рассматривал отражение советского школьника — пока лохматого (я всё ещё не подстригся), без октябрятского значка, но и не повязавшего на шею пионерский галстук. А из зеркала на меня глядел тонкошеий светловолосый мальчуган (он иронично ухмылялся). Его (как и меня) забавляло несоответствие моего внутреннего восприятия своей внешности с тем, что показывало зеркало.
— Мишутка, чего ты там застрял? — окликнула меня Надя. — У тебя всё хорошо?
— Всё нормально, — сообщил я. — Уже выхожу!
«Если это можно назвать… нормально», — промелькнула у меня в голове мысль.
Я подмигнул своему отражению. И подумал, что нам с этим тощим большеглазым мальчишкой предстояло учиться в школе — снова.
* * *
Уже со вторника Вовчик и Зоя приходили ко мне вместе. Не изображали «случайную встречу». Кто кого и где дожидался, я не уточнял. Но дети переступали мой порог друг за дружкой (мальчик всегда пропускал девочку вперёд). А в четверг утром я увидел в глазок, как они рука к руке поднимались по ступеням — спорили о том, когда Советский Союз построит «настоящую Звезду КЭЦ». Зоя Каховская обращалась к третьекласснику чуть свысока (как старшая — мы с ней ведь уже считались четвероклассниками). Но рыжий мальчишка не уступал ей в спорах — гнул свою линию, словно упрямый молодой бычок.
Явка ко мне по утрам стала для Зои и Вовчика привычным (и едва ли ни обязательным) делом. Неожиданно для себя я организовал в Надиной квартире маленький «пионерлагерь» (с одним отрядом из трёх человек). Вполне себе пионерский, пусть один посетитель моего летнего «лагеря» (Вовчик) и был пока октябрёнком. «В сердце» конопатый третьеклассник давно уже чувствовал себя «убеждённым» пионером: он с лёгкой тоской поглядывал на мой новенький красный галстук (купленный за шестьдесят копеек одновременно со школьной формой) и даже однажды его примерил (когда этого не видела Каховская).
Большую часть времени мы читали (точнее, читал вслух я, а Зоя и Вовчик меня слушали). Новые книги мы выбирали голосованием: я брался лишь за те произведения, которым отдали голоса оба моих слушателя. Так мы «осилили» трёхтомник Александра Беляева (пропустили только «Человека-амфибию). Прочли Джералда Даррелла «Моя семья и другие звери». Не обошли вниманием и сборник рассказов Николая Носова. Но особенности детям понравилась книга Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада». Её мы одолели всего за полтора дня (если бы не вмешалась Надя — прочли бы и за день).
Приключения «благородного» пирата подтолкнули Вовчика к идее стать моряком. Мысли о Первой межзвёздной экспедиции отошли в голове мальчика на второй план — на первый выдвинулись мечты о парусных кораблях. Рыжий самозабвенно выдумывал истории, как будет бороздить Мировой океан (когда помогал мне готовить обеды и ужины). Заверял резавшую лук Каховскую, что «бесплатно» прокатит её на своём круизном лайнере (пообещал Зое «кругосветное путешествие»). Прикидывал, где будет искать «пиратские» клады. Выспрашивал у меня, где в СССР «учат на морских капитанов».
К концу августа жара в Великозаводске спала — дышать и дома, и на улице стало легче. Народу на улицах заметно прибавилось: дети возвратились из оздоровительных лагерей и от бабушек-дедушек. Я предложил своему пионеротряду не засиживаться дома — погулять на улице. Потому что размышлял, как бывший отец двоих детей (или ещё не бывший: с этим делом я пока не разобрался — потому что жил «здесь» и всё меньше думал о «там»). Едва не обидел этим предложением любителей чтения. Вовчик и Зоя вообразили, что я захотел от них избавиться — насилу втолковал детишкам, что «ляпнул, не подумав».
В пятницу двадцать четвёртого августа (за неделю до введённого в этом году Дня знаний) Вовчик явился ко мне хмурый. Вручил мне двадцать рублей (плату за очередную тенниску), без былой радостной улыбки на лице спрятал в карман честно заработанный рубль. Опустил и без того поникшие плечи и заявил, что «завтра» прийти не сможет: «батя» повезёт его на рыбалку. Сказал, что «не смог отказаться». С печальными нотками в голосе спросил, какую книгу мы будем читать… без него. В глазах рыжего мальчишки застыла тоска (будто случилось нечто трагичное и непоправимое).
Мы с Зоей переглянулись. Каховскую несчастный вид Вовчика не оставил равнодушным. Девочка погладила рыжего третьеклассника по плечу, сочувствующе вздохнула. С надеждой заглянула мне в глаза (намекнула, что я непременно должен «что-то придумать»). И я придумал: предложил Каховской принести завтра «Алые паруса». Книга Александра Грина оставалась для Зои недочитанной (девочка призналась, что слушать меня ей нравилось несравнимо больше, чем читать самой) — предложил это исправить. Сказал, что Вовчик «всё равно не читал начало», «да и не интересно ему будет слушать про любовь».
* * *
В субботу утром мы с Надеждой Сергеевной ни свет ни заря съездили на городской рынок, потратили там часть капиталов, заработанных шитьём. Надя по привычке шарахалась от рыночных цен. Но я едва ли не насильно заставил её почувствовать себя «миллионщицей». Хотя у Мишиной мамы всё же дрожали руки, когда она едва ли не со слезами на глазах отсчитывала озвученные продавцами суммы. По возвращению домой мы заполнили морозильную камеру парой упитанных куриц и неплохими кусками свинины (на приготовление говядины я не замахнулся), расставили на полках банки со сметаной, молоком и творогом.
Свинину я потушил (с картошкой). Надю к приготовлению еды не подпустил. Заявил, что её дело сейчас — шить (Елизавета Павловна уже предоставила материалы). А «я буду готовить еду». Сказал, что очень много «чудесных» рецептов блюд «вычитал в журналах, ещё находясь в больнице». Зою Каховскую я зачислил в младшие кухонные работники, поручил ей чистку картошки (девчонка не сопротивлялась — охотно, пусть и неумело, принялась за дело). До полудня я покончил с трудами на кухне. Накормил мясом и картошкой свою женскую компанию. Выслушал от Нади и Зои заслуженные похвалы моему поварскому таланту.
А потом раскрыл книгу на помеченной конфетной обёртке странице. И…
— Лонгрен провел ночь в море; он не спал, не ловил, а шел под парусом без определенного направления, слушая плеск воды, смотря в тьму…
* * *
К вечеру Ассоль и Грей под вздохи Каховской «уплыли в закат».
А я воспользовался отсутствием Вовчика (не хотел дразнить рыжего) — попросил Зою научить меня завязывать пионерский галстук.
Ещё вчера считал, что справлюсь с этой проблемой самостоятельно (ведь я в прошлом был пионером не один год, а повязывал себе на шею красную косынку так и вовсе бессчётное количество раз). Но перед сном обнаружил: нехитрое «пионерское» знание испарилось
