул. Так и дошли до места установки якорных мин. Не знаю почему, вроде шли по обычному судоходному маршруту, но море как будто вымерло. Однако это не помешало нам выполнить приказ. Я провёл лодку прямо у самого берега в позиционном положении, штурман дрожал в ужасе, двигались мы не просто опасно, а крайне опасно, в любой момент волны могли кинуть нас на скалы, но я держал курс, обойдя минные поля и дрейфующий в открытом море эсминец охранения, остальные втянулись в бухту, пережидали ненастье, встал на фарватере и установил мины. Все к сожалению, не вышло, из двадцати наличных мин я установил, в разброс без системы, шестнадцать мин, семнадцатая застряла в установке. К сожалению, извлечь теперь можно будет только на базе. Я видел причину почему установщик такой не надёжный и мы со старшим механиком стали разрабатывать усовершенствованный установщик. Но это потом, когда возвращались. К слову, когда Гаджиев командовал лодкой в моё отсутствие, у него вышло всего восемь мин, пока не заклинило, но и это принесло успех.
Ушли мы тем же путём, и похоже нас так никто и не обнаружил, мины стоят заглублённые, подорваться смогут или тяжело гружённые транспорты, глубоко осевшие в воде или крупные боевые корабли. Как повезёт. Топлива хватит на обратный путь, даже запас есть, однако поохотится я желал серьёзно, причём на надводные транспортные суда, но первой попалась нам немецкая субмарина. Причём довольно большая редкость, это была немецкая «девятка» в редкой комплектации транспортной. Сами немцы их называли «дойными коровами». Они пока у ребят Дёница мало распространены, но уже имелись в составе, и вот нам повезло встретиться с такой подлодкой. Судя по тому, что та фактически пуста, она возвращалась из боевого похода на базу, которая скорее всего и находилась в акватории Тронхейма. Курс на него держала, и шла к слову в надводном положении, непогода тоже скрывала её. Как та появилась на границе Взора, а я уже почти десять километров накачал, ещё шестьдесят метров и будут эти десять тысяч метров, я тут же скомандовал, покидая ходовой мостик, визуально самой «девятки» пока не видно:
- Боевая тревога. Срочное погружение. Вражеская субмарина.
Антенна была мигом снята, Марина эфир слушала, вахтенные скатились вниз, и последний закрывал люки, я проверял, лодка, бурля водой по бортам, ушла под воду, на глубину двадцать метров, на малом ходу двигаясь навстречу противника. Когда все заняли свои посты, а я, сняв плащ и бушлат, вытирал мокрые руки, то Звягин поинтересовался:
- Что делать будет, командир?
- Что делать? - усмехнулся я. - Брать на абордаж.
- Командир? - в явном изумлении, спросил тот, матросы в центральном отсеке тоже были в шоке. Пришлось пояснить:
- Лодка явно идёт на базу, экипаж устал после долгого похода. Наверняка и топливные баки пусты, торпедные аппараты тоже. Что они смогут сделать кроме как сдаться, если хорошо попросить? Вот и попросим.
Командиры были в сомнении, а я в себе был уверен, так что слушая разговоры на борту «девятки», немцы радовались, что долгий поход подходил концу и скоро они будут отдыхать, вёл «Неуловимого» навстречу. Немцы шли если не на полным ходу, то близко, так что вскоре те прошли над нами, акустик их был оглушён работой собственных дизелей, так что всплыв позади немцев, мы их нагнали, и наш особист сделал один выстрел осколочным снарядом из палубного орудия, положив тот неподалёку от борта лодки. Тряхнуть должно хорошо, но без повреждений внешнего корпуса. Немцы среагировали так, как и ожидалось, срочно стали погружаться, что мы тут же повторили следом за ними. Даже не пытались на базу сообщить, хотя Марина и готовилась заглушить их непонятной морзянкой. Я бы тоже не стал терять время на связь, а так «девятка» быстро погрузилась, что ясно показывало высокую выучку команды.
Команда «девятки» пыталась увести лодку в разные стороны, то переходя на максимальный ход, то ныряя на глубину. Тут могло быть спасение, у них предельная глубина двести восемьдесят метров, у моей лодки всего сто. Вот только глубина тут ста двадцати метров не превышает, что играет мне на руку. Батареи у них свежие, но я повторял все манёвры и вёл общение с капитаном подлодки. Штурман киянкой отбивал по корпусу нашей лодки, передавая сообщения, в ответ шёл такой же перестук морзянкой. Поначалу немцы не отвечали, но чуть позже всё же вступили в контакт, особенно когда я в притирку пустил торпеду, которую те не могли не слышать, прошуршала мимо и взорвалась о дно неподалёку. Кто против них был, те узнали быстро, да и я подтвердил, что да, я Мальцев, так что дальше уже пошли торги о сдаче, капитан решил, что глупо умирать явно не стоит, офицеры его поддержали, команда, впрочем, тоже. А торг шёл о плене, их так запугали
